Сильнее обстоятельств - Пенни Джордан

* * *

Наверху в спальне Анна быстро разделась – она примет душ, чтобы быть свежей и душистой, когда придет Ворд. Скорее всего, у них это не в первый раз, но станет началом свежих воспоминаний, новой первой страницей их отношений. Сейчас ей хочется быть особенной – не столько для себя, сколько для Ворда. Кажется, она здорово его напугала.

В ванной Анна обнаружила простенький хлопковый халатик, а в спальне, под подушкой, – такую же непритязательную ночную сорочку. Нахмурясь, внимательно изучила свои находки. Нет, без сомнения, когда она была близка с ним – точно не надевала эти вещи.

Быстро проверила все ящики; на удивление быстро угадала тот, где хранилось нижнее белье – точно того же типа, что ночная сорочка. Озадаченная, Анна все проверила опять: безошибочный женский инстинкт подсказывал, что уж для Ворда она выбрала бы что-нибудь другое – красивое, изысканное, что подчеркивало бы ее женственность. Нашла бы самое лучшее – тонкое белье из легкого шуршащего шелка и атласа, нежных или ярких цветов, щедро украшенное кружевами. Ничего вульгарного, вызывающего – это не ее стиль. Но ведь они не один день были вместе, она обязательно купила бы что-нибудь, чтобы его немножко расшевелить. Но ничего такого здесь нет… Разочарованная, она вернулась к себе. Уж если перед ней такой выбор – это скучное хлопковое белье или ничего, – пусть лучше ничего!

Скоро ли Ворд придет? Легкая дрожь нервного возбуждения охватила ее. Она чувствовала себя кем-то вроде старомодной девственницы, ставшей вдруг невестой, – сгорает от любви к мужу и в то же время немного боится ощущений, которые ей предстоят.

А внизу Ворд подождал сначала полчаса, потом еще полчаса… Дом абсолютно безмолвен – наверняка Анна уже спит. Очень тихо, осторожно поднялся по лестнице. Дверь спальни приоткрыта: Анна лежит на одной половине кровати – спит, к счастью. Какой она кажется покинутой, одинокой.

У Ворда вдруг пересохло во рту, и он поспешил быстро проскользнуть мимо. Для ночлега он выбрал себе комнату, расположенную как можно дальше от ее спальни. Принял душ, но бриться не стал – все его вещи в отеле. Если утром Анна поинтересуется, почему он выбрал другую комнату, скажет, что так посоветовал консультант. Сочинит историю, что им нельзя поддерживать близкие отношения до тех пор, пока память не вернется к ней. Уставший, измученный всеми этими мыслями, Ворд лег.

Анна внезапно проснулась – сердце бешено колотится, она вся дрожит. Ей приснился страшный сон, но она точно не помнит, о чем. Немного болит голова, но сейчас, когда она оправилась от неведомых ночных кошмаров, на смену пришел другой страх: а если память никогда не вернется к ней?..

– Ворд! Ворд! – И она взволнованно обернулась к другой половине кровати – его нет рядом.

Растерянная, пораженная, Анна откинула одеяло: где он?.. Выбежала в коридор – пусто; только в самом конце – важный кот Виттейкер крадется к открытой двери.

– Э, нет, сюда нельзя! – Она догнала его и оттолкнула в сторону.

Коту строго запрещено спать на кроватях, он это хорошо усвоил, но вечно старается нарушить запрет. Прегрешение Виттейкера было моментально забыто, как только, заглянув в комнату, она увидела, что на кровати спит Ворд…

Почему он здесь, в этой комнате? Озадаченная, но обрадованная, что нашла его, Анна подошла ближе. Должно быть, совсем вымотался; она не станет будить его, просто пристроится рядом, прижмется к его большому теплому телу. Вот так… необыкновенно приятно лежать рядом… Так хорошо, спокойно… она так счастлива и так любит его…

Ворд повернулся во сне; тело его совместилось с нежными изгибами тела Анны; он обнял ее и положил ногу поверх ее ноги в вечном неосознанном мужском стремлении защитить, охранить…

Счастливая, Анна придвинулась еще ближе. Спать совсем не хочется; приятная тяжесть мускулистой груди так искушает… Она легонько коснулась ее губами и, лаская, стала перебирать покрывающие ее мягкие волоски.

