Тайна рукописи - Карен Мари Монинг

– Мы можем обменяться информацией через дверь, – сказала я.

– Нет.

– Почему нет?

– Я предпочитаю конфиденциальность, мисс Лейн. Иначе обмен не состоится.

– Но я...

– Нет.

Я раздраженно вздохнула. По тону его голоса было ясно, что спор с ним будет лишь бесполезной тратой времени. Я встала и потянулась за джинсами.

– Как вы нашли меня? – спросила я, застегивая ширинку и пытаясь расчесать волосы пальцами. Они вечно спутываются во время сна. У меня очень капризные волосы.

– В моем заведении вы заказывали транспортное средство.

Господи, ну и зануда.

– Знаете, там, откуда я родом, такие заведения называют книжными магазинами. А транспортные средства – такси.

– А там, откуда родом я, имеют представление о хороших манерах, мисс Лейн. Вы знакомы с этим понятием?

– Знакома. И я не виновата. Когда мне угрожают, наружу вырывается моя худшая половина.

Я приоткрыла дверь и попыталась рассмотреть его через щель, предоставленную мне дверной цепочкой.

Я не могла представить Иерихона Бэрронса в детстве, школьником с нежным пушком на лице, с аккуратно зачесанными волосами и коробкой для завтрака в руке. Нет, он наверняка появился на свет в результате природного катаклизма, а не обычных родов.

Бэрронс склонил голову, глядя на меня сквозь щель, его взгляд на несколько секунд останавливался на каждой детали: всклокоченных волосах, припухших ото сна губах и глазах, прозрачной пижамной рубашке, джинсах, тапочках. К тому моменту, когда он закончил меня рассматривать, я чувствовала себя так, словно все мои особые приметы записали на CD.

– Могу я войти? – спросил Иерихон.

– Я не собираюсь пускать вас в свою комнату.

Я злилась на портье, который разрешил ему войти. А я-то думала, что в этом месте система безопасности работает куда лучше. Придется завтра серьезно поговорить с менеджером.

– Я назвался вашим братом. – Похоже, Бэрронс с легкостью читал мои мысли по выражению лица.

– Ну конечно. Мы ведь так похожи. – Если он был зимой, то я была летом. Я была солнечным светом, а он ночью. Темной грозовой ночью.

Ни малейшего смущения не промелькнуло в его черных глазах.

– Итак, мисс Лейн?

– Я думаю.

Теперь, когда Иерихон знает, где я остановилась, ему не составит труда причинить мне вред, он в любой момент сможет это сделать. И вовсе не обязательно он приступит к делу этой ночью. Он вполне может подождать и наброситься на меня где-нибудь на улице. Так что мое будущее ничем не безопаснее настоящего, в котором Бэрронс стоит рядом со мной. Разве что я буду переезжать из мотеля в мотель, пытаясь сбить его со своего следа, а я не могу себе этого позволить. Мне нужно находиться именно в этой части города. К тому же Бэрронс не походил на типа, способного жестоко убить девушку в номере мотеля; он больше походил на типа, который тихо и спокойно избавится от девушки, наведя на нее прицел снайперской винтовки и не испытывая при этом никаких эмоций. Тогда я посчитала это достаточным аргументом, чтобы впустить его и воспользоваться его помощью. Позже я поняла, что на протяжении первых проведенных в Ирландии недель я все еще пыталась справиться с безразличием, которое завладело мной после смерти Алины, отчего стала куда более отчаянной и безрассудной. Я вздохнула.

– Входите.

Я закрыла дверь, сняла цепочку, снова открыла и жестом пригласила Иерихона войти. Дверь я открыла нараспашку, прислонив к стене, так что любой, проходящий мимо, мог нас увидеть и, если потребуется, услышать, поскольку я собиралась в случае чего громко звать на помощь. Адреналин словно пропитал мое тело, я вся дрожала.

Бэрронс по-прежнему был одет в свой безукоризненный итальянский костюм, накрахмаленная рубашка сверкала белизной, как и несколько часов тому назад. Маленькая комната внезапно стала чересчур тесной, поскольку ее заполнил собой Иерихон Бэрронс. Если нормальные люди занимают сто процентов того пространства, в котором собираются расположить молекулы своего тела, то он каким-то образом умудрялся довести это значение до двухсот процентов.

Он перешагнул порог и окинул комнату быстрым внимательным взглядом. Я могла бы поклясться, что, если его впоследствии спросят об этом, Бэрронс спокойно перечислит мельчайшие детали, от пятен ржавого цвета на потолке до моего цветастого бюстгальтера, забытого на ковре. Я подцепила бюстгальтер носком тапочки и забросила его под кровать.

– Ну так что же это? – спросила я. – Нет, подождите, можете произнести это слово по буквам?

Иерихон начал медленно обходить меня. Я поворачивалась кслед за ним, не желая подставлять спину.

– С-и-н-с-а-р, – произнес он.

– Синсар? – повторила я.

Он покачал головой.

– Ши-са. Ши-са-да.

– Ага, от этого оно стало звучать понятнее. А что за «да»?

Он перестал кружить, я тоже остановилась; теперь он стоял спиной к стене, а я – к открытой двери. К тому времени, когда я начала искать закономерность в человеческих поступках, я поняла, что Бэрронс никогда не занимал уязвимую позицию, не оставлял за спиной открытых дверей и окон. Дело не в страхе. Дело в постоянном контроле.

– Д-а-б-х.

– «Дабх» означает «да»? – скептически повторила я. Неудивительно, что мне не удавалось правильно напечатать это дурацкое слово в строке поиска. – А пабы следует писать как пубхы?

– Дабх – гаэльское слово, мисс Лейн. Паб – нет.

– Со смеху умереть можно. – Меня действительно забавляла ситуация. А он – зануда, как я и думала.

– В Ши-са-да нет ничего смешного.

– Хорошо, больше не буду. Так что же это за мрачнейшая вещь?

Иерихон смерил меня взглядом с головы до ног. Потом с ног до головы. Судя по всему, результат осмотра его не удовлетворил.

– Возвращайтесь домой, мисс Лейн. Оставайтесь молодой. Оставайтесь привлекательной. Выходите замуж. Рожайте детей. Старейте вместе с любимым мужем.

Этот его комментарий опалил мою кожу, словно кислота. Поскольку я блондинка, довольно симпатичная, и парни щелкали меня по спине бретелькой моего лифчика, начиная с седьмого класса школы, я долгие годы прожила, подражая имиджу Барби. Моим любимым цветом был розовый, а любовь к ярким украшениям и высоким каблукам не способствовала тому, чтобы казаться серьезнее. Но я никогда не собиралась превращаться в куколку для какого-нибудь Кена, – даже в те времена, когда я еще не стащила с игрушечного парня штаны и не увидела, чего в них не хватает. Меня ничуть не привлекали выкрашенные белой краской заборы и семейные автомобили во дворе, меня возмущал стиль жизни Барби – воспроизведи себя и умри, поскольку тебе подобные больше ни на что не способны. Пусть я не лучшая из лучших, но уж, во всяком случае, и не худшая.