Инь, янь и всякая дрянь - Дарья Донцова

– Как? Калитка заперта.

– Сделайте одолжение, постучите энергичней, наш ключник Антон слегка глуховат, – безукоризненно вежливо сообщил управляющий.

Я сунула сотовый в карман, стала изо всей силы барабанить в хлипкие доски и кричать:

– Антон! Эй! Открой! Анто-о-он!

Через десять минут такого времяпрепровождения я снова воспользовалась сотовым.

– Телефонистка у аппарата.

– Управляющего! – заорала я. – Живо! Подайте сюда Куприянова в жареном виде!

– Простите, – испуганно пролепетала девушка, – но я могу лишь соединить вас с ним…

Злость мгновенно отступила… Действительно, нельзя требовать от служащей невозможного.

– Куприянов!

– Сергеева от Федосова.

– Наверное, вы запутались на перекрестке? Сворачивайте налево у большого камня. Не бойтесь, ни медведей, ни волков в лесу нет, одни лисы, зайцы и белки.

– Мне не открыли ворота! Я на улице!

– Ох уж этот Антон… Пожалуйста, покричите.

– Орала, как раненый тигр! Но ваш секьюрити даже не шелохнулся!

– Извините, пожалуйста. Попытайтесь еще раз.

– Издеваетесь?

– Господи, конечно нет! – явно перепугался Куприянов.

– Тогда позвоните ему и велите меня впустить.

– Куда позвонить? – задал идиотский вопрос управляющий.

– На охрану.

– У нас только Антон.

– Вот его и побеспокойте.

– Но это невозможно.

– Почему?

– У ключника нет телефона.

Сделав пару быстрых вдохов-выдохов и почти успокоившись, я предложила:

– Соединитесь с проходной.

– Никак нельзя, – заблеял Куприянов.

– Что, и там нет телефона?

– Конечно!

Я решила не сдаваться:

– Ладно. Тогда сами выйдите к воротам и откройте.

– Но… вообще-то…

– Что? Вам трудно сделать пару шагов?

– Я нахожусь в центральном офисе, – прошептал Куприянов, – на Тверской.

Я растерянно заморгала. И тут калитка приотворилась, в щель высунулась голова в картузе.

– Кто тута нервничает? – прошамкала она.

– Антон!

– Ась?

– Мне надо войти! Я Татьяна Сергеева.

– Извольте, – кашлянула голова. – Не гневайтесь, ждем-с вас.

– Чуть руки не сломала, пока достучалась!

Картуз повернулся.

– Простите, барыня, тута веревочка топорщится… Видите?

– Где? – повела я глазами.

– А с чертовой руки, – ответила голова и, увидев мое изумление, пояснила: – Та длань, что справа, ангельская, а слева бесовская.

Я растерялась. Похоже, Антон душевно болен, разговаривает весьма странно. А когда мне удалось-таки проникнуть на территорию, я увидела, что охранник одет в холщовую, украшенную вышивкой косоворотку, синие штаны, гармошкой ниспадающие на… лапти. Картуз и окладистая седая борода дополняли образ замшелого деда.

– Коли за шнурок потянуть, – не торопясь вещал Антон, – щеколда подымется. Наши завсегда так поступают. Ишо хорошо, что я неподалеку крапивку на щи рвал, вот и услыхал, аки барыня о калитку колотится.

– Где здесь рецепшен? – перебила я сумасшедшего деда.

Антон выкатил выцветшие глаза:

– В толк не возьму, о чем толкуете? Не извольте гневаться! Ре…цып…цып… Никак о хохлатке речь завели? Так это к Маркеловой. Антонина Сергеевна лучших кур разводит, супы у нас жирненькие, наваристые. Намедни она Олегу свет Яковлевичу пеструшку подарила, такой духовитый бульон получился! Янтарный!

– Мне нужен административный корпус, – попыталась я растолковать безумному деду цель своего визита, – имею рекомендации от Жени Федосова, хочу у вас жить!

– Дык вон оно что! – обрадовался псих. – Лесочком топайте, по тропочке.

– И далеко?

– Версты тута немерены. Шесть али восемь.

– Сколько?

– Может, и семь, – изменил показания Антон.

– А в километрах какое расстояние?

– Не понимаю такой мерки. Хотите, в саженях назову? – услужливо поинтересовался Антон.

Услышав последний вопрос дедка, я окончательно убедилась в том, что имею дело с юродивым, и ласково ответила:

– Спасибо, милый Антон, лучше попробуйте назвать время, за которое я доберусь до администрации.

Старичок стянул картуз, поскреб в затылке и прогудел:

– Вот уж не скажу, потому как скорости вашей не знаю. Может, вы быстроногой серной или пятнистым ягуаром полетите? А я за два часа доползаю, подагра ноги ест.

– Такси до корпуса взять нельзя? – в безумной надежде поинтересовалась я.

– Кого? – попятился Антон. – Бакси? Это кто? А-а-а, вы про Рикси толкуете. Но он, иродово отродье, под седлом не ходит. Погодьте, покажу другую забаву.

Со скоростью молодой ящерицы Антон нырнул в кусты. Я осталась стоять у ворот, пытаясь справиться с изумлением. Куда я попала-то? Провалилась во многократно описанную писателями-фантастами временную яму? Никаких признаков жилья в обозримом пространстве нет, дорог тоже не видно, есть лишь узкая тропиночка, уходящая в глубь зеленого леса.

– Соблаговолите взглянуть, – прокряхтели из кустов, затем ветви раздвинулись, и показался Антон, который вел за собой… ослика.

– Рикси кусается, – пустился в объяснения дедок. – Его даже барин Китаев остерегается, а уж вас он и вовсе скинет да копытами и затопчет.

Я попятилась в удивлении:

– Кто? Барин Китаев?

– Рикси, – уточнил Антон. – Потому я привел вам Потапия. Ён смирный, правда, подчас характер проявить может. Взлезайте и рысите.

– Вы предлагаете мне сесть на осла? – попятилась я.

– Боитесь, не свезет? Не, Потапий крепкий, мешки с мельницы легко прет, а они шестипудовые, – деловито сказал дед.

– Лучше пешком, – я решительно отвергла ишака как транспортное средство.

– Дык взопреете шагать, не близок путь. И дорога неведомая, а Потапий хорошо тропки знает. Не смотрите, что он из животных, умней некоторых людей, – зачастил Антон. Но вдруг осекся и добавил: – Я имею в виду слуг, а не господ. Потапий не умеет, как барин Николаев, считать. Да взлезайте, не пужайтеся.

Очевидно, безумие заразно, иначе чем объяснить тот факт, что я все-таки приблизилась – с опаской, конечно, – к ослику?