Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков

— Кто там? — отрывая голову от подушки, спросил юноша.

— Баграт Габрилянов здесь проживает? — раздался за дверью мужской голос. — Открой, это из милиции.

Услышав последнюю фразу, юноша вскочил с постели и бросился к двери. Открыв ее, он увидел на пороге милиционера с погонами старшего лейтенанта.

— Ну и горазд же ты спать, парень — я уже все кулаки себе отбил, — произнес страж порядка, переступая порог комнаты.

В руках он держал папку, которую положил на стол, а сам уселся на стул. Потом достал из кармана брюк платок и вытер им шею — полуденная жара уже давала о себе знать.

— А вы кто? — натягивая на ноги штаны, спросил юноша.

— Дед Пихто, — улыбнулся милиционер. — Это ведь ты девушку ищешь, которая целую тысячу рублей посеяла и не объявляется?

— Правда, ищу, — кивнул головой Баграт. — Значит, вы тот самый милиционер, который будет теперь этим делом заниматься?

— Он самый — старший лейтенант Пулат Рахимов, — представился гость. — Ну, давай, рассказывай все по порядку об этой девушке.

И Баграт в очередной раз рассказал историю, которую он некоторое время назад поведал другому милиционеру — Семену Кухарчуку. Выслушав парня, Рахимов, продолжая вытирать шею и грудь носовым платком, заметил:

— А про воришку ты ведь соврал — нет у нас клиентов с таким описанием. Ну, да, аллах с ним — он нам особо и не нужен. А остальное хоть честно рассказал?

Вместо ответа, смущенный Баграт кивнул головой. После чего спросил:

— А вы правда ее найдете или…

Но милиционер не дал ему возможности договорить, прервав на полуслове:

— Ты, парень, зря думаешь, что у нас в милиции одни кухарчуки работают. Их, кстати, у нас меньшинство. Тебе просто не повезло вот и все. Ты вот уже какой день в Ташкенте, а много ты плохих людей здесь видел? А если и видел, то, наверняка, хороших было больше. Так что ты не сомневайся — найдем мы твою беглянку.

— И как же вы это сделаете? — поинтересовался Баграт.

— Сначала дадим запросы во все отделения милиции — не было ли подано там заявления по факту пропажи женского портмоне с деньгами. Если не поможет, тогда я объявление в газете размещу. Есть у нас одно издание, которое почти все читают — «Вечерний Ташкент» называется. Рано или поздно, либо сама девушка, либо кто-то из ее окружения это объявление прочитают.

— Я предлагал это сделать Кухарчуку, — отреагировал на эти слова Баграт. — Его, кстати, уволили?

— Да нет — ходит себе и в ус не дует, — сообщил милиционер.

— Как же так — его должны были в шею выгнать? — не скрывая своего удивления, воскликнул юноша.

— Видно, крепкая у него оказалась шея, — усмехнулся Рахимов, но тут же обратился к юноше с просьбой: — Про этого типа больше не вспоминай, будто и не было его — договорились?

Баграту не оставалось ничего иного, как дать стражу порядка такое обещание. Тем более, что этот милиционер, как успел заметить юноша, был полной противоположностью Семену Кухарчуку.

С крепко завязанными за спиной руками Иван Сараев стоял перед группой моджахедов, которые восседали вдоль стены в гостевой зале глинобитного дома в кишлаке, куда солдата и девочку-афганку привели вчера. При этом Сараева сразу поместили в зиндан — глубокую яму, сверху закрывающуюся деревянной решеткой, до которой нельзя было дотянуться рукой, а девочку куда-то увели. И вот сегодня пленника, наконец, вывели из его заточения, чтобы он предстал перед глазами своих мучителей.

— Кто ты такой и зачем тебе девочка? — задал первый вопрос бородатый афганец, которого Сараев сразу определил, как курбаши — главаря.

Его вопрос на сносном русском языке перевел афганец, который сидел справа от курбаши.

— Я советский солдат из гарнизона в Мазари-Шарифе, а девочку мы нашли в кишлаке Гарсалай, который вырезали неизвестные нам люди, — начал не спеша отвечать на заданный вопрос Сараев. — Их возглавляет бывший советский солдат, которого теперь зовут Азизом. Ему нужна голова девочки.

— Вас было двое? — последовал новый вопрос.

— Нет, нас было семеро, но пятеро погибли, когда прикрывали наш отход.

— Погибли ради девочки? — в голосе курбаши и переводчика пленный услышал искреннее удивление.

— Мы с детьми не воюем, — ответил Сараев.

— Не воюешь ты, но твои русские собратья убивают всех подряд. Зачем вы пришли в кишлак?

— Это был обычный рейд, — соврал Сараев, понимая, что скажи он правду, это перечеркнет не только его предыдущие ответы, но и саму его жизнь.

— Ты врешь, солдат — вы пришли в кишлак, чтобы грабить, — голос переводчика задрожал от гнева. — Но наш курбаши Хаятулло справедливый человек — он никого не убивает понапрасну. Он предлагает тебе стать одним из нас — смени веру и ты останешься в живых.

— Я верой не торгую, — практически не раздумывая, ответил Сараев.

— Ты смелый воин, курбаши уважает таких, поэтому ты умрешь не сегодня — у тебя будет время подумать, — сообщил переводчик. — Но учти, что наше терпение не безгранично.

В этот момент в помещение вошел еще один афганец с автоматом в руках, который, сняв у входа обувь, прошел к главарю и что-то шепнул ему на ухо. Курбаши кивнул головой, после чего вошедший удалился, чтобы спустя минуту появиться снова, но уже не один — впереди него шел… Азиз. Увидев Сараева со связанными руками, он усмехнулся и, сняв обувь, вошел в помещение.

— Приветствую тебя, Хаятулло! — обратился Азиз к курбаши на хорошем дари и склонил голову.

Курбаши жестом предложил гостю сесть напротив себя, а один из его нукеров налил из чайника в пиалу чай и передал Азизу.

— Кто ты и что привело тебя в наши края? — спросил гостя курбаши.

— Меня зовут Азиз, я командир отряда, который сражается с шурави, — начал свой рассказ гость. — Солдат, который стоит у меня за спиной, три дня назад пришел со своим отрядом в кишлак Гарсалай, чтобы разграбить его. Мы помешали ему, но он с друзьями бежал, прихватив с собой девочку-афганку. Мы хотим вернуть ее родственникам, которые беспокоятся о ее судьбе.

— А солдат говорит, что вы убили всех жителей кишлака и то же самое хотите проделать и с девочкой, — ответил на слова гостя курбаши. — Кому из вас верить?

— Я мусульманин, а он неверный, — напомнил Азиз о факте, который мог помочь ему перевесить чашу весов в свою сторону.

— Не спорю, ты совершил поступок, угодный Аллаху, — кивнул головой курбаши. — Но я никому не подчиняюсь — ни твоим хозяевам, ни шурави.

— Мы можем заплатить вам два миллиона афгани, если вы отдадите нам девочку и этого шурави, — предложил Азиз, рассчитывая на то, что денежный вопрос решит исход дела.