Две пули полковнику - Николай Леонов

– Ну, короче, расслабились... Не все же пахать, правильно? Надо и оттягиваться иногда, кайф ловить. Это и врачи советуют. И даже ваше ведомство вроде бы не осуждает, разве нет? Сериалы вон показывают – опера, короче, тоже люди, и ничто человеческое, как говорится...

– Ты оперов-то не приплетай, коммерсант! – мрачно заметил Чепасов. – Ты много оперов под кайфом видел? А вашего брата трезвым увидеть – большая удача. Так что не равняй, понял?

– Мы сейчас не в вытрезвителе и не на лекции о вреде пьянства, – вмешался Гуров. – Дискуссию о спиртных напитках разворачивать не будем. Давайте по делу. Вы, Валерий Сергеевич, упомянули, что третьего числа пришли к Ложкину в студию. Что это за студия и где она находится?

– На Сущевском Валу, – неохотно сказал Туликов, и Гуров понял, что по каким-то причинам тема студии является для коммерсанта очень неприятной.

Поняв это, Гуров вынужден был мысленно согласиться с Чепасовым – отпускать Туликова и его подругу ни в коем случае было нельзя. Он вел себя достаточно свободно, охотно отвечал на вопросы, но что-то важное явно намеревался утаить, и допустить этого Гуров не мог. Задав еще несколько не очень существенных вопросов, Гуров вежливо, но настойчиво предложил Туликову и Востряковой проехать с ними в главк для составления протокола. На самом деле он рассчитывал задержать их до того момента, как получит санкцию на обыск в таинственной студии. Судя по реакции Туликова, с этой самой студией было что-то нечисто. Поскольку речь шла об убийстве, Гуров был уверен, что проблем с прокуратурой не будет, тем более что он рассчитывал на активную помощь Орлова.

Для Туликова такое предложение стало неприятным сюрпризом – это было ясно по выражению его лица, но он опять не стал перечить. Девчонка же вообще молчала и только хлопала глазами.

В главке, пока Гуров вместе с Орловым решал вопрос относительно санкции на обыск в студии Ложкина, беседу со свидетелями вел полковник Крячко. При необходимости ему ничего не стоило разыграть из себя рубаху-парня, что он с блеском проделал и на этот раз, вовремя почувствовав, что свидетели чего-то побаиваются и замыкаются в себе. Правда, Туликова ему разговорить не очень удалось, но зато девчонка, оставшись с ним с глазу на глаз, вскоре совершенно освоилась и неожиданно выдала признание, которое вполне можно было поименовать сенсационным. Крячко сообщил о нем Гурову, когда они ближе к вечеру направлялись с ним в район Сущевского Вала на досмотр студии.

– Понимаешь, Лева, этот Туликов, как ты мог заметить, довольно скользкий тип, и полной правды от него ожидать трудно. Однако про Ложкина он убежденно говорит, что врагов у того не было, убивать его было некому, и даже на кладбище ему абсолютно нечего было делать – мол, Ложкин вообще был скорее домоседом, а уж чтобы потащиться ночью в глухое местечко... Я готов ему поверить, но только при том условии, что он расскажет правду о своих отношениях с Ложкиным. А эта тема почему-то его напрягает. Говорит, что просто друзья.

– А это не так?

– Они партнеры, Лева! – торжествующе заявил Крячко. – Представляешь, партнеры! Это девчонка мне глаза открыла. То есть ничего определенного она не сказала, но я без труда дорисовал картину на основе тех штрихов, которые она простодушно наметила. Самое интересное, что третьего июля она видела Ложкина впервые в жизни! Но тем не менее собиралась остаться у него ночевать. Он ей, в принципе, понравился, как она выразилась. Они выпили, а потом все ушли, в смысле, Туликов и остальные девушки – всего их в тот вечер там было трое, а Вострякова осталась. Они совсем уже было собирались предаться любви, как вдруг Ложкину позвонили.

– Кто?

– Неизвестно. Но после этого звонка он заметно расстроился, девчонку без разговоров выставил, и что было дальше, она не знает.

– Из тебя вышел бы неплохой художник, – заметил Гуров. – А вот у меня пока цельной картины из твоего винегрета не получается, хотя сам факт насчет звонка интересный. Но с чего ты взял, что Ложкин и Туликов партнеры?

– Девочка проболталась, что изначально они пришли к Ложкину сниматься, – с довольным видом сообщил Крячко. – Именно с этой целью и привел их туда Туликов, которого, кстати, в определенных кругах знают под кличкой Блонди. И в этих кругах совсем не одеждой интересуются. Скорее наоборот – отсутствием оной. Вспомни, как заюлил Туликов, когда речь зашла о студии Ложкина!

Гуров посмотрел на Крячко с интересом и помотал головой.

– Мир действительно тесен, – с некоторым удивлением сказал он. – Когда я услышал, что Ложкин занимался фото– и киносъемкой, я еще сомневался. Но раз он снимал девочек, это меняет дело... Такое совпадение вряд ли можно назвать случайностью.

– Да, похоже, мы попали в яблочко с первого выстрела! – заключил Крячко.

– Не горячись, – предупредил Гуров. – Никуда мы еще не попали. Возможно, мы и до мишени-то еще не дошли. Просто совпадение этих двух фактов – насильственная смерть у кладбища и занятие порнографией – дает нам реальную надежду.

– Одно только у меня в голове не укладывается, – с сожалением сказал Крячко. – Зачем ему понадобилось заниматься таким неблагодарным делом, как шантаж? А тем более – тащиться ночью на кладбище. Как хочешь, а с виду этот парень совсем не похож на крутого...

– Мертвые похожи только на мертвых, – возразил Гуров. – Как мы теперь можем о чем-то судить?

– Не говори, – упрямо покачал головой Крячко. – Мертвый ли, живой, а этот парень никак не похож на шантажиста. По-моему, он был существом тепличным и избалованным. Такой вряд ли бы смог взять кого-то за глотку.

– Однако же его застрелили, – напомнил Гуров. – И вообще, давай не будем гадать, а подождем, что покажет обыск.

Ждать пришлось совсем недолго, потому что, едва совместно со следователем, экспертами и понятыми они вошли в студию покойного Ложкина, как в первом же шкафу в большом надорванном пакете обнаружилась целая россыпь откровенных снимков, и в этой коллекции была фотография, уже знакомая Гурову, – точно такая же, как та, что передал им антиквар Шестопалов.

Чеков остановил машину в чужом дворе, расположенном в каких-то двухстах метрах от Кольцевой дороги. Здесь было тихо и почти безопасно. Слева от него находился продовольственный магазин, справа – магазин обуви. Большинство окон в жилых домах уже погасли. Знакомых у Чекова в этом районе не было. Он собирался переночевать в машине.

Чеков уже мог вполне связно рассуждать, но чувства его по-прежнему были в полном смятении. Он был напуган, как никогда в жизни. Только поэтому он даже не помышлял о том, чтобы вернуться к себе домой. Сначала нужно было все хорошенько обдумать и разузнать. Хватит полагаться на удачу – она окончательно от него отвернулась.

Для того чтобы успокоить нервы, Чеков купил по пути в ночном магазинчике бутылку коньяка. Теперь, расположившись на заднем сиденье чужой «девятки», он смотрел на спящий незнакомый квартал, отпивал понемногу из бутылки и размышлял над тем, что с ним сегодня случилось.