История Англии - Андре Моруа

Томас Лоуренс. Портрет премьер-министра Великобритании Чарльза Грея. Первая половина XIX в.

3. Когда правительство Веллингтона — Пила пало, один из старых вождей вигов, лорд Грей, согласился покинуть свое сельское уединение, где воспитывал 15 детей, и сформировал коалиционное правительство из вигов и друзей Каннинга. Это правительство провело выборы. Виги, верные в этом традициям своих семей, предпочли объединиться с радикальными реформаторами и буржуа-нонконформистами, что делало их популярной партией. Когда ливрейный лакей Холланд-хауса открыл дверь и объявил: «Мистер Маколей», XIX в., по словам Честертона, совершил решительный поворот. В противоположном лагере собственная партия Веллингтона не поддержала его так же мощно, потому что настоящих тори он раздражал своей умеренностью. Герцога любили за его недостатки и сурово корили за присущие ему добродетели. Несмотря на все свои «гнилые местечки», тори потеряли большинство. В графствах, где свобода голосования была большей, вигами оказались 60 депутатов из 82. Тори правили страной пятьдесят лет. Приход к власти новой команды стал большим политическим и светским событием, а также оживлением влияния Девоншир-хауса и Холланд-хауса (штаб-квартир вигов). Наименее проницательным из вигов казалось, что снова вернулись счастливые времена XVIII в. и «венецианского правительства». В их первом кабинете 10 министров из 14 были пэрами и только четверо общинниками. Если влиятельные виги и присоединялись к революции, то по меньшей мере это выглядело так, будто они твердо намереваются провести эту революцию по-семейному. Но средние классы, как заметил Тревелиан, «желали реформы как для того, чтобы успокоить революционный дух, так и для того, чтобы защитить собственные права от аристократии, которой уже не доверяли». Только Французская революция, Наполеоновские войны и их последствия задержали эти реформы на целое поколение.

4. Лорд Грей сразу дал понять, что первой целью его администрации станет избирательная реформа. То, что она была необходима, казалось очевидным, но было также несомненно, что проект натолкнется на яростное сопротивление. Владельцы «гнилых местечек», которым грозила потеря мест в парламенте, были полны решимости защищаться и знали, что их поддержит палата лордов. Зато благоприятствовали реформе буржуа крупных городов: коммерсанты, банкиры, рантье, считавшие нелепым и унизительным быть лишенными права голоса, тогда как в некоторых сельских захолустьях любой собственник маленького домика был полноправным гражданином, а в иных голосовали и сами камни. Движение за реформу было с 1830 по 1832 г. движением средних классов, которые желали одержать победу законными методами. Первый законопроект, представленный лордом Джоном Расселом, был принят в палате общин с перевесом всего в один голос. Этого было недостаточно, чтобы лорды приняли столь важную меру. Лорд Грей с согласия короля решил распустить палату и провести новые выборы.

5. Он вернулся с большинством вигов в 136 голосов. Страна решила, что реформа состоялась, и возрадовалась. Во всех классах населения от нового избирательного закона ожидали чудес. Класс буржуа надеялся посредством него дать народным массам платоническое удовлетворение, поскольку яростная агитация среди них его страшила. Насчет масштаба реформы рабочие и фабриканты, конечно, были не согласны, но насчет ее необходимости поладили легко. Трудно объединить людей ради конструктивного действия, гораздо легче объединить их в союз против меньшинства. Владельцы «гнилых местечек» (70 семейств) в начале XIX в. играли роль, которая в начале XX в. будет отведена воротилам промышленности и международным банкирам. «Все девушки знают, — писал Сидни Смит, — что, как только этот закон будет принят, они найдут себе мужа. Школяры верят, что отменят латинские стихи, а сладкие пирожки подешевеют. Капрал и сержант уверены, что им удвоят жалованье. Плохие поэты ожидают, что люди начнут читать их стихи… а глупцы будут обмануты в своих ожиданиях, как и всегда, впрочем».

Благородные лорды противостоят потоку реформ. Карикатура из журнала The Looking glass. 1831

6. Тори полагали, что виги, люди их класса, представят безобидный проект реформы. И были ошеломлены и возмущены, когда ознакомились с текстом сэра Джона Рассела. Виги, некогда столь исключительные, умышленно играли на руку средних классов. «Гнилые местечки» с населением менее 2 тыс. жителей были упразднены; города от 2 до 4 тыс. жителей теряли одного представителя из двух; 144 освободившихся места были распределены между наиболее значительными городами. Лондон получал 10 мест; города Ливерпуль, Манчестер, Бирмингем, Ньюкасл получали каждый по 2 депутата. В целом распределение мест было благоприятно для промышленного севера за счет сельскохозяйственного юга. Стало очевидно, что такое представительство повлечет за собой в скором времени и отмену протекционистских пошлин на зерно. В городах право голоса предоставлялось каждому, кто занимал дом с годовой платой в 10 фунтов, в графствах — фермерам, чья арендная плата исчислялась 10 фунтами, и держателям без арендной платы, чья земля приносила ежегодно 50 фунтов. В целом закон создавал электорат мелких буржуа в городах и фермеров в деревнях. Заводские, фабричные, равно как и сельскохозяйственные рабочие оставались без представительства. Виги отказались сделать голосование тайным, потому что открытое голосование поддерживало в деревне политическое влияние сквайра на своих фермеров.

7. Лорды были расположены стерпеть умеренную реформу, но эта избирательная революция вывела их из себя. В октябре 1831 г. они отвергли проект. Потом, видя возбуждение страны, которая почти единодушно кричала: «Закон! Весь закон! Ничего, кроме закона!» — они приняли часть этого закона, но отнюдь не «весь закон»; статьи, упразднявшие «гнилые местечки», были изъяты. Лорд Грей, оказавшись в палате лордов в меньшинстве, ушел в отставку. Но как только герцог, оставшийся, несмотря на столько разочарований, последней надеждой тори, попытался сформировать правительство, страна поднялась. В церквях били в набат; на фабриках и заводах останавливалась работа. В Бристоле была сожжена городская ратуша, а дворец епископа разграблен. Лорд Стэнли, самый блестящий из молодых вигов, вскочил на стол и воскликнул: «Если лорды сопротивляются, его величество может надеть пэрские короны на головы целой роте своей гвардии!» Стены покрылись призывами к англичанам забирать деньги из банка: «Чтобы остановить герцога, заберите ваше золото!» Английский банк был единственным учреждением, которое почитали больше, чем герцога. Восстание вкладчиков победило восстание вельмож. Герцог, следуя своему обычаю, избежал гражданской войны. Когда по его совету Вильгельм IV, уже видевший себя на пути в изгнание, а быть может, и на эшафот, снова призвал лорда Грея, тот согласился взять власть только при условии, что король даст ему письменное обещание в случае необходимости создать столько пэров, сколько потребуется для проведения реформы. Этой угрозы оказалось достаточно. Веллингтон и его друзья воздержались показываться на заседаниях, и в более чем наполовину пустой палате билль наконец был принят 106 голосами против 27 (июнь 1832). В действительности новый закон был далек от того, что именуют сегодня «демократической мерой». Без сомнения, давая нескольких депутатов промышленным центрам, он немного уменьшал влияние помещичьей аристократии. Но он делал избирателями множество фермеров, зависевших от этой аристократии. Так что виги послужили своим партийным интересам, не подвергнув слишком большой опасности интересы класса.