В сентябре вода холодная - Анна Князева

– Как профессионально вы уходите от ответа.

– А вам нужны цифры?

– Было бы интересно.

Обмен короткими репликами закончился длинной паузой, которая не могла продолжаться вечно, и Анна заговорила:

– За прошлый год раскрыто пять тысяч двести тридцать три преступления. Из них четыреста сорок пять убийств, двести одно причинение тяжкого вреда и двести восемьдесят одно преступление против половой неприкосновенности.

– Ну-у-у… – протянул Хаустов. – Это бездушная статистика. Вот если бы вы рассказали о каком-нибудь универсальном приеме, при помощи которого ведете расследование, это бы нас развлекло.

В сравнении с Горским он выглядел резким или даже вульгарным. Стерхова мельком посмотрела на Ангелину и сдержанно проронила:

– Никаких секретов нет.

– Неужели?

– Успех расследования складывается из сочетания множества факторов.

Ангелина одернула Хаустова:

– Анна Сергеевна приехала не для того, чтобы развлекать нас рассказами. – Она привстала с дивана и начала разливать чай. – А впрочем, я сама во всем виновата. Не надо было заводить такой разговор.

Приняв из рук Ангелины чайную пару, Стерхова проронила:

– Да нет, отчего же…

Горский тут же перебрался поближе. Во всем его виде сквозил неподдельный интерес.

– Тогда попрошу ответить мне на вопрос. Зачем ворошить старые дела? Не лучше ли заняться новыми?

Вопрос для Стерховой был привычным, она ответила не задумываясь:

– Неотвратимость наказания. Слышали о таком?

– О да! Конечно.

– Моя работа связана с обеспечением этого правового принципа.

– Ну хватит! – прикрикнула на мужчин Ангелина. – Пьем чай и рассуждаем о хорошей погоде.

– Гелечка! В кои веки выпало поговорить с интересным человеком, а ты запрещаешь, – посетовал Горский. – Мы не услышали от Анны Сергеевны ни одной занимательной истории. А их, я уверен, у нее предостаточно.

– Если только она сама захочет их рассказать, – сказала Ангелина.

– Ну что же… – Стерхова отставила чашку. – Могу рассказать вам пару историй. Но ничего занимательного вы в них не найдете.

– Так-таки ничего? – усмехнулся Хаустов.

– Одну только мерзость и грязь.

– И все-таки?

– Например: на днях в Кемеровской области отправили в колонию четырех человек за убийство их приятеля, который хотел выйти из преступной группировки. Его сначала избили, потом выкрали из больницы, обезглавили, а тело расчленили и бросили в прорубь. Как видите, ничего оригинального. Все повторяется.

– Вы сами их посадили? – уточнил Геннадий Михайлович, тихий сосед Ангелины.

– Нет. Этим делом занималась не я.

– А вы что-нибудь из своих расскажите.

– Из своих? – Анна ненадолго задумалась. – Прошлой осенью раскрыли дело серийного маньяка, насильника и убийцы. Этот случай, пожалуй, неординарный. Сначала он изнасиловал и убил женщину, а потом, через двадцать лет, женился на ее дочери и поселился в ее доме[2].

– Чудовище… – сдержанно заметила Ангелина. – Вот уж воистину, никогда не знаешь, за каким углом тебя поджидает смерть. Вам не бывает страшно?

– Признаюсь, да… – Чуть помедлив, Анна продолжила: – Иногда встречаются люди, которые внушают мне ужас. Все прочие выглядят заурядно, так же, как мы с вами.

– А что насчет следов преступления? Какие-то могут сохраняться долгие годы? – спросил Хаустов.

– Иногда такое случается. Как правило, это отпечатки или данные генетических профилей…

– Имеете в виду ДНК?

– Ну да… – подтвердила Анна. – Если криминалистам удается извлечь ДНК из уцелевших биоматериалов, результат прогоняют по базам данных и выявляют совпадения. Два месяца назад в Симферополе один мой товарищ посадил недочеловека, виновного в половых преступлениях против шестнадцати детей. Младшему было всего полтора года.

– Боже, какая мерзость! – воскликнула Ангелина.

– А я говорила… Одна только мерзость и грязь, – подтвердила Стерхова.

– И сколько лет он орудовал?

– Около восемнадцати.

– Куда же смотрела полиция?

– Это вопрос риторический.

– А как насчет информации? – поинтересовался тишайший Геннадий Михайлович и снова умолк, как будто ушел в тень.

– Не поняла вопроса, – взглянула на него Анна.

– Случалось ли вам добывать ранее неизвестную информацию?

– Нечасто, но такое бывает. Не далее как сегодня.

– Поделитесь? – не справилась с любопытством Ангелина.

– Мне бы не хотелось, – заметила Стерхова, – но если в общих чертах – в деле появился новый свидетель.

– Какое самое старое преступление вам довелось расследовать? И каким оно было?

– Самое старое? – с усмешкой спросила Анна. – В моей практике был такой случай: шестьдесят пятый год, убийство ребенка. Когда разоблачили убийцу, он был уже мертв.

– Есть божий суд! – торжествующе произнес Горский. – И как же он умер?

– В тюрьме. Поперхнулся баландой.

– Надеюсь, что ему помогли, – сдержанно проронила Ангелина. – Кому еще налить чаю?

Горский протянул чашку и, взглянув на Стерхову, справился:

– Как продвигается расследование урутинского дела? Разумеется, кроме того, что появился новый свидетель?

– Многое пока неизвестно, – уклончиво ответила Анна.

– Ах да, простите, я понимаю. Вы не имеете права разглашать информацию.

В попытке выглядеть убедительной, Анна оглядела веранду.

– Ну что же, спасибо, я хорошо провела время.

– Хотите сбежать? – обеспокоился Горский.

Она поднялась с дивана:

– Сожалею, но мне пора.

– Геля… – Он посмотрел на жену. – Шофер в гараже?

– Уехал. Я его отпустила.

– Но как же так, не подумав?..

– В Урутин Анну Сергеевну отвезет Женя.

Стерхова указала на бокал в руках Хаустова:

– Он не может вести машину.

Хаустов покрутил содержимое в бокале и приблизил к ее лицу:

– Можно убедиться, весь вечер пью минералку.

Минут через десять автомобиль Хаустова съехал с асфальтированной дороги поселка на грунтовую, которая, в свою очередь, перешла в гравийку.