Эхо чужих желаний - Мейв Бинчи

почему я до сих пор здесь. Наверное, меня не отпускают корни. Как и тебя.

– Если уедешь, ты всегда сможешь вернуться. Повидаться с людьми. Здесь твои друзья, а у Шона их немного, – спокойно заметила Сюя.

– Я бы не сказал, что… – встрял Шон, не желавший выглядеть одиноким.

– Нет, Шон, ты, конечно, знаком со многими. Но Сюя права. Это мамины друзья, а не наши с тобой. Лучшие из наших разъехались. Так происходит во многих маленьких городках.

– Лучшие разъехались, – повторил Шон за сестрой. – Ты права, Анджела. Совершенно права.

Из сада прибежали дети. На улице очень жарко, можно пойти искупаться? Разумеется, можно. Не хочет ли тетя составить им компанию? Анджела ответила вежливым отказом, но обещала быть дома сегодня вечером. Она накупила мяса и готова устроить большой семейный ужин.

– А на пляже найдется тихий, безлюдный уголок… гм… для пикника? – поинтересовалась Сюя.

Анджела объяснила ей, как пройти туда, где Шону О’Харе меньше всего грозило разоблачение.

– Анджела, мы тут подумали, что было бы неплохо осмотреть окрестности, раз уж мы забрались так далеко.

Это должно было случиться. У нее перехватило дыхание.

– Идея хорошая. Размышляете об однодневных поездках?

– Нет. Хотим поездить по Ирландии, показать детям места, которые им запомнятся. Чтобы им было чем заполнить свои памятные альбомы для вырезок и о чем писать школьные сочинения.

– А я хочу увидеть Дублин. Мне обещали показать Дублин, – напомнила Сюя.

– Это было бы здорово. Но вы же оплатили аренду фургона.

– За этими фургонами люди выстраиваются в очереди, так что нам даже согласились вернуть остаток, что очень порядочно со стороны владельцев.

– Но вы же вернетесь в Каслбей? Перед тем как уехать из Ирландии?

– Нет. В этом нет смысла. Зачем возвращаться тем же путем?

– Понятно. Да, конечно, ты прав.

– Мы решили завтра отправиться в путь. Владельцы после обеда сдадут наш фургон новым жильцам, – сообщила Сюя.

Анджела ничего не сказала. Ее сердце было слишком переполнено.

Шон принял ее молчание за разочарование.

– Пожалуйста, не думай, что мы тебя бросаем. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за прием. Это просто… просто…

– Я понимаю тебя. Многое сильно изменилось.

– А кое-что не изменилось вообще.

– Автобус уходит рано утром. Мы должны встать очень рано… – сказала Сюя.

– У меня есть друг – ты его, наверное, не помнишь – Дик Диллон. Он подбросит вас до города, вы можете начать оттуда…

– А он не будет против?

– Нет. Я поговорю с ним сегодня вечером.

– Анджела… есть только одна проблема… с этим Диллоном.

– Какая?

– Ты не скажешь ему, кто я такой? Видишь ли, я бы предпочел, чтобы люди думали…

– Я не скажу ему, кто ты. Я же оставила за тобой право решать: кому и что говорить, помнишь?

Она спустилась с ними по Клифф-роуд и у скамейки с видом на море поцеловала их на прощание. Они направились к стоянке для автофургонов. Анджела заверила их, что Дик Диллон заедет за ними в удобное для всех время, примерно в десять часов.

Вернувшись домой, Анджела опустилась на колени и, заливаясь слезами, возблагодарила Господа – того, кого недавно считала жестокосердным.

Дни обернулись рутиной, которая завораживала и словно усыпляла. Они вставали рано. На участке пляжа перед садовым домиком обычно никого не было, поэтому они спускались по ступенькам к морю, чтобы поплавать в утренние часы. Бонс об этом знал, и хотя пес так постарел, что не мог сам подняться обратно по лестнице, он всегда сбегал с ними вниз. Никто не видел, как вырос живот Клэр, кроме Дэвида, любовно гладившего его, когда они входили в море.

Они ели на завтрак свои любимые сэндвичи – с беконом и помидорами. Дэвид присоединялся к отцу, а Клэр спускалась по Клифф-роуд к своему старому дому. Она пила на кухне чай и делала необходимые покупки. Потом возвращалась по Клифф-роуд обратно в домик, по пути наблюдая за семьями, готовыми провести на пляже весь день. Так проходило утро. Днем Клэр занималась. Дэвид старался выкроить время, чтобы наведаться в домик хотя бы дважды в течение дня. Вечером он возвращался. Они редко заглядывали в отель и почти не появлялись на публике, за исключением вечеров, когда комитет устраивал танцы. Тихими мирными вечерами они любовались закатом из собственного окна, поражаясь красотой картины, превосходившей всякую меру. Время от времени они красили стены в комнатах на втором этаже, потому что задача Бампера Бирна сводилась к тому, чтобы худо-бедно приспособить домик для жилья и отремонтировать первый этаж.

– Ну кто увидит верхний этаж, кроме вас двоих? – весело спрашивал он.

Дэвид и Клэр были так счастливы обрести собственный дом, что не спорили с ним.

Наверху было три комнаты: их спальня, комната, которую они собирались превратить в детскую, и кладовая. Клэр подумывала о том, чтобы обустроить в третьей комнате кабинет. Это же очень удобно – разложить все свои записи и книги и не перекладывать их каждый раз, когда нужно перекусить или сделать уборку.

– Но какой смысл устраивать кабинет наверху? – возразил Дэвид. – Разве это правильно: запереться там в одиночестве, а когда родится ребенок…

Клэр согласилась. С кабинетом она разберется потом.

Они выкрасили детскую в солнечно-желтый цвет, а когда Нелли услышала, как молодые супруги шепчутся о прибавке в семье к Рождеству, то очень обрадовалась и сшила для них занавески с героями детских стихов и песенок.

Дэвид таскал в домик игрушки из-под сиденья банкетки в своей старой спальне – незаметно, по одной, тайком от матери. Он не хотел их красть, просто старался лишний раз не упоминать о ребенке. Лицо Молли словно покрывалось коркой льда, когда кто-то упоминал о будущем малыше. Дэвид боялся думать о том, как она отнесется к внуку, когда тот родится.

– Думаю, она смягчится. Не ради меня, а ради ребенка.

– Нужно сделать так, чтобы она побыла наедине с малышом. Ну или с малышкой.

В глубине души Дэвид и Клэр верили, что родится мальчик. Ему уже выбрали имя – Патрик Томас.

Шли дни. Им становилось все труднее представить, что когда-то они жили совсем иначе. Суматошные, торопливые встречи в Дублине, грязная квартира с вонючим холлом и обшарпанной лестницей без ковра в Ратмайнсе казались частью чужой жизни. Дэвид признался, что еле помнит имя рыжеволосого ординатора, который вечно со всеми ссорился. Клэр сказала, что даже под пытками не смогла бы вспомнить, о чем они болтали с Мэри Кэтрин и Валери на протяжении двух с половиной лет.

В молодой семье появилась новая тема для разговоров: пациенты Дэвида. Тем летом он принял роды троих детей. По его словам, большую часть работы проделала миссис Бреннан, которая была замечательной акушеркой, уверенной, спокойной и деловитой. Женщинам она очень нравилась. Это заинтересовало Клэр, она всегда считала миссис Бреннан крикливой и властной, но теперь увидела ее в новом свете. Дэвид доверял