Ловушка для Золушки - Себастьян Жапризо

— Успокойся, — сказал он. — Я тебе зла не желаю. Ведь я знаю тебя столько лет.

— Кто вы?

— Я Франсуа Шанс! Адвокат. Веду дела Рафферми. Включен в «главную книгу».

— А что это такое?

— Приходно-расходная книга. В нее были включены люди, обслуживающие Рафферми. Те, кому платили по ведомости. Я тебе друг, но это нужно долго объяснять. Именно я занимался ее коммерческими сделками во Франции, понимаешь? Да сядь же ты!

— Вы писали мне после несчастья?

— Нет. Мюрно просила этого не делать. Я, как и все, справлялся о твоем здоровье, но писать не писал. Ну что я тебе мог сказать?

— Что я буду принадлежать вам вечно.

Произнося эти слова, я отчетливо сознавала, что это немыслимая чушь, не мог же написать такое письмо этот господин с отвислым подбородком, который годился мне в отцы.

— Что? Да это же смешно! Да я никогда бы себе этого не позволил! Где письмо?

— У меня его нет.

— Послушай, Мики, я понятия не имею, что у тебя на уме! В твоем теперешнем состоянии ты, может статься, бог весь что выдумала. Прошу тебя, дай мне позвонить Мюрно!

— Но как раз Жанна-то и подала мне мысль поехать к вам. Я получила от вас любовное письмо, и притом Жанна говорила, будто вам со мной не везло и вы не имели ни малейшего шанса на успех, что ж, по-вашему, я тут выдумала?

— Мюрно читала это письмо?

— Ничего об этом не знаю.

— Не понимаю, — сказал он. — Если Мюрно говорила, что у меня нет ни малейшего шанса на успех у тебя и мне, мол, не везет, то, во-первых, потому что за тобой водилась привычка каламбурить по поводу моей фамилии, а во-вторых, она намекала и на кое-что другое. Ты, по правде сказать, частенько причиняла мне неприятности.

— Неприятности?

— Оставим это, пожалуйста. Тут и твои сумасбродные долги, и помятое иной раз автомобильное крыло — это все сейчас уже не важно. Будь добра, сядь и дай мне позвонить. Ты хоть успела позавтракать?

У меня не хватило духу снова удержать его за руку. Я дала ему обойти вокруг стола и набрать номер, а сама медленно пятилась к двери. Слушая телефонный гудок, он не спускал с меня глаз, но было ясно, что он меня не видит.

— Ты не знаешь, она сейчас где, у тебя?

Он положил трубку и набрал номер снова. У меня? Значит, Жанна скрыла от него, как и от всех других, где она меня прячет: ведь он поверил, что я выписалась из клиники только сегодня утром. Я поняла, что до того, как Жанна забрала меня из клиники, она, должно быть, жила в другом доме, это и было «у меня»: именно туда Шанс и звонил.

— Там не отвечают.

— Куда вы звоните?

— На улицу Курсель, конечно. Разве Мюрно завтракает не дома?

Его окрик «Мики!» донесся до меня уже в прихожей, когда я отворила дверь на лестницу. Никогда еще мои ноги так не уставали, но ступеньки были широкие, а лодочки крестной Мидоля удобные, и я не оступилась, сбегая по лестнице.

Минут пятнадцать я бродила по улицам вокруг Порт-д'Отей. Тут я заметила, что все еще держу под мышкой папку с газетными вырезками, которую дал мне доктор Дулен. Я остановилась перед стенным зеркалом у витрины, чтобы посмотреть, на месте ли мой берет и не смахиваю ли я на злоумышленницу.

Я увидела в зеркале девушку с осунувшимся лицом, но спокойную и хорошо одетую, а за нею — того самого приятного молодого человека, который впустил меня в квартиру Франсуа Шанса.

Я невольно зажала себе рот, чтобы не вскрикнуть, и так резко обернулась, что у меня заболели плечи и голова.

— Не пугайся, Мики, я тебе друг. Пойдем. Мне нужно с тобой поговорить.

— Кто вы?

— Тебе нечего бояться. Прошу тебя, пойдем. Я ведь только поговорить с тобой хочу.

Он мягко взял меня под руку. Я не противилась. Мы находились так далеко от дома Франсуа Шанса, что меня нельзя было бы туда затащить.

— Вы следили за мной?

— Да. Когда ты туда пришла, я растерялся. Я тебя не узнал, да и ты, кажется, меня не узнала. Я ждал тебя у дома в машине, но ты так быстро пробежала, что я не успел тебя окликнуть. А потом ты свернула в улицу с односторонним движением, и я с трудом тебя нашел.

Он крепко держал меня под руку, пока не довел до своей машины; это был

Черный закрытый автомобиль и стоял он на площади, через которую я только что переходила.

— Куда вы меня собираетесь везти?

— Куда ты пожелаешь. Ты еще не завтракала? Может, поедем в ресторан «У Рэн», ты помнишь это место?

— Нет.

— Мы с тобой так часто бывали. Вдвоем. Мики, верь мне, тебе нечего бояться.

Он крепче сжал мою руку и скороговоркой сказал:

— Ведь шла-то ты ко мне нынче утром. Правду сказать, я уже не верил, что ты когда-нибудь вернешься. Я ведь понятия не имел, что у тебя эта, ну как ее… Ну, что ты потеряла память. Я просто не знал, что и думать.

У него были очень темные и очень блестящие глаза, глуховатый, но приятный голос, в котором явственно слышалось волнение. Сам он с виду был крепкий, но какой-то беспокойный. Он мне почему-то не нравился, но бояться я перестала.

— Вы подслушивали под дверью?

— Я слышал все из передней. Садись же в машину, прошу тебя. Письмо-то писал я. Я тоже Франсуа, Франсуа Руссен. Тебя ввел в заблуждение обратный адрес на конверте.

Когда я села рядом с ним в машину, он попросил меня называть его «на ты», как прежде. Все это совершенно не укладывалось в моей голове. Я смотрела, как он вынимает ключи из машины, как включает мотор, и удивлялась, что у него дрожит рука. Удивлялась я и тому, что сама не дрожу. Наверное, я любила этого человека, если он был моим любовником. И естественно, что, встретив меня, он волнуется. А я точно заледенела с головы до ног. И если я дрожала, то от холода. Явью было ощущение холода, все прочее — нет.

Я не сняла пальто. Мне казалось, что от вина я согреюсь, и я здорово согреюсь, и я здорово выпила, но мысли мои от этого не прояснились.

Так вот: я познакомилась с ним в прошлом году у Франсуа Шанса, у которого он работает. Я провела осенью десять дней в Париже. Из того, как он описывал начало нашей связи, следовало, что мне не впервой было заводить интрижки, и я попросту заставила его бросить все свои дела и запереться со мной в номере загородной гостиницы, в Милли-ля-Форе. Затем я возвращаюсь во Флоренцию и пишу ему оттуда пылкие письма, которые он якобы может мне показать. Конечно же, я ему изменяю, но только из озорства, потому что мне опротивел этот дурацкий образ жизни, который я веду в разлуке с ним. Мне не удается устроить ему фиктивную командировку в Италию по делам моей тетки, она не дает согласия. Вторая наша встреча с ним происходит в январе этого года, когда я приезжаю в Париж. Пламенная страсть.