Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм - Марина Бреннер

- Иди в задницу, Леата. - просто и примитивно ответил на эти стенания лорд - Я тебе не муж, знаешь ли. Я тебе никто. Еще раз услышу... проваливай из дома, и ищи себе другое место. И другого пихаря, если повезет.

Горничная попыталась протестовать. Получив ответом на протест порцию площадной брани и несколько тяжелых охлестов плетью по спине, замолчала. Упав на колени и заливаясь слезами, несчастная женщина долго просила извинений и всё таки вымолила их особым, приятным для большинства мужчин, образом.

- Я просто очень люблю вас, геррн Патрелл! - с чувством выдохнула она после всего, отирая полотенцем влажный рот - Не стоит так сердиться, я вас...

- Иди, соси Темным Жнецам, - отповедовал Дьорн - И благодари меня за доброту. Пшла вон. 

Если бы это была Бабочка!

Да он бы... он бы показал девчонке, что зря она так боится. Ничего страшного нет в этих играх, одни сплошные приятности!

Иногда, растянувшись в кресле и прикрыв глаза, наследник грезил о ней...

О ней, розовой и нежной. О коже, бархатистой и теплой. Об округлом, чуть выпуклом животе с ямкой пупка и крошечной родинкой сбоку. О молочной впадинке между ножек, к которой так хочется прижаться губами, ласкать пальцами и языком, вызывая стоны и сладкие конвульсии маленького тела. О ванильной, тугой карамельке между гладко выбритых губок, налитой нектаром, грозящим брызнуть на язык и остаться там фруктовыми каплями. О двух кругленьких грудках, которые он сдавил бы изо всех сил ладонями! Впился бы пальцами, входя нудящей, горячей плотью внутрь девочки, заставил бы её кричать и плакать от боли, сумасшествия и наслаждения! 

О её глазах. О пышных волосах, в которых бы путались его пальцы...

И чтоб Бабочка, глядела ему в лицо, изгибая улыбкой пухлые губы, рвано выдыхала:

- Я просто очень люблю вас... геррн лорд!

Тьфу, пропасть! И тут, даже в грезы влепилась горничная!

Да и что толку с тех грез... Как с осеннего солнца. Светит, а тепла нет и не будет никогда. Такой же и с Беллиоры толк. Вроде и есть, вроде и близко, а... далеко.

Но однако, не так уж и далеко.

Чувствовала леди Патрелл себя прекрасно, на днях был целитель и подтвердил это. Даже и добавил, что на некоторую "нервность" не стоит и внимания обращать, просто принимать снадобье и всё.

Леди Патрелл была признана здоровой, хоть и слабой.

- Это пройдет с возрастом, геррн лорд. Молодость прекрасна, нервна и скоротечна, Слава Богам!

На этой оптимистичной ноте целитель и сиделка отбыли восвояси, полностью удовлетворенные и результатом своей работы, и размером её оплаты. 

...Тот вечер выдался на редкость приятным.

День выдался ясным, теплым и, скатившись на убыль, к ночи не рассыпался ледяным, оскольчатым дождем и мелкой снеговой крупкой, а замер ласковыми пятнами на подмерзшей траве и стенах особняка.

Внутри сразу стало тихо и уютно. Потрескивал камин, утробно бормотали громадные часы и преговаривались в кухне слуги, наводя порядок после приготовления и окончания ужина.

Сонность бытия не нарушалась ничем. Даже и заразы Леаты не было в особняке - еще накануне вечером скандалистка отбыла домой, ей пришло известие о внезапной, опасной болезни свекрови. 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Дьорн плеснул в чашу остатки крепкой браги из пузатой, коричневой бутылки. Быстро выпив, прижал ко рту ладонь. Потом, поставив опустевшую посуду на стол, вышел из кабинета и поднялся наверх, в спальню.

- Доброго вечера, Белла.

Жена подняла взгляд, отрываясь от книги, лежащей у нее на коленях.

- И вам, геррн Патрелл.

- Дьорн, - видят Боги, он старался быть мягче и учтивее - Называй меня по имени.

Беллиора отложила книгу, поднялась с высокого стула и почему - то обхватила себя за плечи руками. Видно было, что леди Патрелл знобит, хотя спальня была жарко натоплена.

- Вы желаете что - нибудь... геррн лорд? - спросила, начисто проигнорировав просьбу мужа и глядя ему прямо в глаза.

Она же хочет его? Хочет! Этот озноб - не болезнь и не холод. Дьорн не мальчик, чтоб не понимать этого.

Хочет! И лжет, убеждая в обратном и его, и себя. Постоянно лжет. Движениями. Жестами. Взглядами. Словами. Великосветская зазнайка врет, как любая портовая шлюха.

- Желаю, - бастард сделал шаг и ломая слабое сопротивление, крепко прижал жену к себе, склонившись и обдав ее лицо жаром желания и алкоголя - Тебя, Белла. Прямо сейчас.

- Нет... Нет!

Свободной рукой сжал ее кисть. Плотно прижал маленькую ладонь к низу своего живота, прямо к тяжело гудящей плоти.

- Ты моя жена, Бабочка, - прошептал, сдерживая движения рвущихся рук, волос, слов - И ты будешь мне принадлежать, твоё слово здесь последнее... Чувствуешь, как я тебя хочу?

Короткий, будто предсмертный, прохладномятный выдох опалил близкие губы бастарда:

- Ну так я же... не отказываюсь, геррн... Я помню. Долг...

Не в силах больше держаться, Дьорн накрыл поцелуем рот жены, одновременно отрывая от пола легкое, пахнущее свежестью и внезапно одеревеневшее от страха, тело... 

А Беллиоре было и впрямь страшно!

Но страшно совсем не от ожидания нежеланной близости. Близость с ненавистным неизбежна, таковы обстоятельства. Воля Богов. Решение Провидения и звёзд!

Так уж вышло. Он - муж, он имеет все права. Она, Белла - его жена. Его вещь. Её дело молчать и подчиняться.

Пока... пока! Письмо в Анкрейм давно отправлено. Что же Нанни так медлит? Решила бросить сестру на произвол судьбы? Или из зависти не хочет исполнить простую просьбу?

Руки мужа скользнули под нежную ткань сорочки, губы коснулись шеи, а молодая леди вдруг вспомнила, что выпалила Нанела, когда узнала о решении, которое принял отец:

- Почему всё ей, па? Почему всё всегда Белле? Геррн лорд может ведь подождать два года? Оплатить наши долги и подождать? Я согласна! Я хочу стать леди Патрелл! Я! Их наделы... они намного больше, чем Анкрейм. И я хочу, чтоб всё это стало моим...