Инстинкт Бабы-Яги - Дарья Донцова

Несмотря на то что Насте всего двадцать шесть лет, у нее ужеесть двенадцатилетний ребенок, только я забыл, какого пола. Настя подвизалась кгруппе «Сладкий мед» и предложила Фаине совместную работу. Дальше началисьчудеса. Во-первых, нерадивая, страшно ленивая Фаина неожиданно запела. Причем удевчонки оказался хороший, сильный голос, что для нашей эстрады, согласитесь,редкость. Во-вторых, Фая ловко научилась танцевать, и дуэт, переименованный в«Шоколадку», начал наступление на музыкальный Олимп. Сейчас Фая зарабатываетнемереные деньги и с потрясающим энтузиазмом и работоспособностью мотается погородам и весям. Она разъезжает на машине с номером «Фаина» и одевается в самыхдорогих бутиках. Для меня осталось загадкой, каким образом можно так преуспетьна подмостках, не имея абсолютно никакого музыкального образования. Но фактостается фактом, ее голос постоянно звучит в радиоэфире, диски продаются с невероятнойскоростью, а желтая пресса с восхищением смакует подробности ее бурной личнойжизни.

— Уехали они в Тюмень, — тарахтела Ленка, — анянька, которая у Настьки работает, в больницу загремела, вот они к нам иприбыли.

— Кто? — не понял я.

— Так ребенок и кошка. Василий и Миранда, —пояснила Лена, — Фаина приволокла, но они Настины.

Не успела домработница захлопнуть рот, как в коридорепоказался тонкий, коротко стриженный мальчик в джинсовом костюме. Мне в своевремя очень льстило, когда взрослые люди, приходя к отцу, протягивали мне рукуи здоровались, как с большим, поэтому сейчас я повернулся к пареньку и сказал:

— Здравствуйте, Василий, рад видеть вас у нас.

Мальчик подошел ближе, поднял на меня фиалковые глаза исказал голосом нежным, как колокольчик.

— Меня зовут Миранда, а Василий — это кот.

Я поперхнулся, но попытался взять себя в руки.

— Миранда! Очень красивое имя, но немного непривычноедля мальчика, вы не находите?

Подросток без тени улыбки оглядел меня и ответил:

— Да уж, никак не подходит мальчишке.

— Почему же вас так назвали?

— Потому что я девочка, — ответило существо,затянутое в джинсы, и нагло засмеялось.

Я ощутил себя боксером в состоянии нокаута и, пробормотав:«Нора, наверное, заждалась», буквально побежал по коридору, провожаемыйзлорадным хихиканьем.

Элеонора выслушала рассказ и велела:

— Завтра же отправляйся к этой Марине Райковой иосторожно постарайся разговорить ее.

— Можно после обеда? — попросил я.

— Почему?

— Николетту надо свозить к глазному.

— Ладно, — кивнула Нора, — кстати, Миранда иВасилий тут ненадолго, всего на месяц. Надеюсь, ты не против?

— Нет, конечно, чем мне может помешать двенадцатилетняядевочка? — удивился я.

Оказавшись в своей комнате, я сначала почитал Брюсова, потомвыключил свет и попробовал заснуть. С одной стороны, мне хотелось есть, сдругой, было лень ползти на кухню и рыться в холодильнике. Я попробовалпоуютней устроиться под одеялом, закрыл глаза и услышал легкое царапанье подкроватью.

Я, естественно, не боюсь мышей, но спать на одной площади с грызуномне слишком-то приятно, поэтому я слез с кровати и нагнулся посмотреть, ктобезобразничает на полу.

Это оказалась не маленькая мышка. В дальнем углу дрожалбелый кролик. Я вытащил его на свет и погладил по голове. Он прижал к головедлинные уши.

— Ну-ну, не трясись, все будет хорошо! —приободрил я его. — Никто не сделает из тебя жаркое, завтра отнесем… ну,не знаю куда, во всяком случае, не на кухню.

Кролик словно понял мои слова, потому что перестал дрожать иподнял мордочку. Его маленький розовый носик смешно шевелил ноздрями.

— Небось есть хочешь? — поинтересовался я, надеваяхалат. — Ладно, пошли на кухню.

Быстрым шагом я пересек коридор, кролик шествовал за мной.Возле холодильника я на секунду призадумался. Так, себе сделаю бутерброды с«Докторской» колбасой, а длинноухому дам морковку. Но несостоявшееся жаркое непроявило к каротели никакого интереса. Может, морковь следовало почистить ипорезать? Кое-как, постоянно роняя неудобную скользкую морковку, я ободрал снее шкуру и нарубил на блюдечке. Кролик понюхал и отвернулся.

— Значит, дружок, ты не голоден, — решил я и началсооружать для себя бутерброды.

В процессе готовки на пол шлепнулся тоненький кружокколбасы. Я хотел было поднять его, но кролик опередил меня. В мгновение ока онпроглотил его. Я изумился:

— Однако! Насколько я знаю, ты травоядное! Ну-ка,держи.

Следующий ломтик «Докторской» травоядное с аппетитомслопало. Ну надо же! Может, он еще любит коньяк и лимоны? До сих пор я неслышал, чтобы кролики увлекались мясными продуктами.

И тут на кухню, распушив хвост, вошел Василий. Я испугался.Сейчас кот налетит на безобидного кролика, и тому мало не покажется. Нопроизошло невероятное. Любитель колбасы встал на задние лапы и издал непонятныйзвук, нечто среднее между свистом и шипением. Длинные уши напряглись, белаяшерсть поднялась облаком, передние лапы быстро-быстро забили в воздухе, словнокролик собрался играть на барабане. Василий замер и прижал уши к круглойкрупной голове. И тут кролик прыгнул вперед. С душераздирающим мяуканьем котбросился прочь. Я с уважением посмотрел на кролика и угостил его колбаской.

— А ты мне нравишься! Смелый мальчик! Или девочка?Может, оставить тебя тут жить? Одна беда, начнешь гадить по углам.

Кролик посмотрел на меня раскосыми темно-коричневымиглазами, потом легкими прыжками добрался до стоящего в углу кошачьего туалета иустроился на гранулах. Я был потрясен его умом. У меня никогда не было домашнихживотных, Николетта не разрешала завести даже хомячка. Начав самостоятельнуюжизнь, я подумал было о собаке, но быстро отказался от этой идеи. С ней нужногулять, да и не поехать никуда, и потом, я живу у Норы, ну какие тут домашниелюбимцы. А вот кролик…

Я пошел в спальню, длинноухий шнурком вился сзади. Я посадилего в кресло, съел сандвичи и спросил:

— Ну и как тебя зовут?

Кролик напряг уши.

— Федя? Коля? Петя?

Впрочем, кажется, кроликов так не зовут. Пришлось взятьсловарь имен.

— Ну, слушай, какое имя тебе по вкусу: Августин, Авдей,Булат…

Отчего-то я был уверен, что он самец. Кролик сидел тихо,слегка подергивая носом.

— Харитон…