Выстрел из прошлого - Лаура Липман

— Но дела потихоньку двигаются, — успокоила она Искей, да и себя заодно, снова принимаясь за еду. — Знаешь, что мы сегодня сделали? Положили деньги в банк на наш счет! У нас теперь есть кое-что на черный день.

Собака печально уставилась в тарелку хозяйки, словно желая сказать: «Ну, так оставь мне хоть капельку — отпраздновать это событие!» Тесс, воспользовавшись последним оставшимся на тарелке равиоли, чтобы заманить Искей обратно в квартиру, спустилась вниз, где на первом этаже располагался книжный магазин, в надежде, что встреча с его владелицей, ее родной теткой Китти, хоть немного развеет дурацкое настроение, от которого она никак не могла избавиться.

Китти она увидела сразу — та разбирала только что доставленные книги. «Дети и женщины в первую очередь» начинался как семейный бизнес — местечко, где можно было вволю полакомиться крабами. Потом ни с того ни с сего Китти Монаган внезапно охватил порыв вдохновения, который отнюдь не разделял без-пяти-минут-банкрот папочка Вайнштейн. Сказать по правде, поначалу он просто поддался на уговоры хорошенькой рыжеволосой малышки — впрочем, кто бы из мужчин смог устоять? Но потом идея книжного магазина захватила и его. «В конце концов, если там, где прежде была моя обожаемая аптека-закусочная, появится специализированный книжный магазин, это будет не так уж плохо», — объявил он.

— Вообще говоря, у меня лично дети и женщины всегда были на первом месте, — сообщил он тете Китти, отдышавшись после спора, во время которого оба дружно орудовали молоточками, предназначенными для того, чтобы раскалывать ими панцири крабов. — Так что ничего не имею против книг специально для женщин и детей. И если ты захочешь сделать мне предложение, я его приму.

Новому заведению решено было дать название «Титаник». Впрочем, не прошло и года, как магазин, подобно своему знаменитому тезке, начал потихоньку пускать пузыри.

— Дети и женщины, конечно, в первую очередь, но не только же женщины и дети, в самом деле, — в конце концов объявила Китти, постепенно включив в число своих авторов некоторых мужчин — просто в виде исключения. Единственное требование, которое она им предъявляла, это чтобы героиней их романов была непременно женщина, причем с не по-женски сильным характером — условие, из-за которого она лишалась многих известных авторов-мужчин.

— Конечно, стоять насмерть, ограничившись одними женщинами, — дело хорошее, но ради чего? И чего этим добьешься? — тем же вечером рассуждала Китти, обращаясь к Тесс и мимоходом расставляя книги вдоль полок. Эмис, Элрой, Апдайк, оба Рота, Генри и Филипп и, наконец, последние из местных знаменитостей — Мэдисон Смарт Белл и Стефен Диксон. — Можно, конечно, какое-то время притворяться, что ты ничего не замечаешь. Но ведь, в конце концов, все равно придется что-то делать.

— Вот именно поэтому я и упиралась всеми четырьмя лапами, чтобы не ехать поступать в высшую школу Вестерн, — поддакнула Тесс, устроившись возле фонтанчика с содовой водой, который по-прежнему красовался в центре магазина даже после того, как отсюда исчезла аптека. — Конечно, учебное заведение, да еще высшая школа — дело хорошее, но я бы никогда не смогла выжить в мире, где существуют одни девчонки.

— Дерьмо собачье, — выразительно рявкнула Китти, кинув на пол коробки и топча их ногами, пока картон не стал плоским. — Если хочешь знать, моя дорогая племянница, ты не желала отправляться в Вестерн только лишь потому, что ты уже в материнской утробе почувствовала вкус к тестостерону. И ты ненавидела Вестерн заранее — просто потому, что там в радиусе мили не было ни одного мужика! И тебе не перед кем было вертеть юбкой!

— Ну, вертеть юбкой, как ты говоришь, можно перед кем угодно — даже перед мальчиками из Политехнического. Ах, как же мне это нравилось — хотелось спорить с ними до хрипоты, выхватывать у них из-под носа самые престижные награды и потом злорадно выжидать, хватит ли у кого-то из них духу вновь соперничать со мной.

— Тесс, ты даже в двенадцать лет была уже настоящим чертенком. Любой из Вайнштейнов (из тех, что с сиськами, конечно) ни за что не упустил бы случая завести шашни с мальчиком из Политеха. Вообще говоря, Вайнштейн да еще с сиськами, да еще в те годы для мальчика из Политеха был вроде манны небесной!

Нынешний ухажер Китти, которому только что стукнуло двадцать пять (в то время как самой Китти давно уже перевалило за сорок, но это строго между нами), как будто нарочно ждал этой минуты, чтобы войти в магазин. В руках у него была огромная охапка ирисов, неровно оборванные стебли которых стыдливо указывали на то, что их сорвали в чьем-то саду. Его звали Уилл Элам. Уилл-на-час — для Тесс. Выпускник университета, чересчур тощий и сухопарый на чей-то взгляд и слишком уж умный для Китти. Слишком умный — это опасно. Романы Китти обычно длились не больше двух, максимум трех недель. И слишком умные никогда не уходили по-тихому — вечно закатывали сцены, истерически требовали объяснений, но разве объяснишь человеку, что просто он надоел тебе до смерти?

— Ну, раз уж ты так понятно все объяснила, кажется, я догадываюсь, от кого мне досталась эта любовь к тестостерону, — хмыкнула Тесс.

Китти, ахая и охая по поводу цветов, даже головы не повернула в ее сторону. А Уилл не видел вообще ничего, кроме Китти. Он сейчас жил в зачарованной стране, государственный флаг которой был цвета кудрей рыжеватой блондинки, официальным запахом — аромат фрезии, а единственный звук, который он был в состоянии расслышать, — грудное, хрипловатое контральто.

— Я ухожу, — объявила Тесс — просто на тот случай, если кому вдруг придет в голову обратить на нее внимание. — Можете меня не провожать.

В кафе Тесс после долгих споров все-таки удалось настоять, что платить будет она.

— Я так понимаю, тебе что-то от меня нужно, — кислым тоном проговорил Мартин Тул.

— Фи, как грубо! Ну, а тебе никогда не приходило в голову, что мне просто надоело смотреть, как ты с величественным видом подписываешь чек, словно явился сюда специально для того, чтобы покормить бедную, голодную сиротку?

— Ага… и поэтому ты решила на этот раз заплатить сама, а потом потребовать от меня какой-то услуги. Угадал?

— Ну… может быть, — протянула она, бросив немного сахара в свой капуччино. Вилять не имело смысла. Тесс давно уже успела понять, что у Тула нюх, как у хорошей гончей, и вдобавок бульдожья хватка. К тому же он был любопытен, как муха. И живо интересовался тем, как идут ее дела, — возможно, потому, что именно он когда-то свел ее с Эдвардом Кейесом, своим бывшим коллегой. Тесс подозревала, что, уйдя в один прекрасный день в отставку, Тул тоже сделается частным детективом — конечно, если комиссару не придет в голову привести свою угрозу в исполнение и перебросить Тула в другой участок. Расследование убийств было призванием Тула. Можно было смело сказать, что именно ради этого он и родился на свет. И пока ему будет позволено этим заниматься, он будет вкалывать дни и ночи, не зная ни сна, ни отдыха и даже не помышляя о чем-то другом.

Правда, сейчас он не на работе, злорадно подумала Тесс, видя, как его взгляд то и дело обращается к пирсу, который был виден из окна кофейни.