Лестница, ведущая вниз - Ольга Баскова

Девушка задумчиво посмотрела на него:

— Ты прав. Но и тут я все предусмотрела. Знаешь, в отличие от своих деревенских подружек, девочек с грязными ногтями и сопливыми носами, я никогда не любила сказку о Золушке и никогда не мечтала о прекрасном принце, говоря: «Это всего лишь сказка, и действие происходит, между прочим, не в наше время и не в нашей стране». В нашей деревенской библиотеке я брала детективы, и они пригодились мне в жизни. Я сделала так, как поступали многие герои и героини, когда их жизни угрожала опасность: у одного городского юриста лежит конверт с письмом, содержание которого тебе бы совсем не понравилось. Этому человеку я должна звонить каждую неделю в определенный день и час. Он будет ждать моего звонка. И не дай бог мне просто опоздать минут на десять. Конверт будет вскрыт, и его содержимое отправится в прокуратуру и прессу. Может быть, ты и успеешь скрыться, но интерес Интерпола тебе обеспечен. Кстати, один наш разговор я записала на пленку. Там ты не очень хорошо отзываешься о своей супруге. Думаю, этим заинтересуются.

— Сука! — Он в бессильной ярости сжимал и разжимал пальцы. — Какая же ты сука!

— Я бы на твоем месте не торопилась обзывать свою невесту, — усмехнулась Марина.

Валерий подошел к ней и обхватил руками ее длинную шею. Девушка даже не дрогнула.

— Ты права, — сказал он, отпустив ее. — Сам я не причиню тебе вреда. У меня есть подручные, которые за пять минут выбьют из тебя день и час звонка юристу.

— Не выбьют, — твердо ответила бывшая путана. — Кстати, твоим головорезам придется работать со мной не более двух минут — больше я не выдержу. У меня больное сердце, я тебе никогда об этом не говорила.

— Тогда тебе лучше позаботиться о том, чтобы тебя не мучили, — жестко заметил Валерий. — Смерть тоже можно принять по-разному.

Марина грустно улыбнулась:

— А ведь за два года ты так и не узнал меня, Валерий, — тихо произнесла она. — Как человека, я имею в виду. Впрочем, тебе это было неинтересно. Иначе ты бы понимал: я не боюсь смерти. По мне, лучше умереть, чем опять влачить прежнее существование. Если я не могу отомстить тебе за все унижения и оскорбления живая, женив тебя на себе, то отомщу мертвая. Поэтому на месте твоих головорезов я бы не тратила время: они не выбьют из меня ни слова.

Полоцкий посмотрел в ее холодные голубые глаза и понял: девушка не блефует. Почему ему все время не везет с женщинами? Он чертовски устал от капризов Дианы, ее требований, ее шантажа, и вот теперь подвергается этому со стороны любовницы, которая должна быть ему безумно признательна. Почему это свалилось на него тогда, когда начали сбываться давно лелеемые планы? Неужели придется пойти на уступки этой стерве без роду и племени, чтобы не изменить общественное мнение? А возможно ли не изменить общественное мнение, женившись на проститутке? Смешно и думать об этом. Газеты вмиг откопают всю подноготную жены кандидата в мэры. Он еще раз оглядел Марину и задохнулся от злобы. Нет, нет и нет! Она его не получит. Завтра он зайдет к Кунцевичу и посоветуется насчет этой стервы. Башковитый еврей-адвокат всегда давал дельные советы. А пока ее надо задобрить. Девочка права, судьба ее предрешена, она должна умереть, причем никоим образом не задев его, так пусть перед смертью поверит в сказки, которые никогда не читала.

— Давай отложим этот неприятный разговор. — Валерий поднялся с кресла. — Думаю, мне придется выполнить твои требования. Ванна не остыла?

Девушка тоже встала и направилась в ванную комнату. Ликования по поводу решения этого вопроса она не испытывала, такие, как Полоцкий, так быстро не сдаются. Однако сегодня она одержала маленькую победу и заставила этого борова понервничать. Что будет завтра, известно одному богу. Для нее завтра наступит обязательно, а потом… потом придется поломать голову. Теперь она всегда должна быть впереди на шаг от своего любовника. Через ее труп он не перешагнет.

Анатолий Иванович Махов спокойно выслушал по телевизору выпуск новостей, посвященный убийству Дианы Полоцкой, придвинул к себе телефон и стал набирать номер бывшего друга. На другом конце провода трубку взяли моментально:

— Я слушаю!

Голос Филиппа Григорьевича не изменился с годами, оставаясь таким же твердым и резким. Да и сам Беспалов словно законсервировался, только седели густые черные волосы, напоминая о том, что этому представительному мужчине уже не тридцать и не сорок. Горделивая осанка, моложавое лицо, стройная, подтянутая фигура… Никто бы не дал бывшему исполкомовцу его семьдесят пять, в то время как Махов, его ровесник, давно уже выглядел гораздо старше. Причина этого была понятна и проста. Беспалова миновали невзгоды и печали, жизнь поворачивалась к нему только самыми приятными сторонами, и до гибели дочери Филипп Григорьевич не испытывал сильных встрясок.

— Здравствуй, Филипп! Узнал? — Анатолий Иванович усмехнулся. — Впрочем, неудивительно, если не узнал… Столько времени прошло… Да и незначительный я человек…

— Кто это? Представьтесь! — даже отойдя от дел, Беспалов разговаривал командирским голосом.

— Твой бывший друг и соратник Махов, — отозвался старик.

— Анатолий? — бывший друг произнес это имя столь же бесстрастно, как и «я слушаю».

— Вспомнил все-таки, — Махов вздохнул. — Знаешь, зачем я звоню? Ни в коем случае не для выражения соболезнований. Я давно мечтал задать тебе вопрос: каково без единственного ребенка? Кстати, ты уже осознал это или мне позвонить еще?

— Я никак не причастен к гибели Егора, — отозвался Филипп Григорьевич.

— И все же я считаю тебя убийцей моего мальчика. — Махов почувствовал, как спазмы сжимают горло. — Если бы ты выполнил хотя бы одну мою просьбу, Егор и Надежда бы жили. Однако ты просто забывал. Конечно, когда сидишь на вершине, плевать на тех, кто копошится внизу.

— Я забывал, потому что решал важные дела, — бывший исполкомовец повысил голос. — Ты и представить себе не можешь, насколько важные. Любая ошибка могла стоить мне жизни.

— Жизнь моего мальчика в счет не шла, — вздохнул Анатолий Иванович. — Ну что ж! Надеюсь, Диана для тебя что-нибудь да значила, поэтому желаю пройти через те муки, через которые прошел я. Скажу еще кое-что: твоей шлюхе-дочери самое место на кладбище, как, впрочем, и всей вашей паршивой семейке.

— Подлец! — процедил Беспалов. — Когда-нибудь я заткну твой вонючий беззубый рот!

Махов расхохотался:

— Не зарекайся, друг. Давно ли клан Беспаловых — Полоцких считал себя неуязвимым? И вот одним меньше. Пока одним. — Он бросил трубку.

Филипп Григорьевич долго стоял, слушая прерывистые гудки, потом, со злостью отшвырнув радиотелефон, пошел в спальню, где в слезах лежала жена.

— Клавдия. — Он остановился на пороге, сжав кулаки. — Я знаю, кто убийца нашей дочери.

Сухие посиневшие губы супруги прошептали: