Спасти Рашидова! Андропов против СССР. КГБ играет в футбол - Федор Раззаков

— Командир, до аэропорта не подбросишь? — спросил Шувалов у таксиста.

— Я уже занят, да и не по пути нам — еду в центр.

— Кого везешь? — поинтересовался Шувалов.

— Семейку одну, на концерт едут. Везучие, едрить их в корень — в первом секторе сидеть будут!

— Что за концерт такой, что ты обзавидовался? — удивился Шувалов.

— Ты что, с Луны свалился? — глаза таксиста округлились. — Группа «Спэйс» в «Олимпийском» вот уже почти неделю выступает. Сегодня вечером последний концерт дают в Москве и завтра в Питер уезжают.

— Я не с Луны, но, действительно, приезжий — потому ничего и не знаю, — сообщил Шувалов и отошел в ближайшую арку, откуда продолжал наблюдать за такси.

В это время из подъезда вышли Игнатов и его дамы, сели в автомобиль и отправились на концерт. А Шувалов бросился искать другое такси, чтобы поехать следом — в его голове созрел план, с помощью которого можно было заполучить своих женщин обратно.

Тем временем таксист, с которым он только что разговаривал, сообщил своим пассажирам:

— Представляете, только что разговаривал с одним мужчиной, так он не знает, что в Москве «Спэйс» гастролирует!

— Может, просто не интересуется такой музыкой? — высказал предположение Игнатов.

— Да нет, он приезжий — в аэропорт едет, — ответил таксист, выезжая на Ясеневую улицу и поворачивая направо — к Каширскому шоссе, откуда была прямая дорога к центру города.

Слегка отодвинув занавеску на окне, Александр Бородин выглянул во двор. День клонился к своему завершению, но вечерние сумерки еще не наступили, поэтому из окна на седьмом этаже открывался прекрасный обзор на то, что творилось во дворе. Бородина интересовали автомобили, которые стояли внизу. Все местные машины, принадлежавшие жильцам его подъезда, Александр знал наизусть — память профессионального разведчика позволяла ему держать в голове не только все марки этих автомобилей, но даже номера и характерные приметы на корпусе, вплоть до мелких повреждений. Сейчас во дворе находилось восемь автомобилей, семь из которых принадлежали жильцам, а один — бежевая «Волга»-ГАЗ-24 — была «пришлой». Конечно, она вполне могла стоять здесь на законных основаниях — мало ли кто мог на ней приехать к обитателям этого цэковского дома, но жизнь разведчика научила Бородина ничему не доверять. Поэтому он сразу предположил, что в этой «Волге» могут сидеть «топтуны» — сотрудники 7-го управления КГБ, занимающиеся наружным наблюдением. И следить они могли не за кем-нибудь, а именно за Бородиным.

Отойдя от окна, Александр подошел к столу и взял в руки билет в спорткомплекс «Олимпийский» на концерт группы «Спэйс». Держа его в руках, он мучительно размышлял, что ему делать — остаться дома или отправиться на представление. С одной стороны ему не хотелось рисковать — «топтуны» вполне могли засечь его отсутствие именно в период проведения концерта. Ведь Шухрат Ибраев, мало что зная о личности Бородина (у них был односторонняя связь — на нее выходил Александр), обладал лишь косвенной информацией. Но среди этой информации было знание о том, что именно Бородин достал им с женой билеты на концерт группы «Спэйс» и сам тоже мог на него пойти. Значит, его появление на этом мероприятии было нежелательным. И он готов был остаться дома, даже несмотря на свою любовь к музыке Дидье Маруани. Но с другой стороны Александра волновала судьба жены Шухрата Ибраева — Гульнары. Сегодня он провел один эксперимент. Из города позвонил по телефону (предварительно надев на руки перчатки) на квартиру Ибраевых и, услышав в трубке чужой мужской голос, тут же прервал разговор и вышел из будки. Перейдя на другую сторону улицы, он зашел в подъезд ближайшего дома и стал терпеливо ждать. Его ожидание было вознаграждено. Спустя пять минут к таксофону подъехал автомобиль «Волга», из которого вышли трое мужчин. Они зашли в будку, тщательно исследовали ее и удалились. Это однозначно указывало на то, что КГБ взял чету Ибраевых «в оборот». И если за главу семейства Бородин был спокоен — он знал его как мужественного человека, то вот за его жену переживал — ведь она была на последних месяцах беременности. И все эти события могли повлиять на нее и ребенка самым негативным образом. И невольным виновником всего этого оказался бы он — Александр Бородин. Поэтому ему и не терпелось поехать на концерт и лично убедиться в присутствии на нем Гульнары. А если бы ее там не оказалось, то он хотя бы предпринял попытку узнать, где она и что с ней у тех людей, которые заполучили ее билеты. Если они, конечно, не достались сотрудникам КГБ, но их бы Бородин сразу вычислил своим профессиональным взглядом.

В результате всех этих размышлений, Александр, наконец, принял решение. Положив билеты на стол, он отправился в ванную — готовиться к выезду. И эта подготовка была не из самых быстрых и простых мероприятий. Ведь Бородину предстояло пойти на концерт, изменив свою внешность буквально до неузнаваемости.

Первое, что он сделал — достал из потайного сейфа в своем рабочем кабинете пузырек и баночку. На пузырьке было написано «Аспирин», на баночке — «Ночной крем». На самом деле надписи не соответствовали тому, что находилось в этих емкостях. Так, среди таблеток аспирина лежало и несколько похожих, но, в то же время, и отличных от аспириновых, таблеток. Одну из них Бородин и проглотил в ванной, запив с ладони водой из-под крана. Это была уникальная таблетка, которая досталась ему от прежней работы — когда он служил во внешней разведке. Проглотив такой препарат, человек через несколько минут менял внешность — его лицо приобретало отечный вид, морщины разглаживались.

Разобравшись с таблеткой, Бородин открыл баночку с кремом, который тоже обладал уникальными свойствами воздействовать на человеческую кожу — он делал ее значительно смуглее и этот эффект мог длиться несколько часов. Втерев эту мазь себе в лицо, Бородин закрыл баночку и вместе с пузырьком вернул их в сейф. Теперь оставалось ждать нужного эффекта. А пока, чтобы не терять времени даром, Александр извлек из того же сейфа хитрое приспособление. Оно состояло из двух раскладных металлических штырей, между которыми была протянута леска, а на ней висела длинная материя черного цвета. Установив штыри в разных концах кабинета, Бородин включил таймер, который был приделан к одному из штырей. Каждые полчаса кусок материи начинал движение по леске от одного штыря к другому, что при включенном в комнате торшере (и выключенной люстре) создавало с улицы иллюзию, что в комнате кто-то есть и этот кто-то не сидит на одном месте, а двигается.

Закончив с приспособлением, Бородин вернулся в ванную и взглянул на себя в зеркало. Оттуда на него смотрело лицо незнакомого ему человека — одутловатое, смуглое, без единой морщины. А спустя еще пять минут, когда Александр надел на голову парик, кепку и нацепил на нос «профессорские» очки в толстой роговой оправе, он уже окончательно перестал себя узнавать. Родными для него в этом лице оставались лишь глаза — умные и проницательные. Впрочем, и они под линзами очков едва угадывались. Покажись он в таком виде перед родной матерью или женой с дочерью, никто бы из них его не узнал. Чего он, собственно, и добивался.