Зимний цветок - Тери Дж. Браун

Ровене вспомнились русые волосы, чистая синева глаз, проницательно и бесстрашно взирающих на мир. Храбрость и настойчивость помогали пилоту снова и снова садиться в кабину аэроплана, хотя в памяти обитали совсем свежие воспоминания о едва не ставшем роковым крушении.

Она с уверенностью могла сказать, что предпочитает общество Джонатона любому знакомому мужчине, но любовь? Но тогда зачем желать его любви, если не отвечать взаимностью? Возможно, в ней заложена склонность к кокетству, о которой она не подозревала? Или безмерное восхищение полетами смешалось с чувствами к симпатичному пилоту?

В последнее время Ровена привыкла к тоске по отцу — боль не оставляла ни днем ни ночью, — но неожиданно всплыла давняя, смягченная годами рана. Сейчас Ровена тосковала по матери. С ней она могла бы обсудить, как вести себя с молодыми людьми, и получить совет.

Тропинка расширилась и превратилась в дорогу, огороженную сломанным забором. Ровена поняла, что въехала в поместье Уэллс — заброшенное и обедневшее благодаря алчности ее дяди.

Девушка нервно сглотнула и направила лошадь через пролом в изгороди. Снова всплыла неуверенность: а чего, собственно, она надеется добиться своим приездом? Может, просто поговорить с Джоном? Он пригласил ее полетать снова, но до сих пор не исполнил обещания. Да. Она спросит о следующем полете.

Преисполнившись уверенности, Ровена подстегнула лошадь, и та рысью затрусила по замерзшей дороге. За поворотом стоял дом. Намного меньше, чем привычные особняки, по сравнению с Саммерсетом он выглядел старше и проще, хотя не оставалось сомнений, что построены оба поместья примерно в одно и то же время, о чем свидетельствовала архитектура и камень стен. Но если аббатство Саммерсет возводили, чтобы вызывать почтительный восторг, то поместье Уэллс строили для удобства его обитателей. Сбоку располагался пожухший огород. За ним Ровена разглядела фруктовый сад. Вытоптанная дорожка вела от парадной двери к небольшой рощице, где стоял сарай и старый заброшенный колодец под крышей. С первого взгляда становилось ясно, что здешние обитатели хоть и нанимали помощь, но и сами не чуждались работы, что Ровена сочла признаком здравого смысла. Если кормишься дарами земли, надо знать, откуда они произрастают.

Никто не выглянул за дверь, чтобы помочь ей спешиться и отвести лошадь. Стоило Ровене ступить на землю, в груди бабочкой забилось сердце и уверенность испарилась. Ей здесь не место. Что, если приезд только разозлит Джона? Но зачем мужчине целовать малознакомую женщину и приглашать ее полетать вместе, если на самом деле он не хочет ее больше видеть? В конце концов, она современная барышня, а не затюканная мышка.

Ровена собрала волю в кулак и привязала коня к дереву. Животное фыркнуло. В такой холод ему бы больше хотелось стоять, накрытым попоной, в теплом стойле и отдыхать после долгой поездки. Нельзя оставлять его на холодном ветру надолго.

Бросив хлыст на землю, Ровена обернула вокруг себя и подоткнула за пояс длинный подол юбки — иначе она не смогла бы идти. Затем тихонько подошла к парадной двери. Едва замешкалась, но набралась мужества и с закрытыми глазами постучала. Она только что нарушила как минимум сотню правил хорошего тона. Оставалось лишь надеяться, что мать Джона, чей муж не так давно покончил жизнь самоубийством, не обратит внимания на подобные мелочи.

При мысли о родителях Джона Ровена едва не передумала. Что она здесь делает?

Дверь открылась. В проеме стояла девушка лет шестнадцати. Она с восхищением рассматривала гостью, ее строгий костюм для верховой езды из темного ирландского льна и кокетливо сидящую на голове шляпку. Сама девушка выглядела неопрятно: каштановые волосы растрепались, а на подоле плохо подогнанного платья темнели мокрые пятна.

— Матушка! — закричала она, затем снова уставилась на гостью.

Ровена молча смотрела на нее. Только сейчас она заметила, что девушка держит на локте корзинку с яйцами. И тут дверь захлопнулась перед носом.

Через секунду дверь снова распахнулась. Теперь на пороге стояла женщина. Потускневшие с возрастом волосы когда-то сияли золотисто-рыжим отливом, а синева глаз сразу напомнила о Джоне. Но если лицо молодого пилота отличалось резкими, умными чертами, то красоту женщины уничтожило горе. От уголков глаз вниз спускались две глубокие складки, будто вымытые потоками слез. Но сейчас женщина не плакала, наоборот, ее губы растянулись в неуверенной улыбке.

— Прошу извинить мою дочь. Гости к нам заглядывают нечасто, и она расстроилась, что не одета для приема.

Под мягким тоном Ровена уловила укор и устыдилась. Пусть хозяйка дома и не придерживалась строгого этикета, но знала, что дозволяется хорошим тоном, а что нет. И по ее мнению, появляться на пороге без предупреждения крайне невежливо.

— Прошу прощения, что не предупредила о визите, но я каталась верхом неподалеку и решила узнать, дома ли Джон?

Женщина удивленно приподняла брови, но лицо ее просветлело.

— Нет, он уехал пару недель назад. Он сейчас в Кенте, работает.

Ровена ощутила прилив облегчения, и все сомнения разом испарились. Джон с мистером Дирксом. Пилот избегает ее не умышленно, он просто занят работой. И почему подобное объяснение не пришло ей в голову?

— Извините за беспокойство. Я давно не получала от него известий и начала волноваться… — Ровена двинулась к лошади, чувствуя, что от радости несет чепуху.

Но женщина удержала ее за руку:

— Прекрасно вас понимаю. С такой работой я переживаю о нем ежедневно. Не представляю, откуда у него берутся силы.

— Потому что небо восхитительно! — вырвалось у Ровены.

— Вы летали на аэроплане? — потрясенно переспросила женщина.

— Джон взял меня с собой один раз, — кивнула Ровена и смущенно отвела взгляд. На щеках проступила краска. — И обещал еще.

Из дома донесся пораженный писк, и губы хозяйки дернулись в улыбке.

— Заходите, выпьете горячего чаю перед поездкой. Меня зовут Маргарет. Я мать Джона.

— Ровена.

Она не стала представляться полным именем. К счастью, о нем не спрашивали. Ей не хотелось, чтобы хозяйка с ходу выставила ее за порог. Ровену так и тянуло взглянуть хоть одним глазком на дом, где родился и вырос Джон.

— Надеюсь, я не доставлю лишних хлопот, — выдавила она, проходя внутрь.

— Конечно нет. Мы редко принимаем гостей, но не настал еще тот день, когда семья Уэллс не сможет предложить юной путешественнице чашку чая и закуску.

Ровена расслышала легкий акцент. Судя по всему, у Маргарет имелись шотландские корни. Девушка сняла плащ, и ее провели через просторную прихожую в длинный коридор с раздвижными дверями по обеим сторонам. Некоторые стояли открытыми; в комнатах весело потрескивали камины. Низкие потолки с балками придавали дому теплую, уютную атмосферу, которой так не хватало Саммерсету. Хотя вряд ли кто-нибудь заподозрил бы в тете Шарлотте склонность к теплу и уюту.