Валерий Харламов. Легенда №17 - Федор Раззаков

Общий итог игры — 5:3 в нашу пользу. Таким образом, из Канады наша сборная уезжала в ранге победительницы первого этапа Суперсерии-72 (две победы, одна ничья и одно поражение).

22 сентября матчем в московском Дворце спорта в Лужниках начался второй этап Суперсерии. И опять повторилась интрига первого матча: в начале второго периода канадцы уже вели 2:0. А к 32-й минуте гости и вовсе вели 3:0. Короче, в Канаде мало кто сомневался, что их профессионалы в этот день уйдут с поля побежденными. Но именно так и вышло, поскольку наши в последней двадцатиминутке сумели переломить ход игры и выиграли со счетом 5:4. Причем Харламов, который играл в звене с Викуловым и Мальцевым, активно поспособствовал, чтобы в ворота канадцев влетели две шайбы. Сначала он ассистировал Александру Гусеву (52-я минута), а потом и Викулову, который забил победный гол (55-я минута). Причем Харламов перехватил шайбу, посланную Бобби Кларком, чего канадец просто не мог ему простить. Но отомстить Валерию в той игре он уже не мог (времени не осталось), поэтому месть была отложена на следующую игру (во всяком случае, такие мысли приходят в голову, когда анализируешь дальнейшие события).

Казалось, что после этой победы остановить «красную машину» будет уже невозможно. Если, конечно, не найти для нее противоядие. И оно было найдено. Одним из элементов этого противоядия была нейтрализация лучших игроков советской сборной, среди которых наиболее выделялся Валерий Харламов. Он мог в ходе игры не забить ни одной шайбы, но создавал для своих партнеров такие ситуации, после которых те забивали в ворота гостей одну шайбу за другой (как это было, например, в последнем матче). Кроме этого, Харламов играл так вдохновенно, так виртуозно водил за нос канадцев, что это вдохновляло на подвиги всю остальную советскую сборную. Короче, Харламова нужно было нейтрализовать в первую очередь. И случилось это в шестом матче, который проходил 24 сентября.

Канадцы атакуют ворота сборной СССР

В той игре некоторые игроки канадской сборной вели себя как настоящие гангстеры. Например, тот самый обиженный Бобби Кларк из «Филадельфии Флайерз» (кстати, в то время одна из самых жестких команд в НХЛ) устроил охоту за Харламовым, пытаясь вывести его из строя. В этом деле он преуспел: в одном из эпизодов Кларк нанес рубящий удар клюшкой по ноге советского хоккеиста, сломав ему лодыжку. За это судьи удалили Кларка на 12 минут (2 минуты за удар клюшкой и 10 минут за неспортивное поведение). Как будет вспоминать тренер канадцев Джон Фергюссон: «Харламов нас бил до смерти. Я сказал Кларку: „Мне кажется, нам нужно стукануть его по лодыжке“. Я ни на секунду не сомневался в том, что это был правильный ход».

Позже и сам Кларк хвастливо заявил: «Если бы я иногда не прикладывал их „двуручником“ я бы до сих пор куковал в деревне Флин Флон».

Гарри Синден, отрицая, что он знал о намерениях Кларка, также заявил: «Травма Харламова сыграла большую роль в конечном результате. Теряя свою „звезду“, команда становится не такой сильной, а мы просто не могли его удержать. Без Харламова Советы не стали лучше».

