Ураган. Книга 1. Потерянный рай - Джеймс Клавелл

– Я говорю, что левые, вроде этого Музаде, продолжат свою войну, поддерживаемые и подстрекаемые Советами, которым отчаянно хочется прибрать к рукам Иран – и даже не из-за нефти, а из-за Ормузского пролива. Потому что, перекрыв своим сапогом этот пролив, они наступят на горло всему Западному миру – и Японии. Что касается меня, Запад, Америка и весь остальной мир могут катиться ко всем чертям, но мы должны будем начать войну, если нашим кораблям запретят проходить через пролив.

– Согласен. Конечно же, я согласен. – Касиги испытывал неменьшее раздражение. – Мы все это знаем. Разумеется, это будет означать войну… пока мы зависим от нефти.

– Да. – Ватанабэ мрачно усмехнулся. – Десять лет, не более.

– Да. – (Оба они знали об огромном проекте, запущенном на национальном уровне, по проведению исследований, открытых и засекреченных, для разработки альтернативных источников энергии, которые сделали бы Японию энергетически самодостаточной, – их главный национальный проект. Источник энергии: солнце и море.) – Десять лет, да, всего десять лет. – Касиги был уверен. – Если у нас будут десять лет мира и свободного доступа на рынок США, то у нас появится своя альтернатива нефти и мир будет принадлежать нам. Но до тех пор, – добавил он, и гнев вернулся к нему, – следующие десять лет нам придется кланяться варварам и бандитам всех мастей!

– Ведь Хрущев говорил, что Советам ничего не нужно было делать с Ираном, потому что «Иран – это гнилое яблоко, которое само упадет к нам в руки». – Ватанабэ был в ярости. – Я готов поклясться, что эти поганцы сейчас трясут яблоню изо всех сил.

– Однажды мы их побили, – мрачно сказал Касиги, вспоминая японско-русскую войну на море 1904 года, в которой участвовал его дед. – Сможем побить и еще раз. Этот человек… Музаде? Может быть, он просто придерживается прогрессивных взглядов и настроен против мулл. Не все они фанатично преданы Хомейни.

– Согласен, Касиги-сан. Но некоторые так же фанатично преданы своему богу Ленину-Марксу и так же глупы. Однако я готов поспорить, что этот Музаде – один из так называемых интеллектуалов, какой-нибудь бывший студент французского университета, чье обучение было оплачено шахскими грантами, которого приняли, обучили и взлелеяли французские учителя левого толка. Я провел два года в Сорбонне, обучаясь в аспирантуре. Я знаю этих интеллектуалов, этих кретинов, а также некоторых их учителей. Они и меня пытались обратить. Однажды ко…

Короткая автоматная очередь снаружи оборвала его на полуслове. На мгновение оба застыли неподвижно, потом бросились к окну. Четырьмя этажами ниже аятолла и Музаде стояли на ступенях главного входа. Ниже их, на площадке перед зданием, стоял человек, угрожая им автоматом. Он стоял один в полукруге других вооруженных людей, остальные бросились поближе к грузовикам, некоторые что-то кричали, все были настроены враждебно. Скрэггер находился у края площадки, и они видели, как он осторожно переместился на более безопасную позицию. Аятолла воздел руки и обрушился на всех с гневной речью. Ватанабэ не было слышно, что он говорил. Японец осторожно приоткрыл окно и выглянул.

– Он говорит: «Во имя Аллаха, сложите оружие, это приказ имама, вы все слушали выступление по радио и его слова, повторяю еще раз, подчинитесь ему и сложите оружие!»

Раздались новые злобные выкрики, в ответ на них зазвучали другие, люди трясли кулаками, угрожая друг другу. В этой сумятице он увидел, как Скрэггер скользнул в сторону и исчез за каким-то строением. Ватанабэ высунулся подальше, напряженно прислушиваясь.

– Этот человек, который угрожает им оружием… я не вижу, есть у него зеленая повязка или нет… ага, повязки нет, значит он должен быть из федаинов или Туде…

Над площадкой теперь повисло глубокое молчание. Люди неуловимыми движениями стали пытаться занять более удобную позицию, держа оружие наготове, каждый с подозрением косился на соседа, нервы у всех были натянуты до предела. Иранец, угрожавший аятолле и Музаде на ступенях, поднял автомат и проревел, обращаясь к аятолле:

– Прикажите своим людям опустить оружие!

Музаде сделал шаг вперед, не желая столкновения, понимая, что численный перевес не на их стороне:

– Прекрати, Хасан! Ты должен пе…

– Не для того мы сражались и не для того умирали наши братья, чтобы отдать свое оружие и власть муллам!

– Власть принадлежит правительству! Правительству! – Музаде заговорил еще громче. – Сейчас все оставят оружие при себе, но потом принесут и сдадут его в моем кабинете, поскольку я представляю новое правительство, и на…

– Нет, не представляешь! – вскричал аятолла. – Во-первых, именем Аллаха, каждый, кто не является «стражем ислама», положит свое оружие на землю и уйдет с миром. Во-вторых, правительство подчиняется Революционному комитету под непосредственным руководством имама, и этот человек, Музаде, еще не утвержден, поэтому никакой власти у него нет!

– Я здесь правительство!

– Нет, не ты!

– Аллах-у акбаррр! – прокричал кто-то и нажал на курок.

Хасан, юноша, стоявший в центре, получил очередь в спину и сделал пируэт в своем танце смерти. Тут же затрещали другие автоматы, люди бросились врассыпную, ища укрытия, или атаковали тех, кто стоял рядом. Бой был коротким и жестоким. Многие погибли, но людей Музаде было слишком мало. «Зеленые повязки» были безжалостны. Несколько человек схватили Музаде, и теперь он стоял на коленях в пыли, умоляя о пощаде.

Аятолла остался на ступенях. Автоматная очередь попала ему в грудь и живот, и он лежал на руках у одного из своих людей; кровь быстро пятнала его одежду. Струйка крови сбежала из уголка рта на бороду.

– Бог велик… Бог велик… – бормотал он, потом издал протяжный стон, не в силах превозмочь боль.

– Учитель, – произнес человек, державший его на руках; по его щекам катились слезы, – скажи Аллаху, что мы пытались защитить тебя, скажи Пророку.

– Бог… ве… лик, – пробормотал аятолла.

– Что с этим Музаде? – спросил кто-то. – Что нам с ним делать?

– Исполните Божий труд. Убейте его… Убейте его, как вы должны убить всех врагов ислама. Нет Бога, кроме Аллаха…

Приказ был выполнен мгновенно. И жестоко. Аятолла умер улыбаясь, с именем Бога на устах. Другие открыто плакали, завидуя вступившему в рай.

БАЗА ВВС В КОВИССЕ. 14:32. Мануэла Старк была занята приготовлением чили на кухне своего бунгало. Кассетный магнитофон на батарейках, стоявший на подоконнике, наполнял маленькую комнату музыкой в стиле кантри. На газовой плитке стоял большой сотейник с густым бульоном и кое-какой заправкой, и, когда варево закипело, она убавила газ и взглянула на часы на руке, рассчитывая время. Как раз, подумала она. Мы сядем ужинать около семи, а свечи замечательно украсят стол.