Песня сирены - Виктория Холт

— Ты придаешь слишком большое значение вещам, которые могут и не случиться, — вставила бабушка. — Ну, кто начнет танец?

Я не слишком интересовалась этим разговором о претендентах на трон, считая, что меня это никаким образом не может затронуть. Скоро мне предстояло понять, насколько я ошибалась. Это случилось на следующий день. Мы все сидели за столом, когда вошел гость. Нед Нетерби приехал верхом из Нетерби-холла, и вид у него был безумный. Он вошел в зал, когда все были за столом.

— Как раз время пообедать… — начала Присцилла. Тут все уставились на него, так как было очевидно, что он скакал в страшной спешке.

— Вы слышали? — начал он. — Нет, конечно нет!

— Что стряслось, Нед? — спросил дед.

— Генерал Лангдон!

— А, тот человек, — сказал дедушка. — Он явный папист, я уверен.

— Да, это так. Его схватили. Он заключен в Тауэр.

— Что? — закричал дед.

-, Его предали. Он пытался и меня втянуть, но, слава Богу, не сделал этого.

Мать побледнела. Она избегала глядеть на Ли, но я почувствовала нависшую над нами страшную опасность.

«Нет, — подумала я, — только не Ли! Он не хотел быть замешан ни в каком заговоре».

— Вот зачем он появлялся здесь не так давно, — продолжал Нед Нетерби. — Он собирался завербовать Добровольцев в армию, как я понял. Его разоблачили, схватили, и он заплатит головой!

— Как вы считаете, какими были его планы? — спросил Карл.

— Вернуть Якова и посадить на трон, разумеется.

— Мошенник! — воскликнул дед.

— Но из этого ничего не получилось, — продолжал Нед. — Слава Богу, я держался в стороне от этого.

— Я надеюсь, что это так, Нед, — сказал дед. — Папист в Англии! Нет, мы от них достаточно натерпелись!

— Я подумал, что должен приехать… — Нед взглянул на Ли.

— Благодарю, — сказал Ли. — Я тоже ни во что не вмешивался, но все равно спасибо, Нед.

— Слава Богу! Я знаю, что он побывал и здесь. Как вы думаете, нас ни в чем не заподозрят?

Мать схватилась за сердце, и Ли тут же обнял ее за плечи.

— Конечно, нет, — уверил он. — Все знают наши убеждения, мы — за Вильгельма и будем стоять за Анну.

— А затем должна быть Ганноверская династия, если у, Анны не будет потомства! — взревел дед.

— Так же и мы считаем, — подтвердил Нед, — и, мне кажется, я ясно дал вам это понять.

— Значит, он в Тауэре? Это то, чего он заслужил! — Дедушка стучал кулаком по столу, в его привычках было таким способом выказывать власть или неистовство. — Как ты думаешь, Нед, что он собирался делать дальше?

— Он намекнул и на это, когда был здесь, — сказал Ли. — Он прощупывал людей, чтобы узнать, сколько человек встанут под знамена Якова, если он вернется. Не думаю, чтобы он нашел многих, мы все достаточно натерпелись во время войны. Во всей стране не найдется человека, который хотел бы еще одной гражданской войны. Со стороны Якова было бы мудро оставаться там, где он сейчас есть.

— Ну, хорошо, — сказала Харриет, — с заговором покончено, но что будет с нашим генералом?

— Он должен поплатиться головой, — проворчал дед — мы не можем допустить, чтобы подобные люди бродили вокруг нас. Плохи дела, если генералы королевской армии готовы стать предателями.

— Беда в том, — заметила Харриет, — что он точно, так же может думать, что вы предали Якова, который, в конце концов, тоже был королем.

Дед проигнорировал эту реплику, а мать предложила:

— Нед, садитесь, присоединяйтесь к нам. Она была весьма приветлива, но я знала, что она почувствовала себя не в своей тарелке из-за его приезда. Еще с тех пор, когда дедушка был замешан в деле Монмута, она опасалась, как бы наши мужчины не были втянуты в какие-то интриги. Она всегда горячо осуждала их за беспросветную глупость по этому поводу.

Вечер потерял свой праздничный настрой. Я грустно сидела, думая о галантном генерале, сидящем в тесной камере лондонского Тауэра, и размышляя, как легко может перемениться судьба.

По прошествии нескольких дней мы узнали больше об этом деле. В общем, никто не был особо удивлен. У Якова было достаточное количество сторонников, желавших его возвращения, и было известно, что движение якобитов распространяется по всей Англии. Единственное отличие, чтобы считать этот заговор более серьезным, было, что готовил его один из генералов армии Вильгельма.

Однако, насколько мы знали, никто не поддался на уговоры генерала. Мы слышали, что он больше и не пытался это делать, а собирался продолжать после свое дело. Через несколько дней я уже стала обо всем этом забывать.

Меня занимали совсем другие проблемы. Во время Рождества Бенджи опять предложил мне выйти за него замуж. Я снова уклонилась от окончательного ответа, но серьезно задумалась.

Он сказал:

— Ведь ты больше не думаешь о Бомонте Гранвилле, не так ли?

Я колебалась.

— О, но ведь он же уехал, Карлотта. Он никогда не вернется. Если бы он собирался это сделать, то был бы здесь давно.

— Я считаю, что должна хранить верность ему, Бенджи.

— Моя драгоценная Карлотта, ты знаешь, что как-то сказала мне Харриет? «Карлотта лелеет мечту о человеке, которого никогда не было».

— Бо существовал, Бенджи.

— Не такой, каким ты видела его. Харриет имела в виду, что ты создала для себя его образ, а он н таков на самом деле.

Я знала Бо очень хорошо, он никогда не старался выглядеть иначе, чем был.

— Но он уехал, Карлотта. Возможно, он мертв.

— Может быть, — сказала я, — и такое могло случиться. О, Бенджи, если я только смогу узнать правду или если он умер… О, тогда, я думаю, я смогу начать все сначала.

— Я собираюсь докопаться до истины, — сказал Бенджи. — Бомонт где-то за границей, а Харриет говорит, что он наверняка в большом городе, он не станет хоронить себя в провинции. Карлотта, ты будешь моей женой! Запомни это!

— Ты так добр ко мне, Бенджи! — сказала я. — Продолжай любить меня… пожалуйста.

Возможно, это была уступка, а возможно, я знала, что настанет день, когда я выйду замуж за Бенджи.

В конце января Харриет, Грегори и Бенджи возвратилась в Эйот Аббас. Харриет твердо решила, что чем скорее я выйду замуж за Бенджи, тем лучше. Она просила меня приехать в гости и побыть с ними.

— Я надеюсь, что к весне вы обо всем договоритесь, — сказала она.

Был уже май, когда я собралась навестить Харриет. Моя мать пребывала в счастливом расположении духа. Уже было ясно, что визит генерала не принес лишних неприятностей, и я чувствовала, что она уверена — по возвращении я оглашу помолвку с Бенджи. Это было все, чего она хотела бы, это еще теснее связало бы всех нас.