Стеклянные книги пожирателей снов - Гордон Далквист

Понимание постепенно приходило к нему — книги были инструментами и могли, как любые другие книги, использоваться в самых разных целях в зависимости от их содержания. Более того, не исключалось, что книги создавались разными способами для достижения различных целей, некоторые заполнялись целиком, в других оставались пустые страницы. Ему на память пришли яркие, возбуждающие картины Оскара Файляндта — композиции, откровенно изображающие Процесс, обратная сторона каждого холста исписана магическими символами. Неужели картины этого художника лежали и в основе этих книг? Если бы только он все еще был жив! Возможно ли, что граф — явно главный специалист среди заговорщиков по этой извращенной науке — похитил секреты Файляндта, а потом организовал его убийство? Размышляя о книгах и их целях, Свенсон вдруг подумал — а не хотел ли д'Орканц создать «книгу Анжелики», книгу многочисленных приключений этой служанки сладострастия? Такая книга стала бы действенным средством привлечения сторонников, которые смогли бы во всех подробностях пережить тысячи ночей в борделе, не выходя за пределы своей комнаты. Но то был бы всего лишь один пример. Впечатления могли быть самыми разными. В одну из таких книг можно было бы включить воспоминания о путешествиях и потрясениях, пережитых тем или иным человеком, а воспринимать их на чувственном уровне мог бы любой. Какие роскошные пиры! Какие количества вина! Какие сражения, ласки, какие остроумные разговоры! Нет, конца этому не будет, как не было конца людям, которые пожелают заплатить за это любые деньги.

Он посмотрел на мисс Пул и улыбающуюся пару. Что их изменило? Что убило других, но оставило в живых этих двоих? Если бы он смог это понять! Если бы ему удалось найти способ раскрыть эту тайну! Он видел, как на его глазах превращаются в пепел важнейшие улики — по этим сгорающим телам можно было бы установить, кем были эти люди, что стало причиной их смерти. Свенсон задохнулся от злости. Может, он уже знал достаточно? Их кожа была насыщена синевой — этого не случилось с теми, кто выжил. Он подумал об этой парочке, сменившей подозрительность на открытое дружелюбие. Свенсон споткнулся — его внезапно осенило. Аспич ухватил его за плечо и толкнул вперед.

— Шагай! Скоро отдохнешь!

Доктор Свенсон почти не слышал его. Он вспомнил Элоизу — она говорила, что не помнит, о каких скандалах, связанных с Траппингами или Генри Ксонком, может быть, успела им рассказать. Говорила она об этом так, будто и скрывать-то особо было нечего… но Свенсон знал, что воспоминания были взяты у нее, так же как были взяты у этой продажной молодой пары, чтобы внести их в книгу. А те, кто умер… Что там граф д'Орканц говорил об Анжелике? Что энергия, «к сожалению», пошла не в том направлении. Видимо, то же самое случилось и здесь… Энергия книги, вероятно, проникала глубже в тех, кто умирал, оставляя на них свою печать в виде полного обезвоживания. Но почему с одними так, а с другими иначе? Он посмотрел на улыбающихся людей вокруг мисс Пул. Никто из них не помнил точно, какие тайны открыл. Может быть, они вообще не знали, зачем находятся здесь? Он покачал головой, восхищаясь красотой замысла, — каждый из них мог безопасно вернуться к своей прежней жизни, не ведая ничего о том, что с ним случилось, помня только о поездке за город и нескольких необычных смертях. Да и кто вспомнит про убитых?

