Атомная крепость - Федор Березин

И кстати, с точки зрения морали, было б все же тоже нехорошо. Все-таки дядя Дарест с ним не только на военную тематику беседовал. Кстати, нечасто он это делал: по пальцам пересчитать. Но зато дядя несколько раз помог ему по службе. Не, у него были свои резоны. Скорее всего, он исходил из логики и карьеристских соображений. Типа того, что если б он сам был Бюросом, то к чему бы тогда стремился? Вот примерно в подобном ракурсе он и помогал.

То есть. Вот есть эдакий племяшка Бюрос. Денег у него не водится. Герцогского или там хоть какого-то аристократического происхождения не проглядывается. Ум? Как-то не слишком заметно. Благо, имеется некая способность к языкам, да и ключом рации он лабает, что тот маэстро. То, что сунулся в армию, к тому же не в «гряземесы» пехотные, а воздушно-бомбовозные силы, — это до жути правильное решение. Кем бы он стал среди гражданских шпаков? Тюхой-матюхой — преподавателем языка? Ну, в лучшем случае можно, конечно, пристроить — с помощью все тех же дядиных связей — при посольстве. Но и там дальше младшего клерка не двинут. С посольствами, кстати, мысль не следует зарывать насовсем, оставим на полочке. Быть может, когда-нибудь, имея медали героя войны, туда и можно попробовать постучаться. Не требуется ли помощник атташе со знанием нескольких языков?

Идем дальше. Итак, племяш Бюрос в авиации. Просто так летать туда-сюда радистом — дело глупейшее. Так что, не без помощи и подсказки дяди, Бюрос когда-то попал к штурмовикам, на настоящую войну. На войне, ясный перец, бывает всякое. Но Бюрос летал не на мелких одноместных и двухместных штурмовиках. Где там место для радиста-переводчика? Он летал с командиром штурмовой дивизии на большом, охраняемом эскортом «Джунгариптере». А война-то все же с партизанами в основном, не напрямую с имперцами. И очень маловероятно, что у партизан заведутся сверхдальнобойные ракеты для поражения многомоторного «летучего острова».

Тем не менее какое-то время назад дядя Дарест убедил Бюроса накатать рапорт с просьбой о переводе в стратегическую бомбовозную авиацию. Там, мол, его способности переводчика гораздо более важны. Номинально просьба вроде бы обоснована. Причем с точки зрения государственной пользы. Но кто на столь низком уровне командной цепи волнуется о глобальных делах? Само собой понятно, если бы не связи дяди Дареста, над рапортишкой Бюроса-Ута попросту бы порыготали где-то в строевой службе базы. А так — глядь, и он уже с нашивками стратегических бомбовозных сил. И не в абы каких, а в самых совсекретных. В единственном во всей Сфере Мира эскадроне бомбовозов с атомными движками.

Дядя Дарест все ж не столь болтлив, как кажется. Ведь не открыл же он секреты совета о переводе своему племяшке сразу? Нет, не открыл. Подождал, пока тот освоится. А главное, дождался, покуда все взведенные им пружинки наконец-то сработали. Его Величества Королевский Генштаб не только принял пропагандируемую им военную доктрину как руководство к действию, но уже назначил время и дату ее осуществления. Ясный массаракш, на уровне радиста-пулеметчика или даже радиста-шпиона узнать тонкости доктрины было совершенно невозможно.

Вот тут дядя и провел лекцию о совсекретных делах. Естественно, двадцать раз предупредив, что ничего из сказанного выбалтывать не рекомендуется никогда и ни при каких обстоятельствах.

Будет, мол, так и так, рассказал дядя. И пока у племяшки от удивления не закрылся рот, изложил свои доводы по поводу его дальнейшей судьбы.

