Закон Хроноса - Томас Тимайер

Шарлотта протянула руку, но ее проигнорировали. В нос ударил сильный запах пота.

– Что такое, Фриц? Ты же знаешь, никаких посетителей.

– Они в курсе нашей работы, Юлий, я показывал им прототип. Мы прямиком из городского замка. Есть важные новости. Можно войти?

Пфефферкорн оглядел молодых людей с явным подозрением, но все же кивнул:

– Ладно.

Без лишних слов он поковылял внутрь своего жилища.

Гости поторопились следом, дверь за ними захлопнулась и защелкнулись замки. Дневного освещения не было, его заменяли лампы. Шарлотте понадобилось довольно много времени, чтобы привыкнуть к темноте, но когда глаза адаптировались, у нее перехватило дыхание. Ей показалось, что она оказалась в пещере с сокровищами дракона.

Пфефферкорн провел их в дальний угол зала, где, кажется, было еще темнее, а пар был еще гуще. Повсюду стояли странные машины. Таких аппаратов Шарлотта еще никогда не видела.

– Что это? – спросила она у дяди, указывая на что-то вроде парового двигателя с гусеничными цепями.

– АГТС, – прошептал в ответ Гумбольдт. – Арктическое гусеничное тракторное средство. Область применения – труднодоступные местности, вроде Арктики или тундры. – Он махнул вправо: – А там сверло, которое может пробуравить даже самые твердые слои горной породы. Буровая головка облицована осколками алмазов. Управлять им так же просто, как и автомобилем. А вот эта модель Пфефферкорна до сих пор считалась его самым честолюбивым проектом – космический корабль.

Шарлотта удивленно подняла брови:

– Чтобы летать в космос?

Гумбольдт кивнул.

– Машина набирает скорость, двигаясь вверх по деревянной опорной раме, а потом вылетает вверх справа под острым углом. Видите? Нужно набрать хорошую скорость, чтобы преодолеть силу земного притяжения и вылететь за пределы гравитационного поля земли. Правда, нагрузки для пилотов могут оказаться чрезмерными, поэтому летать смогут только молодые люди. Пфефферкорн еще не нашел людей, готовых вложить деньги в его изобретение, но я уверен, что когда-нибудь к нему вернутся.

– А это что? – Оскара заинтересовала конструкция, напоминающая крупного механического человека.

– Механический транспортировщик, которого назвали МЕХ, – ответил сам изобретатель.

– Это моя идея, – добавил Гумбольдт. – Я рассказал ему о наших приключениях в Средиземном море. Внутри есть место для одного человека. Его движения один к одному передаются машине, так что можно переносить даже самые тяжелые грузы.

На Шарлотту все это произвело огромное впечатление. Как будто один человек предугадал все великие изобретения будущего столетия. Теперь она поняла, почему дядя так высоко ценил Пфефферкорна. Это был просто фантастический человек.

Потемневшие кирпичи, вездесущий пар, свисающие с потолка цепи и канаты делали помещение похожим на средневековую камеру пыток. Они направлялись в дальнюю часть зала. Там стояло несколько столов, заваленных чертежами и планами. Грифельные доски были испещрены математическими формулами и уравнениями.

До сих пор Гумбольдт и слова не сказал по поводу газетной статьи. Похоже, Пфефферкорн из тех чудаков, которые не обращают внимания на то, что происходит вокруг. Но когда они дошли до столов, Гумбольдт все рассказал. Изобретатель заметно побледнел.

– Что ты сказал? Штангельмайер знает о машине времени?

– А вместе с ним и еще полгорода. Однако он заверил, что заставит Фрица Фердинанда написать опровержение. Будем надеяться, что это сработает.

– Но все равно это большая досада, – простонал Пфефферкорн. – Этот репортеришка… Откуда… Как это могло просочиться?

– Ну, это моя вина, – подавленно вздохнул Гумбольдт. – Я уже давно знаю Фрица Фердинанда. Симпатичный, приличный парень. Всегда хорошо писал о наших экспедициях, в то время как другие, заметьте, выставляли нас шарлатанами и фантазерами. Большинством наших заказов мы обязаны его репортажам. Наверное, его ассистент что-то пронюхал в моей лаборатории, пока Франц Фердинанд расспрашивал меня о поездке на Яву.

– Ужас! Меня это что, должно утешить? – На лицо Пфефферкорна словно темная туча набежала. – А что, если теперь Штангельмайер прикроет нашу лабораторию или, что еще хуже, потребует чтобы ему отдали все мои разработки?

– Но ведь он совершенно ничего не сможет с ними сделать. Не в наше время, – утешил его Гумбольдт. – Мы единственные, кто знает, как активировать машину и как ею управлять. Я рассказал Штангельмайеру только об опытном образце. Он еще ничего не знает о большой.

– О большой? – не выдержала Шарлотта.

– Именно, – таинственно улыбнулся исследователь. – Что по вашему мнению находится в лесной хижине?

– Я… но…

Гумбольдт с едва заметной улыбкой обратился к Пфефферкорну:

– Видишь, Юлий, иногда и у меня получается хранить тайны. Даже целый отряд юных шпионов в моем доме ничего не пронюхал. Ты должен признать, что иногда я бываю неподражаем.

– Да, – но, похоже, Пфефферкорна это не успокоило. – А что мешает новому временному правительству ворваться к тебе и отобрать все силой?

– То, что об этом сразу узнает пресса. Репортеры нас буквально осаждают. Нынешнее правительство не может допустить промах, иначе это вызовет недовольство, а к этому они еще не готовы. Кроме того, без источника питания от машины нет никакой пользы. Я обещал Оскару и Шарлотте, что они все увидят сами. Где ты их хранишь?

– Там, – в воздух взметнулась могучая лапа Пфефферкорна. – Могу показать, если хотите.

– Конечно! – засияли глаза Шарлотты. Она не представляла, что это может быть, но в любом случае, очень мощная штука.

– Почему вы установили машину в лесу? – спросил Оскар, пока они шли за изобретателем. – Почему не у нас в подвале?

– На это есть масса причин, – ответил Гумбольдт. – И самая важная – я не хотел, чтобы наш дом взлетел в воздух. Источник энергии невероятно мощный. Вторая причина в том, что машина времени должна находиться на первом этаже. Тысячу или две тысячи лет назад никакого подвала еще не существовало. Мы бы оказались под землей, и пришлось бы с трудом прорываться наверх. Ну и наконец, мне хотелось бы держаться подальше от всяких человеческих поселений. Хочу напомнить, что наш дом раньше находился на месте оживленного монастыря. Вот монахи бы удивились, если бы мы появились прямо посреди сада.

– Мы? – удивилась Шарлотта. – Неужели ты и нас решил взять?

– Ну а ты как думала? – улыбнулся Гумбольдт. – Машина времени рассчитана на трех человек, ведь шесть глаз могут увидеть гораздо больше, чем два. Кроме того, втроем веселее. Чисто теоретически, конечно, ведь проверить это на опытах с Вилмой не удалось.

– Вот, – остановился Пфефферкорн возле огромного черного металлического ящика, установленного на деревянном цоколе.