Уже в наши дни, давая интервью одному российскому изданию, Б. Кларк так описал те события: «Что касается того эпизода, то мы шли параллельными курсами, и Харламов толкнул меня клюшкой, а потом развернулся и уехал. Я его догнал и тяпнул по ноге, совершенно не думая, куда и как бью. Для нас, канадцев, в этом нет ничего ненормального. Дело в том, что мы привыкли к дракам как к неотделимой части хоккея. Споры и конфликты часто решаются кулаками. А вот в советском хоккее драк не было, и игроки использовали другие приемы. Например, они часто „наводили порядок“ именно ударами клюшкой. Я ничего против этого не имею. Я игрок жесткий и уважаю жесткость в других. Но если меня „трогают“ клюшкой, я делаю то же самое. В общем, пришлось приспособиться к новым приемам…

Бобби Кларк: „Хоккей без драк — как водка без градуса“

Что касается слов Фергюссона… Джон потом утверждал, что он что-то перед этим действительно сказал, но я, признаться, этого не помню. Зная Фергюссона, не сомневаюсь в том, что он мог отдать такой приказ. И я, между прочим, его послушался бы. Но мне кажется, что он вряд ли сказал это лично мне. Наверное, это было что-то вроде: „Кто-то должен разобраться с этим парнем“».

Но вернемся к событиям шестого матча Суперсерии-72.

После того удара Кларка Харламов вынужден будет играть, превозмогая боль — на обезболивающих уколах. И, по сути, Кларк своего добился — былой игры наш форвард уже показывать не мог.

На следующий день после игры в «Известиях» появилась заметка Б. Федотова, где он описывал перипетии вчерашнего матча следующим образом:

«Канадцы в открытую охотились за Харламовым. Такой, с позволения сказать, хоккей чужд нам, и именно поэтому наши спортсмены не отвечали им тем же ни в Торонто, ни в Москве. Особенно грубо играл Фил Эспозито. Если грубость — технический принцип канадских профессионалов, то это подрывает основу спортивного соревнования и способно сделать его невозможным…»

Итогом «охоты» Кларка стало то, что седьмую игру Суперсерии-72 Харламов вынужден был наблюдать со скамейки запасных — на поле его из-за травмы не выпустили, а его место в тройке занял его коллега по ЦСКА Евгений Мишаков. Однако это звено в том матче ни одним голом так и не отметилось, поскольку оказалось несыгранным.

Заметим, что Мишаков должен был опекать Фила Эспозито. Эта установка для Евгения была привычной: например, в играх ЦСКА с принципиальным соперником армейцев — «Спартаком» — он опекал Вячеслава Старшинова. И получалось у него это отменно. Однако в случае с Эспозито Мишаков не справился, поскольку уже на 5-й минуте матча Фил открыл счет, стоя на дальнем «пятачке». Общий итог встречи сложился в пользу канадцев — 4:3. Таким образом, последний матч Суперсерии-72 становился матчем плэй-офф или, по-русски, «игрой на вылет».

Евгений Мишаков обводит канадского игрока

Восьмой матч 28 сентября. Понимая всю важность этой встречи, советские тренеры выпустили на лед Харламова, хотя тот еще не оправился от травмы. Но тренеры понимали, что одно его появление на льду могло вдохновить всех игроков сборной СССР проникнуться важностью момента и отдать для победы все свои силы. Ведь если даже травмированный Харламов вышел на лед, не боясь снова стать жертвой разъяренных канадцев, то им тем более негоже бояться последних. А уговаривал Валерия выйти на лед не Бобров, а второй тренер Борис Кулагин, который хорошо знал Харламова еще по чебаркульской истории 1967 года. Перед самым матчем тренер подошел к Валерию и сообщил: мол, надо поговорить. Когда они уединились, Кулагин начал разговор издалека: стал рассказывать о травмах, которые преследовали его в бытность игроком. А потом неожиданно спросил: повышается ли, например, настроение перед матчем со «Спартаком», если вдруг узнаешь, что не смогут по какой-то причине играть против ЦСКА Шадрин или Якушев? Харламов ответил утвердительно. «Вот-вот, — обрадовался Кулагин. — Значит, ты согласен, что отсутствие лидеров команды — это своеобразный допинг для соперников?». Харламов вновь вынужден был согласиться, и понял, наконец, куда гнет тренер — к его выходу на лед в последнем матче. Разве мог Валерий отказаться помочь своим товарищам?