— Если все получится, Бюрос, ты будешь среди очень-очень узкого числа героев, которые выиграли войну. Сам представляешь, что это значит. Вас на руках будут носить. Не знаю уж какими медальками-орденками вас наградят-отметят, но поверь: мне, гражданскому, такие не светят. А потом, если не захочешь остаться в авиации, у тебя куча возможностей. Любой промышленный концерн возьмет тебя консультантом. Причем даже без всяких моих протеже. Ты станешь сам себе протеже. Ну, а в плане армии, так опять же… Захочешь — попадешь даже в какую-нибудь комиссию по капитуляции северян. Будешь там, разумеется, не главным, а переводчиком. Но все равно. Представь: ко всем твоим фишкам-ферзям у тебя на стене будет еще красоваться фото: «Им-перцы склонили знамена перед…». Ну, усекаешь, племяш? Такие вот пирожки, массаракш.

Бюрос-Ут, понятное дело, офигел конкретно.

У Бюроса-Ута ощутимо дрожат руки. Он даже боится, что от нервозности случайно инициирует заднеполусферную пулеметную машинку. Но ему есть отчего нервничать, впрочем, как и остальным. Они сделали ЭТО! Мама родная! Да простит им Сфера Мира! Сейчас ее так тряхнет!

Только что у трех бомбовозов эскадрона, у трех «Принцесс Кардо», разом откупорились брюшные створки. Летающие машины работали согласованно. В отличие от всего окружающего мира у них внутри радиоаппаратура не умерла. Поэтому три радиста сделали друг другу ручкой посредством стерильно чистого — без всякой имперской трескотни — радиоэфира. Само собой, они всего лишь выполнили указание. Бюрос-Ут передал, а двое его коллег в соседних бомбовозах приняли простую команду трижды-майора Таваса-Пи. И значит, на всех трех самолетах три штурмана-бомбардира — у них на борту Чирини-Ук, а на других пара его копий в плане функциональных обязанностей — доложили, что с вверенными «спецбоеприпасами» все в норме, прогрев включен дистанционно и вовремя, а также сделано еще то и это. И все, конечно, сверено со сверхсекретными наставлениями по применению.

И тогда три бомбовозных командира отдали дублирующие приказы: «Сорвать пломбу!». И теперь уже не три, а сразу шесть рук в отстоящих строго на десять километров друг от друга «Принцессах» произвели указанное действие, а шесть голосов одинаково бесстрастно доложили, что все «ок!». Это к делу инженеров-физиков присоединились еще сидящие в стороне бортовые штурманы-бомбардиры, потому как у них тоже имелись свои кнопки, только предназначенные уже не для инициации зарядов, а для сброса. Ну а потом, опять же по команде, три физика надавили свои кнопки инициации. И разумеется, что-то там в этих жутких штуковинах, до того мирно дремлющих в толстенных чревах «Принцесс Кардо», сразу же затикало, а может быть, и забулькало, потому как откуда простому радисту-пулеметчику знать все эти ядерные сложности, что там и как? Ну и наконец, по новой команде три штурмана-бомбардира — на главной машине Тэшэ-Ки, а на других — два его аналога, согласованно надавили свои кнопки для сброса. И тогда три жутких бомбулины помчались куда-то вниз, а каждая из «Принцесс» стала на одинаковое количество килограммов легче.

В первые секунды радисту Бюросу-Уту было со своего экранчика пулеметной камеры не слишком хорошо видно, как они провалились. Но бомбовоз вовсе не покоился на месте — он такого не умел, — и значит, очень скоро бомбы отстали, и тогда их стало видно в прицеле. Точнее, по экрану пошла какая-то черточка именно их собственной «родной» бомбы.

Ведь другие оторвались и понеслись вниз от своих авиаматок.

Бомбы приобрели четкость, когда выбросили парашюты. Малюсенькие вытяжные выволокли на свет божий огромные тормозящие. Пять серых квадратных полотнищ, каждым из которых можно было бы накрыть, наверное, половину футбольного поля. В это же время где-то на краю сознания Бюроса-Ута прошли доклады. Он даже сам дублировал бодрые, но закодированные донесения с подчиненных машин.