– Как медвежонок! – еле слышно прошептала она.

Откуда у нее эти слова? Они ей смутно знакомы, она уже произносила их когда-то… Но чем больше старалась вспомнить, тем дальше улетало призрачное воспоминание…

Ее движения, ласки разбудили Ворда; он провел пальцами по ее плечу.

– О, Ворд, с тобой так хорошо! – прошептала она горячо. – Поцелуй меня!

Теперь Ворд окончательно проснулся. Что это – Анна здесь, в его постели?

– Анна… – начал он.

Не дождавшись, когда он исполнит ее просьбу, Анна сама прикоснулась теплыми, нежными губами к его губам. Язык ее осторожно, бережно изучал их…

– О, Ворд, не могу поверить, что это на самом деле! Я так счастлива.

Он почувствовал упругое прикосновение ее груди, сладкую тяжесть твердеющих сосков. К своему ужасу, непроизвольно дотронулся до одного из них и стал поглаживать. Анна прерывисто вздохнула от удовольствия, и Ворд почувствовал, как тело его сразу отозвалось. Нагая, как и он; мягкий, шелковый треугольник волос нежно вжимается в его бедра. Она целовала его, нежно обняв руками голову, и с каждой секундой эти поцелуи становились все более волнующими…

О Боже, он больше не выдержит! Тело уже не слушается его, оно готово к ласкам… Ворд прерывисто вздохнул и попробовал отодвинуться. Но это не совсем честно, да и не нужно – притворяться, что он не хочет ее, зачем гасить желание, если она делает все, чтобы возбудить его еще сильнее. Он почти закричал, ощутив тяжесть ее бедер – она все сильнее прижималась к нему…

– Ворд! Ворд! – жарко шептала она.

И он уступил. Какая же она крошечная, хрупкая… Испугавшись, что причинит ей боль, он поднял ее на себя, и теперь она лежала поверх его тела; губы их опять страстно встретились. Ворд, уже не в силах остановиться, ласкал изящные холмики ягодиц, вдавливая ее в себя еще глубже.

Это невероятно, невозможно… каждый ее стон, каждая клеточка ее тела поет ему о счастье, о любви… Ворд нежно пробежал пальцами по ее груди и слегка сжал. Груди, тяжелые, налитые, требуют, ждут, чтобы их сжимали, ласкали.

Он чуть приподнял ее и стал языком облизывать нежные холмики – сначала один, потом другой – и делал это до тех пор, пока Анна не задрожала с головы до ног от наслаждения. – О да, Ворд… Еще… еще! – умоляла она его. Взяв в рот ее сосок, он стал нежно сжимать его. Острая радость пронзила все ее тело – она испытывала это и прежде, но не помнит когда…

Почувствовав крепкие мышцы ее тела, гладкие, упругие бедра и ее отклик на могучие ритмичные толчки, пульсирующие внизу его живота, Ворд окончательно потерял голову. Да, он, сорокадвухлетний мужчина, в первый раз за всю жизнь переживал такие необыкновенные ощущения. Ему хотелось, чтобы она вся растворилась в нем и эти мгновения продолжались вечно… Сжать посильнее зубами ее твердый сосок – вот так… Анна вскрикнула – о, он сделал ей больно… Но Анна страстно возразила:

– Нет, нет, Ворд, не останавливайся!

Глаза у нее сейчас голубые, а не серые… Таких горячих, голубых-голубых глаз он не встречал раньше. Застонал, чуть приподнял ее, подвинул к себе и стал целовать.