Жизнь, опаленная войной - Михаил Матвеевич Журавлев

военком дивизиона старший политрук Михайлов сказал, что скоро у нас будут учения с погрузкой и разгрузкой. Мы, конечно, догадывались, какие это будут учения. Было ясно, что это будет отправка на фронт. Но всё же утешали себя: «Возможно и учения». В конце августа погрузка была завершена и поезд тронулся.

В товарном вагоне с нарами из досок лежишь и думаешь: куда, в каком направлении везут? Спустя несколько дней, вижу станцию Катымскую. Здесь полная разгрузка. Я вспоминаю, как в 1940 году здесь формировался эшелон для отправки нас призывников для службы на Дальнем Востоке.

Разгрузка завершена, и нас ведут в баню. Кто был постарше, а в это время в дивизионе было немало уже призванных резервистов, вели разговор о том, что может наш эшелон, направится в Монголию или Даурию, так как с этой станции удобнее и есть развилка железной дороги. Вечером, после бани, снова погрузка в свои же вагоны. От ст. Катымская до ст. Дарасун 60 км поезд шёл медленно, была ночь, и я всё смотрел через двери вагона, которые были открыты. Когда проехали Дарасун, я решил отдохнуть и обязательно при остановке поезда на ст. Чита-2 выйти из вагона и сбегать на вокзал, чтобы встретить хотя-бы кого-то из знакомых. Но проснулся я только на станции Чита-1. Потом я узнал, что наш эшелон ст. Чита-2 прошёл без остановки. Так проехал я свой областной город, никого и не встретив.

Обмундированы мы были по-летнему, и, при подъезде к Ярославлю, нам объявили: «Тревога, срочная разгрузка». Поезд прибыл в Ярославль, началась разгрузка. Наш дивизион, завершив разгрузку, вместе с материальной частью двинулся через город в пионерский лагерь, что в 15 км от города. Там снова баня, затем ужин. Я оказался в наряде. Утром, число не помню, тревога, построение и марш на погрузку. Это был последний день вне фронтовой полосы. Проехали ст. Бологое. На ст. Едрово началась разгрузка эшелона. Только закончили и двинулись к лесу, на станцию подошёл состав с третьим дивизионом нашего 79-го ГАП. Неожиданно налетела авиация противника, и дивизион попал под бомбёжку. По разговорам, третий дивизион очень сильно пострадал.

После разгрузки дивизион маршем двинулся к линии фронта. Так наша 26-я стрелковая -дивизия под командованием полковника Кузнецова оказалась на Северо-Западном направлении. В начальный период было три направления: Северо-Западное, Западное и Южное. Впоследствии уже стали создавать фронты.

Вот и действующая армия. Вот и первый бой под деревней Лужно Лычковского района Новгородской области. Это деревня Сухая Нива и др. Здесь наша дивизия остановила немцев, рвавшихся на Валдайские высоты, а оттуда – на Ленинград.

Первый день на фронте, первые 100 грамм водки, первая папироса по совету старших товарищей, вместе со 100 граммами выдали по пачке махорки и пачке папирос «Красная Звезда». Махорку я отдал, как помню сейчас, Огневу. Это был красноармеец из взвода боевого питания. Он ещё на Дальнем Востоке ко мне относился как отец. Был призван из резерва из Алтайского края. Вместе с ним в этом взводе были тоже с Алтая Попов и Сорокин. Но о них я напишу чуть позднее.

Карта боевых действий с участием 26-й С.Д. осенью 1941 года

Получено задание: срочно сделать привязки наблюдательного и командного пунктов дивизиона. Сделать засечки ориентиров, закончить привязки огневых позиций всех трёх батарей дивизиона. Первым хорошим ориентиром в направлении стрельбы батарей дивизиона была церковь в деревне Лужно. Нами сделаны привязки, подготовлены расчёты для стрельбы, и произведены первые залпы по противнику, окопавшемуся в деревне. Этот день у меня в памяти до сих пор.

На другой день я по команде командира дивизиона В.И. Решетникова находился на НП 6-й батареи для корректировки огня. Вечером же получил новое задание от командира дивизиона сделать привязки передовых наблюдательных пунктов всех трёх батарей, так как с основных НП из-за тумана и дождя почти не видно было разрывов снарядов. С огневой позиции телефонист чётко передаёт выстрел. Слышим свист снаряда, вскоре – разрыв, а разрыва этого как следует не видно. А бросаться снарядами не по цели слишком роскошно. Корректировку огня вели не только разведчики-наблюдатели, но и все вычислители, которые на данный момент не были задействованы по привязке.

В частности, после ухода с наблюдательного пункта 6й батареи по заданию командира дивизиона, за меня вёл корректировку огня мой напарник М. Безрудный. После нескольких дней боёв он был тяжело ранен в спину, и мне не пришлось его проводить, так как я находился на КП дивизиона, осуществлял связь с батареями и штабом полка.

Не могу назвать причину, но Решетников доверял мне даже больше, чем командиру отделения и даже командиру взвода Бабину. В один из дней, во время корректировки огня на передовом НП, туда под обстрелом пробрался тоже мой напарник ещё с Дальнего Востока Иваненко и говорит: «Миша, тебя вызывает командир дивизиона, я остаюсь за тебя». И подсказал, где он проскочил мимо обстрела. Его же дорогой я проскочил с передового наблюдательного пункта к командиру дивизиона. По прибытию я доложил обстановку, и что по его вызову я прибыл. Тот сказал: «Пойдёшь со мной на командный пункт». По дороге он неожиданно спросил: «Журавлёв, я тебя хорошо знаю, как честного солдата. Скажи, только правду, почему не любят лейтенанта Борисова (Это был комвзвода связи)?» Я сказал: «За его грубость ещё на Дальнем Востоке и несправедливость». «Понятно, – сказал он и добавил, – вот теперь мне ясно, почему он просится в другой дивизион». Тогда я добавил: «Не скажу кем, но ему было сказано, что если он не изменит своё отношение к нам, то может получить пулю и от своих». Я рассказал Решетникову о том, что, когда мы были на оборонных работах, были случаи, когда Борисов подбегал с нагайкой в руке и замахивался на чуть замешкавшихся во время подъёма и частенько срывал палатки, в которых мы спали и отдыхали после работ.

Видно, испугавшись, Борисов резко изменился и даже порой заискивал перед своими подчинёнными. Помню, однажды я сопровождал на НП повара и старшину с термосами, доставлявших обед для личного состава, находившегося на НП. Подойдя к НП, мы встретили Борисова с песней: «Слышен звон котелка издалёка, это значит – обед принесли». Неожиданно старшина его спросил: «Вы на самом деле повеселели или вид подаёте?» Он ничего не ответил и ушёл в свой блиндаж. На этот вопрос ответил один из разведчиков: «Он просил простить его за грубость на Дальнем Востоке. Посмотрим,