На вилле - Сомерсет Уильям Моэм

class="p1">– Ты сможешь сказать, что вор проник в твою комнату и ты убила его. Скорее, скорее.

Револьвер выпал из ее руки, она плюхнулась на стул, закрыла лицо руками, разрыдалась. Он несколько мгновений смотрел на нее.

– Тебе не хватило духа? Бедное дитя. Какая же ты глупая, какая же ты ужасно глупая. Ты не должна играть с мужчинами, как сыграла со мной. Иди сюда.

Он обнял ее, попытался поднять. Она не знала, чего он хотел, и, горестно рыдая, вцепилась в стул. Он ударил ее по руке, грубо, и она, вскрикнув от боли, разжала пальцы. Он легко поднял ее, подхватил на руки, перенес через комнату, бросил на кровать. Улегся рядом, обнял, начал покрывать лицо поцелуями. Она пыталась отвернуться, но он держал ее крепко. Силы ему хватало, хотя и не выглядел он таким уж сильным, и она не могла вырваться из его крепких рук. Наконец перестала сопротивляться.

Несколько минут спустя он поднялся. Она лежала как мертвая. Он стоял у кровати и смотрел на нее.

– Ты просила не забывать тебя. Я забуду, а вот ты – нет.

Она по-прежнему не шевелилась. Лишь смотрела на него полными ужаса глазами. Он хрипло рассмеялся.

– Не волнуйся. Я не собираюсь причинять тебя зла.

Она молчала. Не в силах выдержать его злобный взгляд. Слышала, как он ходит по темной комнате. Потом грохнул выстрел, послышался стук падающего на пол тела. Мэри вскочила на ноги с криком ужаса:

– Боже, что ты наделал?

Он лежал у окна, в полосе лунного света. Она упала рядом с ним на колени, позвала по имени:

– Карл, Карл, что ты сделал?

Взяла его за руку, а когда отпустила, она безжизненно упала на пол. Мэри коснулась его лица, груди. Он умер. Она отшатнулась, в ужасе уставилась на тело. Оцепенела. Не знала, что и делать. Голова закружилась, и она испугалась, что сейчас грохнется в обморок.

Внезапно вздрогнула, услышав шаги в коридоре, шаги босых ног. Кто-то приближался к двери ее спальни. Шаги смолкли, и она знала, что кто-то стоит у двери, прислушиваясь. В панике уставилась на дверь. Послышался тихий стук. Ее трясло от страха, и только невероятным усилием воли ей удалось подавить рвущийся из груди крик. Она сидела на полу, рядом с мертвецом. Стук повторился. Она заставила себя ответить.

– Да, что такое?

– С вами все в порядке, синьора? – Голос Нины. – Мне показалось, что я услышала какой-то шум.

Мэри сжала руки в кулаки, впилась ногтями в ладони, чтобы вернуть голосу естественность.

– Тебе, должно быть, приснилось. Я ничего не слышала. Иди спать.

– Хорошо, синьора.

Воцарилась тишина, через несколько мгновений сменившаяся шлепаньем босых ног по каменному полу. Мэри, словно могла проводить взглядом идущую по коридору служанку, поворачивала голову на звук. Отвечала она интуитивно, с тем чтобы выиграть время, собраться с мыслями. Глубоко вдохнула. Но ведь что-то надо делать. Она наклонилась вперед, чтобы еще раз взглянуть на австрийца. Ее передернуло. Поднявшись, она сунула пальцы под руки мертвеца и попыталась оттащить его от окна. Она едва понимала, что делает. Повинуясь какому-то импульсу, стремилась выволочь его из спальни. Но его тело было таким тяжелым. Мэри ахнула, чувствуя себя слабой, как мышка. Теперь она уже и не знала, что ей делать. Внезапно поняла, что отсылать Нину – безумие. Как она теперь смогла бы объяснить труп, лежащий в ее спальне, если сказала служанке, что все у нее в порядке? И почему сказала, что не слышала никакого шума, когда он выстрелил в себя в этих самых четырех стенах? Жуткие мысли вихрем закружились в голове. Стыд. Бесчестие. И что она ответит, когда ее спросят, почему он покончил с собой? Ей оставалось только одно – сказать правду, но правда губила ее. Как это ужасно, оставаться со всем этим один на один, когда никто не мог помочь, не мог подсказать, что же ей делать. Она чувствовала, что должна к кому-то обратиться. Помощь, помощь, ей нужна помощь. Роули! Единственный, кто пришел в голову. И Мэри точно знала, он поможет, если она попросит. Она ему нравилась, он сказал, что любит ее, и пусть за ним водилось много грешков, человеком он был хорошим. Во всяком случае, мог дать ей совет. Но час столь поздний. Как она могла найти его глубокой ночью? И ждать не могла. Если и удалось бы что-то сделать, так только сейчас.

У кровати стоял телефонный аппарат. Номер она знала, потому что Эдгар остановился в том же отеле, и она часто звонила ему. Набрала номер. Трубку долго не снимали, но наконец она услышала итальянский голос. Вероятно, ночного портье, которого она разбудила, хотя спать на работе ему не полагалось. Она попросила соединить ее с комнатой Роули. Пошли гудки, но трубку никто не снимал. Мэри охватил ужас. Он мог не ночевать в отеле, мог отправиться куда-то еще, расставшись с ней, в ночной клуб или к какой-то женщине. И с ее губ сорвался вздох облегчения, когда она услышала его сердитый, заспанный голос.

– Да. Что такое?

– Роули, это я. Мэри. У меня беда.

Она вдруг почувствовала, как он разом проснулся. В трубке послышался смешок.

– В очень уж поздний час ты попала в беду. Что случилось?

– Сказать не могу. Дело серьезное. Я хочу, чтобы ты приехал сюда.

– Когда?

– Сейчас. Немедленно. Как только сможешь. Ради Бога.

Он услышал дрожь в ее голосе.

– Разумеется, я приеду. Не волнуйся.

И какое успокоение принесли эти два слова! Она положила трубку на рычаг. Попыталась прикинуть, сколько ему понадобится времени. От отеля до виллы чуть больше трех миль в гору. В этот час поймать такси едва ли удастся. Если он пойдет пешком, ему потребуется почти час. Через час начнет светать. Она не могла ждать в своей спальне. Мэри быстро сменила комбинацию на платье. Выключила свет, очень осторожно, чтобы не издать ни звука, отперла дверь, открыла, выскользнула в коридор, открыла парадную дверь, по монументальной лестнице спустилась к подъездной дорожке, зашагала вдоль нее, держась в тени растущих рядом деревьев, потому что луна, ранее так радовавшая ее своим сиянием, теперь наполняла ужасом. Подошла к воротам, где и остановилась. Подумала о том, что ждать ей придется бесконечно долго. Но внезапно услышала шаги и, охваченная паникой, вновь бросилась в тень деревьев. Кто-то поднимался по лестнице, которая вела от подножия холма к вилле. До постройки дороги другого пути сюда не было. Кто бы это ни был, он шел на виллу и, похоже,