На мгновение мысли Свенсона обратились к Корине. Воспоминания о ней сохранялись только в его сердце, и он ощутил приступ гнева. Вина в гибели Старка лежала на нем, но он воспринял слова этого простака Аспича (почему люди неизменно сводят огромную сложность мира к каким-то простейшим формулам — империя недоумков?) как напоминание о том, кто его истинные враги. Он не был Чанем (не находил удовольствия в убийстве и убивал не слишком эффективно, чтобы сохранить свою жизнь), он был Абеляром Свенсоном. Он знал, чем занимаются эти негодяи и кто из них правит бал: над ним на площадке стояли Гаральд Граббе и герцог Сталмерский. Если он убьет их, то Лоренц, Аспич и мисс Пул не будут иметь значения — все то зло, что они смогут принести в этот мир, будет ограничено их заурядными способностями, и они, безусловно, вернутся к тому существованию, которое было их уделом до того, как они познали искупление Процессом. Тайной владели только организаторы заговора — двое этих людей на площадке, а с ними д'Орканц, ди Лакер-Сфорца и Ксонк. А Роберт Вандаарифф? Он, видимо, главарь. Доктор Свенсон внезапно понял, что, даже если ему удастся уйти живым, он не встретит на вокзале Строппинг ни Чаня, ни мисс Темпл, потому что они либо мертвы, либо находятся в Харшморте.

А на что мог надеяться он? Аспич был высок, силен, вооружен и коварен, возможно, он мог бы кое в чем поспорить даже с Чанем. У доктора Свенсона не было ни оружия, ни сил. Он повернулся и посмотрел на печь. Лоренц шел к ним, стаскивая на ходу перчатки. Наверху Граббе и герцог беседовали о чем-то вполголоса, вернее, говорил Граббе, а герцог кивал, соглашаясь с услышанным, лицо его было холодным и непроницаемым. Свенсон насчитал пятнадцать деревянных ступенек, отделявших их от дна карьера. Если бы ему удалось преодолеть их, опередить Аспича… Граббе опять своей грудью закрыл бы герцога… Свенсон подумал о своих карманах — не было ли там какого-то оружия? Он нахмурился — огрызок карандаша, портсигар, стеклянная карточка… может быть, карточка, если взять ее так, чтобы воспользоваться острым краем как оружием и перерезать горло Граббе, а потом взять в заложники герцога, вытащить его каким-то образом наверх… Есть ли наверху экипаж? Тогда можно было бы добраться до станции или даже до города. Лоренц приближался к ним. Момент был самый подходящий. Он небрежно засунул руку в карман и, нащупав карточку, подготовился к броску.

— Полковник Аспич, — раздался голос Лоренца, — мы почти…

Аспич со всей силы обрушил кулак на голову Свенсона, отчего тот свалился на колени. Череп у него разламывался от боли, желудок выворачивался, он ощущал вкус рвоты во рту, глаза наполнились слезами. Где-то далеко у себя за спиной он услышал тоненький смех Лоренца, а потом злобный шепот Аспича рядом с его ухом:

— И думать об этом не смей!

Свенсон знал, что, скорее всего, умрет, но еще он знал, что если не встанет с колен, то упустит тот крохотный шанс, который у него еще оставался. Он сплюнул, вытер рот рукавом, с удивлением отметив, что все еще держит синюю карточку в руке. С большим трудом оперся он другой рукой о слякотную глину и поднялся на одно колено. Пошатываясь, он начал вставать, потом почувствовал, как Аспич ухватил воротник его пальто и рывком поднял на ноги. Когда Аспич отпустил его, ноги Свенсона подогнулись, и он чуть не упал снова. Он опять услышал смех Лоренца, а потом голос Граббе сверху:

— Доктор Свенсон, появились у вас какие-нибудь соображения о том, где находятся ваши друзья?

— Мне сказали, что они мертвы, — отозвался он хриплым и слабым голосом.

— Очень может быть, — ответил Граббе. — Извините, что заняли столько вашего времени.

Он услышал, как у него за спиной полковник Аспич вытащил саблю из ножен. Он должен повернуться к нему лицом. Он должен ухватить карточку покрепче и вонзить ее полковнику в горло… Он не мог повернуться. Он мог только поднять взгляд на Граббе, который с довольным выражением опирался на перила площадки. Свенсон показал на стены карьера, обращаясь к заместителю министра: