Метро 2033. Пифия - Дмитрий Глуховский

– Я удовлетворен. Ты отлично поработала. За тебя! – Он плеснул в стакан коньяка, отсалютовал им своей гостье и выпил янтарную жидкость одним глотком. – Надеюсь, твоя работа и в дальнейшем будет такой же четкой. Четкой и продолжительной.

Последнее слово прозвучало двусмысленно, но Валькирия прекрасно поняла намек.

– Теперь о приятном. – Стратег полез в карман и достал оттуда завернутую в пленку пачку документов. – Твои паспорта: Рейх, Полис, Ганза, Бауманский альянс. Все на подлинных бланках, с натуральными подписями и печатями.

Он перебросил ей документы и, пока Валькирия изучала паспорта, за которые большинство жителей метро продали бы душу, небрежно спросил:

– Скажи, а каково это идти по следу? Чувствовать запах жертвы, ее страх? Что ты при этом испытываешь? Охотничий азарт, да? Как гончая, которая неукротимо преследует жертву, гонит и гонит ее, пока та не упадет без сил или не забьется в какую-нибудь нору!.. Валькирия – это что-то эфемерное. Как раз для фашиков, которые помешались на всей этой готической символике. А Гончая – это твое предназначение, твоя суть!

* * *

Она тряхнула головой, прогоняя воспоминания.

«Все, хватит! Расчувствовалась! Еще слезу пусти перед девчонкой! Прав Стратег, ты гончая! Охотничья собака, обученная загонять добычу, а загнав, рвать на куски или хватать и тащить хозяину! Ты стала тем, кем хотела! И нечего из-за этого переживать!»

Верно, стала. Но нравится ли тебе быть собакой?

Гончая вздрогнула. В первый момент ей показалось, что вопрос задала сидящая напротив девчонка, но потом она узнала голос. Он принадлежал другой маленькой девочке, которой непрактичная мать пела перед сном колыбельные песни и пыталась обучить вокалу. Той пятилетней крохе, которая останавливалась по пути в детский сад, чтобы погладить дворовую кошку, и пугалась собачьего лая.

– Что с тобой? Ты так побледнела, – голос Майки донесся, словно сквозь вату.

«Надо же, побледнела».

Гончая несколько раз с силой сжала кулаки, восстанавливая ток крови.

– Все в порядке, – сказала она и подмигнула. – А вот и наше мясо.

Хмурый бармен, в кои-то веки выбравшийся из-за своей стойки, поставил перед ними железное блюдо с толстой отбивной и крупно нашинкованными жареными грибами. Гончая изумленно вскинула брови. На ее памяти Калган ни разу не покидал своего места, чтобы лично обслужить клиентов. А они с Майкой не те клиенты, чтобы из-за них менять устоявшиеся привычки. Вот если бы он знал, что перед ним сидит любовница самого фюрера, но тогда его лицо выглядело бы более дружелюбным.

Внезапная мысль молнией сверкнула в голове Гончей. Она резко повернулась к Майке.

– Бармен тебя знает?!

Девочка кивнула.

– Он приходил к сестре. Сказал, она ему должна. На Маяковской ему многие должны.

– Твоя сестра работала в этом баре и при этом должна бармену?!

Майка снова кивнула. Гончей сразу расхотелось есть. Нужно было уносить отсюда ноги. И как можно быстрее. Но девочка была голодна. Гончая подвинула к ней принесенное блюдо.

– Ешь, только быстро.

Прежде чем вернуться за стойку, Калган заглянул на кухню и что-то сказал. Гончей это не понравилось.

– Ешь быстрее, – поторопила она Майку. – Нам надо уходить.

Девочка принялась судорожно запихивать в рот грибы и мясо, но тут же подавилась и закашлялась. К тому же после ее слов малышка не на шутку перепугалась.

– Все в порядке, – успокоила ее Гончая. – Я с тобой.

Наконец Майка справилась с кашлем, но, проглотив несколько кусков, положила надкусанную отбивную на блюдо.

– Я больше не могу.

Гончая понимающе кивнула и первой поднялась на ноги. В тот же миг возле стола оказался вездесущий бармен.

– Сначала надо расплатиться! – грозно потребовал он.

Гончая без счета высыпала на стол горсть патронов. Их оказалось больше, чем стоил весь заказ, но Калган даже не взглянул на патроны.

– Это не все, подруга, – объявил он и, ткнув в сторону Майки узловатым пальцем, добавил: – Ее сестра должна мне четыреста пулек. Передай ей: принесет бабло, получит девчонку. А до тех пор та останется здесь.

– Ты ошибся, приятель. Это моя дочь, – нарочито спокойно ответила Гончая и взяла Майку за руку. – Идем, милая.

– Я сказал: она останется! – рявкнул Калган и шагнул вперед, перегородив проход своей массивной тушей.

В ответ на его окрик из кухни появились два плечистых молодца с засученными по локоть рукавами. Один держал в руках мясницкий топор, другой – увесистую стальную кочергу. Майка в страхе подалась назад, но Гончая осталась на месте.

Разговоры в баре мгновенно смолкли, а все посетители уставились на хозяина и спорящую с ним молодую женщину, держащую за руку маленькую девочку. В отличие от девочки женщина вовсе не выглядела испуганной. Она даже улыбнулась, чем привела бармена в некоторое замешательство.

– Сколько, говоришь, должна? Четыреста пулек? – с улыбкой спросила женщина. – Ладно, держи.

Ее рука, шарящая в кармане, вынырнула обратно. Самые внимательные посетители успели заметить, что между пальцев у женщины зажат автоматный патрон. Но лучше всего его разглядел сам хозяин заведения, потому что в следующее мгновение патрон вонзился ему в правый глаз.

Дальнейшее посетители запомнили по-разному. Большинство видели, как орет и топчется на месте бармен, а из-под его прижатых к лицу ладоней брызжет кровь. Многие увидели, как упал опрокинутый женщиной стол, а жестяное блюдо, недоеденная отбивная, жареные грибы и лежащие на столе патроны разлетелись в разные стороны. Самые внимательные и ловкие зрители тут же бросились их поднимать. Онемевшие в первый момент подручные бармена с криками ринулись к своему раненому хозяину, но их появление только добавило суеты и неразберихи в возникшую давку. И лишь немногие из очевидцев заметили, как женщина, засадившая бармену в глаз автоматный патрон, подхватила на руки онемевшую от страха и изумления девочку и вместе с ней выбежала наружу.

На пороге Гончая едва не столкнулась с ганзейцами, которых ранее видела в баре. Привлеченные доносящимися оттуда истошными криками стражи порядка так спешили, что наверняка сбили бы ее с ног, но Гончая в последний момент отпрянула в сторону. Наскоро перекусив, они все же ошивались где-то поблизости, значит, это не случайные посетители, а специальный ганзейский патруль, призванный пресекать беспорядки на смежной станции. Сейчас им не было дела до женщины с девочкой на руках, никто из полицейских даже не взглянул в ее сторону, но все изменится после того, как Калган и его подручные дадут ее описание. Станцию перекроют, патрули и охрана начнут бдительно фильтровать всех выходящих, и с Белорусской будет уже не выбраться. Раз полицаи кормятся у Калгана, а Гончая заметила, что они не рассчитались за еду, нетрудно догадаться, что они примут именно его сторону, а не какой-то бездомной бродяжки.