Пират и язычница - Вирджиния Хенли

Положив голову на подушку, она устало прикрыла глаза. Волны дурноты накатывали на нее, и Саммер прокляла себя за то, что весь вечер пила шампанское, как воду.

Саммер проспала тяжелым беспробудным сном почти полдня и наконец со стоном оторвалась от подушки. Ощущение было такое, словно кто-то с размаху раскроил ей голову надвое топором. Она медленно села, придерживая половинки разламывающегося черепа. Такого ей еще не доводилось испытывать даже во время беременности! Брови и те болели, когда она пыталась поморщиться, во рту стояли вкус и запах выгребной ямы, а язык распух и не поворачивался.

Припомнив все, что произошло вчера ночью, она в отчаянии застонала. Как теперь взглянуть в глаза Рурку? Какими выражениями она сыпала! И при этом вела себя хуже любой потаскухи!

Саммер поклялась больше не брать в рот ни капли спиртного, не ругаться и вообще быть тише воды ниже травы.

Она долго сидела, съежившись жалким комочком, прежде чем решилась умыться и прополоскать рот. Прошло еще не меньше часа, пока она набралась мужества одеться. Взглянув на привезенные наряды, Саммер брезгливо скривилась. Что это на нее нашло! Почему ей изменили обычный вкус и выдержка?

В конце концов она выбрала самое скромное платье из кремового «мокрого» шелка с модестом цвета вишни и такими же лентами, продетыми в широченные рукава. Оставалось немного подкрасить щеки и губы, чтобы скрыть бледность лица и черные круги под глазами. Теперь еще немного поесть, и она окончательно оживет!

Саммер побрела во дворец и удивилась, заметив, что обычно оживленные коридоры совершенно пусты. Должно быть, после вчерашней попойки остальные еще не соизволили подняться. Да, но в таком случае где же лакеи?!

Она наткнулась на дворцового стражника и обрадованно осведомилась, где все придворные.

– Ее величество с фрейлинами наверху, любуются пожаром, мадам.

– Пожаром? – пробормотала себе под нос Саммер. – Поразительно, какие странные развлечения находят себе эти люди!

Она неохотно поднялась по лестнице и увидела группу женщин, столпившихся возле окон. Они так трещали и суетились, что Саммер заткнула уши и зажмурилась. Леди Элизабет Гамильтон схватила ее за руку и немного потеснилась, чтобы освободить место. Саммер пристально вгляделась в линию горизонта. Далеко, где-то около Сити, небо заволокло зловещим серым дымом. Только теперь Саммер расслышала, о чем говорят окружающие:

– Вообразите, прошлой ночью мы танцевали и понятия не имели, что происходит!

– Я слышала, что всему виной пекарь в Паддинг-лейн!

– Не верю! Говорят, это месть голландцев! В складах на Темзе сложены все наши боеприпасы.

Королева Екатерина молча ломала руки. Едва в комнате появилась Барбара Каслмейн, ее величество, забыв о гордости и достоинстве, бросилась к фаворитке:

– Графиня, мне передали, что Карл и Джеймс отправились в город бороться с огнем. Вы ничего не слышали о них?

– Только слухи, ваше величество, – ответила Барбара и, случайно взглянув на Саммер, заметила, что от ее лица отлила кровь, а руки трясутся, как листья под ветром. Графиня поскорее отвела ее в сторону и, боясь, что Саммер сейчас упадет в обморок, постаралась побольнее ее уязвить:

– Черт возьми, от этих Хелфордов ничего, кроме беспокойства! Ваш проклятый муженек стащил короля с постели в три часа ночи!

Саммер в ужасе уставилась на нее.

– Барбара… мое дитя… мы живем на Фрайди-стрит!

– О Боже! – охнула Барбара, схватившись за сердце. – Послушайте, стоит ли волноваться заранее? Возможно, пожар уже потушили. Недаром туда побежали самые сильные мужчины.

– Что сказал Рурк? – взмолилась Саммер.

Барбара ни под каким видом не собиралась передавать ей те ужасы, которые описывал Хелфорд, но и лгать тоже не хотела.

– Рурк разбудил короля, а сам отправился в Вулвич и Дептфорд, на верфи, скликать всех рабочих, матросов и милиционеров. Куда вы, Саммер? – встревоженно вскричала Барбара.

Но та, подобрав юбки, уже метнулась к двери. И головная боль, и голод были мгновенно вытеснены безумным страхом, душившим ее. Она сбежала к воде, решив доплыть до города на барке, но сейчас на Темзе не было видно ни одного суденышка. Пришлось идти пешком. Четыре мили – не такое большое расстояние; она прошла бы и сорок.

В воздухе стоял едкий запах дыма, и Саммер молила Бога лишь об одном – чтобы пожар был потушен, прежде чем она доберется до города. Но немного погодя до нее донесся рев пламени. Ветер все усиливался. Дышать с каждой минутой становилось труднее, а жара стояла такая, что пот градом катился по лицу и шее. Саммер посчитала, что всему виной быстрая ходьба. Она и понятия не имела, что этот черный дым – жестокий убийца.

Вскоре она увидела, что Темза запружена лодками и барками, осевшими под тяжестью пожитков. Люди сновали туда и обратно, стараясь унести из домов как можно больше вещей. Мостовые и тротуары были забиты навьюченными пешеходами, каретами, телегами и фургонами, набитыми доверху всяким хламом. Если все бегут от огня, кто же остался бороться с оранжевым чудовищем? Каждый старался спасти собственную шкуру, и никому не было дела до остальных.

Саммер все больше впадала в отчаяние, но упрямо пробивалась вперед.

Камни обжигали ноги сквозь подошвы атласных туфелек, в воздухе летала черная сажа. Взглянув на руки и юбку, Саммер заметила, что они почернели, но какое это имеет значение сейчас?

Теперь она ясно видела языки пламени: это горели склады на Лоуэр-Темз-стрит. Два конных гвардейца из стражи герцога Йорка сдерживали толпу, не давая ей прорваться на Аппер-Темз-стрит. Саммер, не колеблясь, подбежала ближе и взяла лошадь под уздцы:

– Мое дитя в опасности! Мне нужно пройти туда!

– Склады забиты смолой, дегтем, маслом, бренди – неужели не слышите взрывы? – проорал тот в ответ.

Саммер повернула вверх по Блекфрайерз, чтобы выйти к Ладгейт-хиллу, но давка была такой, что она едва продвигалась вперед. Сажа и дым превратили бегущих людей в мавров. Они оставались в домах до последней минуты, пока верхние этажи не начинали полыхать. Саммер приходилось бороться за каждый шаг.

– Почти пришла, почти пришла, – твердила она себе, и это единственное, что удерживало ее от истерики. Слезы струились по ее лицу при виде людских страданий и мук. Она видела, как выносили больных детей, как старые и слабые падали под натиском молодых и сильных, готовых на все, лишь бы вырваться из огненной ловушки.

Подняв глаза, она заметила, что занимаются церковные шпили. Мимо промчалась ошалевшая кошка с горящим хвостом. Даже несчастные голуби кружили и кружили над гибнущим городом, пока им не изменяли силы, и тогда измученные птицы падали прямо на тротуары, где их безжалостно давили.