Море, поющее о вечности - Александр Герасимов

на чужом острове. Скудная еда и тяжелый труд не смущали Асклепия — к этому он был готов. Травник сожалел лишь о том, что «Гермес» не планировал остановку на Итаке — родина Одиссея осталась позади. Хотя вероятность увидеться с сыном Лаэрта была ничтожна — вряд ли Асклепию хватило бы времени стоянки, чтобы попасть в итакийский дворец.

Первые признаки надвигающихся трудностей появились лишь накануне прибытия на Керкиру. Путешествие благополучно подходило к концу, так что настроение у всех на судне было приподнятое. Но Асклепий обратил внимание, что небо выглядело бледным, а редкие облака изменили форму. Это его насторожило, однако поднимать тревоги лекарь не стал.

На следующее утро они уже различали очертания Керкиры — громадный остров, подернутый синей дымкой, был едва заметен, но все знали, что скоро он полностью заслонит собой обзор. Тогда Асклепий и обратил внимание на птиц, с громкими криками несущихся по небу. Они тоже направлялись к Керкире. Казалось, это просто стая возвращалась в гнездовье, но у юноши было собственное мнение на сей счет.

Он подошел к владельцу судна и поделился своими опасениями:

— Нам следует поторопиться. Вот-вот грянет шторм.

— С чего ты так решил? — коренастый мужчина средних лет без всякого удовольствия посмотрел на него. Недружелюбный вид не оттолкнул Асклепия, он ответил прямо:

— Я уже наблюдал такие изменения. Ветер, небо, птицы — все вокруг говорит о приближении бури. Скоро море изменит цвет, на поверхности воды появится пена, а небо накроют тяжелые тучи. Тогда уже поздно будет спешить. Мне доводилось встречаться с подобным, и я говорю: это очень опасно. «Гермес» не из числа кораблей, способных сражаться с бушующей стихией.

Слова Асклепия заставили собеседника задуматься. Он долго вглядывался в море, а затем пробурчал:

— Что ты предлагаешь?

— Ускориться и пристать к берегу еще до того, как на нас обрушится буря. Пусть рулевой быстрее бьет в барабан, а гребцы сменяют друг друга без отдыха. И часть товаров придется отправить за борт. Судно нужно разгрузить как можно скорее.

До этого владелец «Гермеса» слушал внимательно, но предложение избавиться от груза сделало его лицо багровым:

— Может, сначала кинуть к Посейдону тебя, травник?.. Убирайся на место и не вздумай тревожить команду — мы и без твоих советов скоро окажемся в безопасности на Керкире! Ты меня понял? Проваливай!

Асклепию не удалось добиться своего, и он отошел прочь, терзаемый мрачными предчувствиями. Юноша родился в семье рыбаков, а потому знал, как опасно встречать шторм у самого побережья. Волны могли швырнуть корабль на мелководье и разбить его о скалы.

Не только это страшило Асклепия. Память услужливо напомнила, что плавать он до сих пор не научился. Оказаться в бурной воде означало для него верную смерть.

Вскоре небо стремительно потемнело. Буря пришла за своей добычей, как и предсказывал самый прозорливый член команды.

* * *

Корабль бился на волнах, как раненая чайка, раз за разом теряя провизию, оружие, весла… и людей. Жалобный треск дерева был неразличим за громогласным ревом моря. Обдирая руки до крови, Асклепий вцепился в борт и молился, чтобы это безумие наконец прекратилось.

Гребцов на борту оставалось немного, море забирало одного за другим. Подобную бурю мог бы выдержать «Арго» — но не «Гермес», нескладный торговый кораблик, обреченный на гибель по глупости владельца. Громада острова неумолимо приближалась, волны несли судно прямо к Керкире, но это был путь в один конец, а вовсе не спасение.

Со всей силы «Гермес» ударился днищем об одну из прибрежных скал. Асклепий запомнил лишь мощный толчок, а после его швырнуло в холодную воду, как и последних оставшихся на борту людей, обезумевших и вопящих от ужаса. Корабль стремительно развалился на части.

Не умеющий плавать юноша барахтался, как беспомощный щенок. Хоть страх и придавал ему сил, но держаться на бушующей водной глади он не мог, а потому был обречен.

«Какая бесславная смерть!» — мелькнуло в его голове, когда в горло хлынула морская вода.

Отчаянно дергавшийся, Асклепий все же сумел еще раз вынырнуть на поверхность, фыркая и отплевываясь. Сам ли он добился этого, или помогли бурные воды? Не имело значения — главное, что юноша на какое-то время продлил свое существование. Почти сразу он ударился грудью обо что-то твердое, утратив жалкие остатки воздуха в легких. Провидение подкинуло ему обломок корабля, и руки лекаря жадно в него вцепились.

Кусок дерева кружился по волнам, то и дело захлестываемый водой. Асклепий успел наглотаться жидкости, от соли его глаза жгло огнем, а ссадины невыносимо щипало, но он не думал о подобных вещах, мечтая лишь выжить. Время от времени юноша слышал вдалеке короткие стоны; это были обессилевшие моряки с «Гермеса», которых одного за другим затягивала жадная пучина. Помочь им Асклепий никак не мог.

Вначале море казалось ему холодным, но со временем тело привыкло… или продрогло до костей? Теперь вода ощущалась даже теплой. Качка смягчилась, шторм отступал, однако пришла новая опасность: лекарь выбился из сил и начинал терять связь с действительностью.

Ветер то крепчал, то становился слабее. Воспаленными глазами Асклепий смотрел на остров, который был совсем рядом. Молодой целитель различал серый цвет скал с темными пятнами растений, остальное будто пропадало в дымке.

Внутренний голос настойчиво твердил, что нужно как-то плыть к суше — скалы, губительные для кораблей, могли спасти одинокого страдальца. А если волей ветра и волн его вынесет в открытое море, шансы на выживание станут ничтожными.

Точнее, их не останется совсем!

Асклепий попытался стряхнуть с себя оцепенение и принялся неуклюже барахтаться на воде — так он пытался направить обломок дерева в сторону суши. Это была тщетная попытка. Вскоре лекарь обнаружил, что берег почему-то оказался дальше, чем был до этого, а вот сил у него заметно поубавилось. Асклепия впервые охватил неподдельный ужас. Он зарыдал, сотрясаясь всем телом, всхлипывая и судорожно цепляясь ногтями за крошечный кусок доски.

Приступ паники прошел так же внезапно, как и начался. Удивительно, но Асклепий почувствовал себя лучше; со временем прояснилось и зрение. Он принялся осматриваться, пытаясь угадать направление ветра, понять очертания берегов и найти удобное место. Остров был рядом — такой большой и манящий, — но добраться до него мог только хороший пловец. Это выглядело циничной насмешкой. Умереть, постыдно болтаясь на волнах неподалеку от побережья?.. Ну уж нет!

В какой-то миг измученное тело потребовало отдыха. Асклепий ощутил, как смыкались веки, а голова наливалась тяжестью. Другой бы на его месте поддался этому чувству. Шторм закончился, солнце выглянуло из-за туч и