Шотландский рыцарь - Коллин Фолкнер

– Мой кинжал спрятан в ножнах, сэр, но вы сами удивитесь, как быстро он может выскочить оттуда и перерезать вам глотку! – При этом она так обворожительно улыбнулась, что Финн зашелся добродушным смехом.

Тор тоже готов был рассмеяться, но предпочел выглядеть железным мужчиной и изобразил на лице мрачность.

Анна передала поднос оказавшейся поблизости служанке, и та поспешила на кухню за хлебом.

В этот момент Элен вдруг встала из-за стола. Тор так увлекся разговором с Анной, что совсем забыл о ней и об отце и не мог сказать с уверенностью, чем закончился их недавний спор. Он вообще плохо понимал правила поведения этих шотландцев. Все у них тут было шиворот-навыворот. Прежде Тору даже в голову не могла прийти подобная мысль: чтобы жена на равных спорила о чем-то со своим мужем! В его родной Деревне таких споров не случалось вовсе, потому что слово мужчины всегда было законом, а женщине оставалось только выполнять его приказы.

Элен подошла к сидевшим Тору и Финну.

– Я приказала приготовить для вас постели в башне. Вы наверняка устали. Муж говорит, вы проделали долгий путь от самых северных берегов.

Мысль о теплой постели была чрезвычайно соблазнительной. Особенно теперь, когда они наконец наелись. Сухая мягкая постель казалась усталым путникам раем на земле. Но Тор подскочил вдруг с места и произнес резким тоном:

– Нет, так не пойдет. Мы приехали сюда, чтобы поесть, но ночевать мы будем в замке Манро Форреста.

– Ты хорошо подумал? – спросил Финн, старательно собирая соус ломтем свежего хлеба, который только что принесли с кухни.

Тор пригвоздил его к месту строгим взглядом.

– Вы хотите вернуться? – удивилась Элен и посмотрела на Тора так, будто он сморозил какую-то глупость.

– Я приехал для разговора с Манро Форрестом. Моя мать наказала мне это. И я буду говорить с ним только в замке Ранкофф.

Элен переглянулась с Манро. Он тоже успел подняться со своего места.

– Тор, это просто неразумно: пускаться в обратный путь в такую непогоду, да еще на ночь глядя. Оставайся здесь, а утром мы с тобой…

Тор выскочил из-за стола как ошпаренный. В груди его снова бушевал неутолимый гнев. Он с вызовом посмотрел на отца и выпалил:

– Я буду ждать в Ранкоффе!

– Хорошо! – так же с вызовом ответил Манро. – Значит, до завтра.

– Манро… – начала было Элен, но муж сердито взглянул на нее и гневно произнес:

– Я не собираюсь удерживать его здесь силой!

Элен развела руками и пробормотала что-то по поводу мужского упрямства.

– Финн, Олаф! – рявкнул Тор. – Мы уезжаем!

– Но я еще не все скушал! – по-детски капризно запротестовал Олаф, тем временем пытаясь торопливо запихнуть в рот еще один ломоть хлеба.

– Олаф!

Тор опрометью бросился из зала. Подальше от этого замка! Подальше от собственного отца! Подальше от королевской дочки, рядом с которой он уже был готов распустить нюни как баба!

Как только Тор с братьями покинули главный зал Данблейна, Манро спросил, обращаясь к Анне:

– Ты тоже считаешь, что я не должен был его отпускать? Анна не сразу нашлась что ответить. Ей было приятно, когда Манро или Элен интересовались ее мнением. Если кого-то интересуют твои мысли – значит, с тобой считаются. И уважают твое право иметь собственное мнение – даже если сами думают по-другому.

– Нет, лучше пусть поступает как знает, – отвечала она таким же серьезным тоном. – Для него было слишком большим потрясением узнать, что его отец – добрый, порядочный человек и примерный семьянин, а не чудовище с раздвоенным хвостом, каким он вас представлял все эти годы… и каким надеялся увидеть.

– Что такого он успел тебе наговорить? – растерянно захлопал глазами Манро.

Прежде чем ответить, Анна прислушалась к грохоту тяжелых мужских сапог на лестнице.

– Мы едва успели перекинуться парой слов. И я не могу сказать, что на уме у вашего сына, милорд. Но то, каким тоном он говорил о вас… – Анна вдруг умолкла, неожиданно осознав, что Тор доверился ей – пусть только самую малость, но доверился, – и ей не хотелось обмануть его доверие. – Возможно, это только игра моего буйного воображения, но мне кажется, жизнь его не баловала. В таком случае всегда удобно иметь под рукой человека, которого можно обвинить во всех своих несчастьях.

– То есть меня…

Анна улыбнулась грустной улыбкой, полной сочувствия к тому обиженному мальчику, каким представила себе Тора в детстве.

– Мне знакомы чувства, которые испытывает внебрачный ребенок, – добавила она и прямо посмотрела в глаза человеку, которому привыкла доверять.

Манро вздохнул и ласково пожал руку своей прелестной воспитаннице, но предпочел не продолжать разговор на эту щекотливую тему. Брюс был его близким другом, и они давно пришли к соглашению, что каждый останется при своем мнении относительно степени ответственности родителей перед ребенком, рожденным вне брачных уз.

– Ну, – сказал Манро, возвращаясь к разговору о Торе, – допустим, он был потрясен и захвачен врасплох, увидав меня. А он не пытался поставить себя на мое место и подумать о том, что должен был чувствовать я? Черт побери, Анна! – В запальчивости Манро машинально провел рукой по своим волосам, взъерошив их. – Не далее как нынче утром я считал себя счастливым отцом двух очаровательных дочерей. Я понятия не имел о том, что у меня есть взрослый сын, пока он сам не явился в Ранкофф несколько часов назад.

Манро направился к выходу из зала, и Анна пошла с ним.

– Но я сразу понял, что передо мной сын Хенны. Мне достаточно было посмотреть в глаза этому упрямому верзиле. Я сразу понял, что это сын Хенны, – задумчиво повторил Манро. В его голосе прозвучали нотки гордости за сына.

– И она ни разу не обмолвилась о том, что беременна? Не пыталась связаться ни с вами, ни с вашей родней?

– Конечно, нет! – Манро посмотрел Анне прямо в глаза. – Кем ты меня считаешь, Анна? Бессердечным чудовищем?

Они не спеша спустились по лестнице и прошли по металлическому люку, скрывавшему вход в темницу, в которой Манро пришлось провести почти три недели. – Я никогда ничего ей не обещал. О нашей женитьбе не могло быть и речи. Отец ни за что бы не позволил мне жениться на Хенне. Но это не значит, что я готов был бросить своего ребенка на произвол судьбы. Мой отец первым осудил бы меня за это.

Анна молчала, мысленно сравнивая судьбу Тора со своей. Ее мать тоже скрыла от отца появление на свет их ребенка и хранила эту тайну до тех пор, пока не стало ясно, что она умирает. Однако это нисколько не умаляло в глазах Анны вину ее отца, и она продолжала ненавидеть его все эти годы. Ведь даже сейчас, когда он прекрасно знает о ее существовании, его нисколько не интересует судьба родной дочери. Да, это правда, он нашел ей пристанище после того, как не стало матери. И при этом наверняка щедро оплатил хлопоты Манро, так что в его доме Анна ни в чем не знает отказа. Но разве так поступает любящий отец? Эта отстраненная забота больше походит на замашки рачительного управляющего, призванного позаботиться об имуществе своего хозяина.