Обет без молчания - Ольга Володарская

С Парисом Бетти познала прелести первой взрослой любви. Их отношения продлились почти год и закончились по ее инициативе. Элизабет, обладающая легким, приятным нравом, все это время умудрялась гасить конфликты. Не все, это было невозможно, но многие. Она умиротворяла своего бойфренда, и ей даже иногда казалось, что он меняется, становится спокойнее, рассудительнее, взрослее, наконец. Но, как Парис ни старался, у него не получалось. Причем между собой они редко ругались, то есть к ней у него претензий не было. Бывало, ревновал, но Бетти давала к этому мало поводов. Но с остальным миром Парис готов был воевать, как истинный потомок янычар. Последней каплей стал скандал, который он закатил на семейном ужине в Рочестере. Бойфренду показалось, что английские родственники Бетти смотрят на него свысока. Парис сначала дал своему внутреннему ирландцу хорошенько выпить и поймать кураж, затем включил грека и напомнил о том, что, если бы не его древние предки, не знали бы британские снобы, что такое философия, геометрия, демократия и олимпиада.

Бетти увела Париса в комнату, с трудом уложила, а поутру сказала ему: «Между нами все кончено». И столько было решимости в ее голосе и взгляде, что парень не стал спорить.

Они жили под одной крышей еще месяц, и у каждого были мысли о том, чтобы возобновить отношения, но оба их гнали. Пару раз не сдержались: один — поцеловались жарко, второй — занялись сексом на балконе, роняя горшки с геранью и лейки. Хорошо, что вскоре Парису предложили роль — настоящую, со словами. Нашелся режиссер, не английский, а индийский, которому понадобился актер с необузданным нравом. Парис улетел в Болливуд и сделал там головокружительную карьеру.

Но и Бетти в Лондоне не осталась. По окончании учебы она вернулась в Берлин, и не только потому, что скучала по родному городу. Еще она бежала от любовных воспоминаний, которые были связаны со столицей Соединенного Королевства. Едва отойдя от разрыва с Парисом, Бетти начала встречаться с Дэвидом, чистокровным бритишем. Он был старше на девять лет, имел престижную работу и собственную квартиру. Вел себя как истинный джентльмен и так же выглядел: костюм, прическа, стильные, но не бросающиеся в глаза, аксессуары. Дэвид тоже был высоким светлоглазым брюнетом, как и Парис, но они друг от друга кардинально отличались. У одного темные пряди были аккуратно уложены, у другого похожи на буйные заросли. В глазах бывшего — бушующий океан, у настоящего — спокойные воды тихой морской гавани. Оба носили одежду одного размера, но тела выглядели по-разному, и Бетти привлекало это: похожая непохожесть избранников. Ей одинаково нравились океан и море, но первый уносил ее, болтал, кидал на камни, а второй успокаивал, убаюкивал, нежил. Хотелось, чтобы Дэвид внес в ее жизнь то умиротворение, которого так не хватало.

И первое время между ним и Бетти царила полная гармония. Они встречались два-три раза в неделю, ходили в приличные места: в рестораны, на выставки, на скачки. После занимались неспешным, но весьма изобретательным сексом. Бетти оставалась у Дэвида до утра, восхищаясь порядком в доме и тем, что ее избранник не храпит, не пускает газы, не закидывает на нее ноги, не бродит по дому абсолютно голым, почесывая волосатую задницу. Впрочем, на его заднице волосы не росли, а те, что пробивались на груди, Дэвид удалял воском.

Проблемы начались, когда они стали жить вместе. И не потому, что Бетти нарушала уставленный порядок в доме или транжирила деньги (из-за этого у Дэвида не ладилось с предыдущими пассиями). Она сама была аккуратисткой и экономщицей: идеальная, почти казарменная чистота, все вещи на своих местах, а траты только разумные. Дэвиду категорически не нравились друзья Бетти. Он считал их шалопаями, намекал, что они тянут девушку вниз. Да, многие из них достались ей «в наследство» от Париса. Танцовщики, актеры, бармены, они любили потусить, могли в любой момент куда-то сорваться, но Бетти редко с ними виделась. А когда встречалась, отдыхала душой, но в отрыв не уходила. Тех же, с кем она училась и когда-то жила, никак нельзя было назвать раздолбаями. Все не только получали образование, но и работали, а что иногда совершали безумные выходки, так это по молодости. Когда еще чудить, как не в двадцать?

— Я в их возрасте таким не был, — возражал Дэвид, и его слова подтверждали люди из близкого окружения. — И ты совсем другая. В их стае ты белая ворона, и я не понимаю, зачем ты к ней прибилась.

Но Бетти не желала отказываться от друзей, а запретить ей с ними встречаться Дэвид не мог. А вот всем своим видом показывать недовольство — запросто. А еще демонстрировать превосходство, если Бетти брала его с собой. И это ее смущало так же, как скандалы Париса — что с тем было неловко в гости ходить, что с этим, не расслабишься. Оба вели себя адекватно только в привычной среде. Дэвид был душкой с ее родственниками, а Парис — с общими друзьями, многих из которых он, по сути, ей навязал.

По итогу получалось, что Бетти жила с оглядкой на своих партнеров, бывшего и настоящего, подстраивалась под них. А так хотелось быть собой!

Но Элизабет гнала эти мысли прочь. Она же не Бриджит Джонс, героиня книги и фильма, которая умудрялась высасывать проблемы из пальца. Да, Дэвид неидеален, но чертовски хорош: образован, успешен, эрудирован, красив, наконец. И она его любит.

***

Она доучивалась и думала о том, куда устроиться на работу по окончании колледжа. Дэвид, естественно, давал ей советы и не мог взять в толк, почему Бетти к ним не прислушивается. Он старше, опытнее и лучше знает, как будет лучше для нее.

Хоть кто-то знал…

А Бетти металась. Ей хотелось то того, то этого. И это она, девушка, привыкшая ставить перед собой четкие цели! И на Париса не свалишь. Он, может, и повлиял на нее дурно (так считал Дэвид), но сам точно знал, чего хочет от жизни, и шел к своей мечте.

Она хотела было послушать Дэвида и устроиться в одно из рекомендованных им мест, тем более он готов был помочь с трудоустройством. Не понравится — уволюсь, решила она, о чем и сказала любимому.

— Нет, так не пойдет, моя дорогая, — покачал головой Дэвид. — Не получится — уйдешь, причем не по своей воле. Тебя уволят, если не будешь справляться. Но коль я за тебя поручусь, будь любезна работать.

— Но если у меня душа не ляжет к рекламному бизнесу?

Он собирался пристроить ее в крупное агентство.

— Главное — старание. Если отдаешься делу целиком, оно у тебя получается. И наоборот, когда получается, к делу лежит душа.

— Какая ерунда! Я отлично справлялась с обязанностями официантки, но мне эта работа не нравилась. А до этого я почту разносила, еще в Берлине, и у меня это тоже получалось. А уж как прекрасно я отрывала корешки билетов в кинотеатре! Как по линейке…

— Дорогая, ты начинаешь взрослую жизнь, тут все иначе. Я когда-то красил ограды и стволы тополей, а теперь я финансист, и не в восторге от своей работы. Она муторная, утомительная, нервная. Но я с успехом ее выполняю, поэтому доволен жизнью.

— А кем ты хотел стать, когда был маленьким?

— Паромщиком, — фыркнул Дэвид. — Хотел перевозить людей с одного берега Темзы на другой.