Хранители Кодекса Люцифера - Рихард Дюбель

Камердинер стал вполоборота к нему и недоуменно поднял брови. Это была комедия, повторявшаяся всякий раз, когда охранять кардинала поручалось новому солдату. По приказу короля Фердинанда каждый месяц караул обновлялся полностью, а в течение этого времени замена происходила на уровне отдельных солдат. Несмотря на то что данная мера предосторожности показывала, как сильно король боится своего пленника и как она забавляет кардинала Мельхиора, старику казалось, будто он – единственный, кто сожалеет о постановке подобной комедии.

– Покажите, – приказал солдат.

Камердинер пожал плечами. Солдат стянул платок с тарелки. От нее тут же поднялся запах поджаренной домашней птицы. Солдат поднял маленькую серебряную подставку прижимавшую платок, затем высоко поднял свободной рукой (и пальцами, которые были черными от оружейной смазки и грязи) каплуна, повернул его, заглянул ему в задний проход и наконец, небрежно уронил обратно на тарелку. Затем, стряхнув жир с руки, он облизал пальцы. Все это время солдат не сводил взгляда с камердинера. Оставив каплуна в покое, он отвернулся и с холодной улыбкой посмотрел на кардинала. Жесты солдата утратили свою многозначительность, так как он посчитал необходимым еще раз стряхнуть жир с руки.

– Хорячо, нет? – любезно осведомился камердинер.

Солдат бросил подставку и платок обратно на поднос и открыл кувшин. После этого он подозрительно заглянул внутрь сосуда.

– Мускатель для господина, да? – буркнул он и, сунув в кувшин палец, пошевелил им, будто перемешивая содержимое. Затем он поднял кувшин и сделал нарочито большой глоток.

– Чтоб руки мыть, – ответил ему камердинер. – Взял из корыта для лошадей.

Солдат окинул его горящим от ненависти взглядом. Кадык его ходил ходуном. Наконец он кивнул.

– Давай уже, задница.

– Так тошно, – издевательски произнес камердинер. Он подошел к столу, поставил на него поднос, снова накрыл еду платками, затем церемонно сдернул их в сторону и торжественно произнес – Хаплун, ваше высохопреосвященство. – Со стороны казалось, что это было самое важное открытие на свете.

– Спасибо, – поблагодарил его кардинал Мельхиор и сел к столу.

– Ваше высохопреосвященство позволят мне позже еще разох зайти? – поинтересовался камердинер. – У хосподина есть еще задание для меня, нет?

– Естественно, – откликнулся кардинал Мельхиор.

Камердинер откланялся и исчез за дверью. Солдаты перетянулись с нерешительным видом, но все же покинули помещение, громко щелкнув снаружи засовом. Мельхиор убрал с подноса тарелку и кувшин и высоко поднял поднос. На столе лежал тщательно разглаженный, густо исписанный лист бумаги. Никогда еще ни одному охраннику не пришло в голову забрать поднос у камердинера и осмотреть его, хотя они нисколько не стеснялись разломать булочку на предмет наличия в ней тайных записок. Мельхиор поражался ловкости толстых пальцев камердинера, который зажимал тайные сообщения под днищем подноса так, что и маленького кончика никогда не было видно, не говоря уже о том, что бумага ни разу не сползла в сторону, когда старик ставил поднос на стол.

Бросив взгляд на послание, Мельхиор взялся пальцами за край кувшина и извлек из него медную вставку. Она была в два раза короче, чем кувшин. Под ней прятались письменные принадлежности и маленький чернильный орешек, полученный в результате длительного процесса вываривания измельченной коры дикой сливы, загустения, перемешивания и высыхания отвара, – именно таким образом получали жесткую массу, от которой можно было отщипывать маленькие кусочки и разжижать их в вине или воде. Переписчики в монастырях и писари в конторах по ошибке называли эту массу чернильным камнем, однако настоящий чернильный камень был видом сланца, который использовали в далеком Китае.

Воды в контейнере было более чем достаточно, чтобы размочить твердый кусочек до нужной консистенции и сделать пригодным для использования. Ни один охранник ни разу не догадался, что в глиняных кувшинах могло быть что-то еще, помимо металлической вставки.

Когда в кувшине вместо вина оказывалась вода, это был знак того, что тайными путями для кардинала прибыла корреспонденция. В таких случаях камердинер обычно выдумывал для себя новое задание, чтобы солдаты оставили кардинала в одиночестве и дали ему, таким образом, возможность прочитать сообщение и ответить на него. У охранников был приказ постоянно наблюдать за кардиналом, если он принимал посетителя. Можно было полагаться на то, что они не останутся у него в комнате, когда он начнет поглощать принесенную еду – кстати, отличную, – чтобы не мучить собственные урчащие желудки, которые позже получат только хлеб и кашу.

Кардинал съел несколько кусков мяса, не беспокоясь, что к каплуну прикасались грязные лапы солдата. Затем он отпил воды, которая, естественно, не была налита из корыта для лошадей, но приобрела «нежный» аромат солдатских пальцев, впрочем не мешавший ему. Были вещи и похуже. Сердце кардинала забилось быстрее. Полученное письмо было от Вацлава фон Лангенфеля, а сообщения, переданные им, большей частью ничего хорошего не значили.

– Это, – пропищал Себастьян и высоко поднял скомканный клочок бумаги. – Это…

– Как ты здесь очутился? – спросила его Агнесс. Она оперлась на локти, не зная, стоит ли ей сердиться на то, что ее так грубо вырвали из воспоминаний и что Себастьян проник в ее уединение. А может, испугаться очевидной ярости непрошеного гостя или посмеяться над его напыщенностью? Она еще не успела прийти к окончательному решению, когда гнев взял верх. – Немедленно уходи! Нечего тебе искать в нашей спальне. В моей спальне!

– Ты знала об этом? – пропыхтел Себастьян. – Естественно, ты знала об этом!

– Исчезни!

– Все дела в Моравии остановились еще в прошлом году. Доходы фирмы сократились более чем на десять процентов. И теперь я нахожу вот это! – Он еще сильнее скомкал бумагу.

– Ну ладно, – решительно сказала Агнесс – Я сейчас позову на помощь.

– Сообщение от Вилема Влаха, который был самым важным деловым партнером фирмы до прошлого года. Он сообщает… Впрочем, ты и так это знаешь. – Себастьян буквально выплюнул следующие слова: – Ты и это твое ничтожество, твой братец! И Киприан все это покрывал! Это же обман! Это прежде всего обман короны! Взимание таможенных сборов с импорта и экспорта Богемии и Моравии принадлежит королю. Вы лишили его денег! Из-за того, что твой братец не захотел оказать совершенно обычную услугу старому деловому партнеру. Так дела не делаются!

Агнесс начала подниматься. Себастьян невольно отступил на шаг, но тут что-то сверкнуло в его глазах. Он ударил Агнесс и она вновь упала на кровать. Ее охватил гнев. Она так быстро вскочила, что врезалась в него. Себастьян был выше и в три раза тяжелее Агнесс, но он споткнулся и сделал шаг назад. Она размахнулась и влепила ему пощечину, затем еще одну. Кольца на ее пальцах расцарапали ему щеку. Тонкая струйка крови побежала из царапины и скрылась в его жидкой бороденке.