Феодора - Пол Уэллмен

class="p1">Феодора пошевелилась, превозмогая вялость. Немного помолчав, она спросила:

— Кто-нибудь заходил?

— Был молодой Герон.

— Я же приказала больше не пускать его!

— Я и не пустила, он оставил вам цветы и вощаную дощечку.

Феодора раздраженно заворочалась на ложе.

— Гони его прочь! Он знает, что с ним покончено! Нет, погоди, цветы выброси вон, а дощечку дай мне. Уверена, этот болван не мог написать ничего путного… Ладно, в конце концов давай ее сюда, это развеселит меня.

Тея подала хозяйке сложенную пополам дощечку. Та развернула ее, прочла и, состроив гримаску, отшвырнула в угол. Вот что писал молодой человек:

«Ты отказала мне, жестокая Феодора! Сколько раз я пытался поговорить с тобой — все тщетно, ты не хочешь слушать меня. О небеса, сейчас я сделаю то, на что толкает меня мое горе. Когда ты прочтешь эти строки, будет уже слишком поздно. Мое сердце, бившееся только для тебя, умрет. Герон».

Записка окончательно разбудила куртизанку. Она села на ложе, собрала темные густые волосы, рассыпавшиеся по плечам, потом потянулась и вскочила, прогнувшись и выпрямившись. Когда она зевнула, нежный рот стал похож на маленькое «о».

Стоя рядом с Теей, она казалась статуэткой. Каждая линия обнаженного тела была чиста и совершенна. Ее кожа была нежна и шелковиста, талия тонка, бедра и грудь изумительной формы, губы напоминали лепестки розы. Феодора походила на цветок — удивительный бессмертный цветок. Это была поистине прекрасная представительница человеческой породы, которой в ее дни не нашлось лучшего применения, чем продавать свое восхитительное тело.

Тея набросила на плечи хозяйки тонкую шелковую накидку, и Феодора села завтракать. Отрезая хлеб и фрукты маленькими ломтиками, она макала их в вино, разглядывая свое лицо в серебряном зеркале. Невольница занялась ее волосами.

Древние мудрецы твердят, что порочная жизнь оставляет на человеческих лицах неизгладимые следы. Однако лицо куртизанки было таким же безупречным, как и ее тело; ни разочарования, ни житейская грязь не оставили на нем своих отпечатков. Возможно, потому, что Феодора и не считала свою жизнь порочной.

— Ну-ка, дай мне еще раз эту дощечку.

Феодора прочла записку вслух.

— Как ты считаешь, Тея, что он задумал?

— Наверное, самоубийство, — осторожно предположила рабыня.

— A-а, у него не хватит на это смелости!

— А что думает госпожа?

— Пока не знаю. Он несносен, он требует, чтобы я принадлежала только ему, и никому больше. Бестолковый, чего он ждет от куртизанки — целомудрия? Пусть идет на невольничий рынок и купит себе интакту!

— Все мужчины бестолковы, — изрекла Тея.

— Знаешь, что я слыхала? Герои — один из этих презренных ювентов, я их ненавижу. Меня они не трогали, но на прошлой неделе им попалась Госсия, маленькая флейтистка. Бедное дитя до сих пор не может прийти в себя…

— Ужасно! — прошептала Тея, содрогнувшись. Разнузданные юнцы наводили ужас на всех обитательниц улицы Женщин.

— Герон запутался в долгах, — продолжала Феодора, — он уже не может сам себя содержать, стать его женой сейчас — хуже не придумаешь. Я люблю свободу. Я так ему и сказала.

— И что он ответил?

— Он был пьян и ударил меня. Это случилось за три дня до появления александрийца. Хорошо, что в это время явился другой посетитель — ростовщик Мирон, такой худой, лысоватый, ты его знаешь. Мы вдвоем еле вытолкали Герона из дому. Пришлось подарить Мирону любовь бесплатно, и это при том, что я и так на мели! А этот болван пишет… Господи, как много я получаю посланий, в которых мужчины собираются умереть из-за меня! И хоть бы один сдержал обещание!

— А Тимон, письмоводитель?

— Чепуха! Он был пьян, когда его переехала колесница. Несчастный случай.

— А Кальций?

— Да нет же! Этот принял сок болиголова[15], чтобы избежать долговой тюрьмы. Долги, а не я довели его до отчаяния.

— Моя госпожа слишком строга к себе.

— Твоя госпожа просто хорошо знает людей. Любая куртизанка в состоянии рассеять все горести и печали подобных мужей за полчаса. Кроме Герона кто-нибудь был?

— Если вы спрашиваете о торговцах…

— Продолжай.

— Снова был хозяин мебельной лавки. И ювелир с базара, насчет сережек, говорил, что пойдет жаловаться в магистрат. И еще продавец шелка очень торопил и угрожал…

— Кредиторы показывают зубы, — помрачнела Феодора. — Как назло. Уже заложены все дорогие вещи, кроме тебя, Тея. Мне бы очень не хотелось тебя продавать.

Рабыня побледнела. Она знала, что если ее продадут с молотка, она попадет в Стабулы, славившиеся ужасной жестокостью. Хозяйка, хоть и была строга, никогда не била девушку и даже разрешала ей обслуживать своих клиентов, когда сама была слаба или нездорова. Златокудрая Тея приятно оттеняла прелесть своей темноволосой госпожи.

Заметив тень ужаса на лице невольницы, Феодора смягчилась.

— Завтра все может измениться. У меня есть план, и это ожерелье поможет его осуществить.

План только начинал складываться у нее в голове. Живой ум Феодоры никогда не бездействовал, она была решительна и всегда находила выход из любой неблагоприятной ситуации. Часто само провидение, казалось, приходило ей на помощь. Большинство ее сверстниц, девушки из бедных семей, жили пассивно, влача уготованное им жалкое существование и даже не пытаясь спорить с судьбой, чтобы изменить ее к лучшему.

Феодора рано осознала, какое это несчастье — родиться женщиной. У женщины практически нет шансов утвердиться в жизни. Жестокая судьба то возвышает, то уничижает ее, она — игрушка в руках мужчины, истинного хозяина жизни. То, что мужчина порой теряет из-за женщины рассудок, в конце концов оборачивается против нее же.

Феодора не считала себя обделенной или несчастной. Она была куртизанкой и служила мужчинам, вкладывая в свою службу всю врожденную пылкость. С любовником она была воплощением женственности, она отдавалась до конца, и после ночи любви обычно спала целый день, свернувшись калачиком. Мужчины, хоть раз познавшие ее любовь, не хотели с ней расставаться…

Например, тот же юный Герои, сын сенатора Полемона. Любовь куртизанки, да еще такой прекрасной, как Феодора, считалась особым шиком, недаром она воспевалась поэтами в двенадцатистопных греческих стихах. Разумеется, на куртизанках не женились — для этого существовали женщины из приличных семей, с хорошей репутацией и богатым приданым. Юнцу нужно перебеситься до свадьбы — и поэтому ничего удивительного не было в диких клятвах, вздохах, слезах и проклятиях злой судьбе, приведшей его на улицу Женщин…

Закончив завтрак, Феодора направилась в купальню в сопровождении рабыни, которая несла благовония, притирания и свежие простыни.

В доме вместе с Феодорой обитали еще две куртизанки: Антонина и Хризомалло. Ванная же комната была общей для всех. Феодора издали услышала голоса девушек и,