Судьбы и фурии - Лорен Грофф

С горящим сердцем он бежал под ночным дождем на вечеринку своей труппы, такую шумную, что ее было слышно за милю. Едва он вошел, раздались аплодисменты, а затем кто-то сунул ему в руку пиво.

Пару минут или целую вечность спустя он уже стоял на подоконнике. Мир снаружи полыхал вспышками молний, деревья обратились в пучки нейронов. Кампус тлел, оседая пеплом. Вечеринка бурлила у его ног водоворотом кричащих девяностых: оголенными боками, сверкающими в пупках сережками, лихо сдвинутыми на лоб кепками, зубами, обагренными темнотой, губами, густо обведенными коричневой помадой и карандашом, проколотыми хрящами ушей, тяжелыми кожаными ботинками, раздутыми трусами-боксерами, глухими ударами, скрипом, солью и перцем, зеленой гелевой перхотью, полосками дезодоранта и сверкающими от румян скулами.

Каким-то образом на голове Лотто оказался кувшин с водой, и кто-то закричал:

– Все склонитесь перед Водяным Князьком!

А вот это уже плохо. Друзья выяснили, откуда у него деньги. А он ведь скрывал это, водил подержанный «вольво», черт побери! В голову Лотто внезапно пришла мысль, что без рубашки он будет смотреться куда эффектнее, ведь ему есть, чем сверкнуть, и та часть его достоинства, которую отнял у него дурацкий кувшин с водой, была с лихвой вознаграждена этим примитивным, но действенным ходом.

Он выкатил грудь, в руке у него каким-то образом оказалась бутылка джина, и под оглушительное скандирование «Лотто! Лотто! Лотто!» он поднес ее к губам и сделал такой мощный глоток, что к утру тот наверняка превратится в пылающий гвоздь у него в мозгу, а мысли обратит в невыносимо тяжелые глыбы.

– МИР РУШИТСЯ К ЧЕРТЯМ! – заорал он. – ТАК ПОЧЕМУ БЫ НЕ ПОТРАХАТЬСЯ?!

Толпа одобрительно взревела в ответ. Лотто вскинул обе руки.

[Эпичный взгляд вверх, на лестницу.]

И в этот самый миг там появилась она.

Сначала он увидел только ее силуэт на фоне беснующейся толпы и свет, образующий яркий нимб вокруг мокрых волос.

А затем она повернула голову, и свет преломился. Высокие скулы, пухлые губы. Небольшие глаза.

Очевидно, она только что пришла – дождевая вода все еще капала с нее на пол. Ее великолепие, царящее над этой тупой музыкой и бессмысленными танцами, – вот первое, что бросилось Лотто в глаза, первое, что ему так понравилось.

Он точно видел ее раньше. Конечно, он знал, кто она такая. Матильда-как-ее-там. Ее красота отбрасывала солнечные зайчики на стены кампуса, а вещи, к которым она прикасалась, светились в темноте. Она была так возвышена – и над Лотто, и над каждым студентом в университете, что казалась нереальным, мифическим существом. Одинокая. Холодная. На выходные она всегда уезжала в город, работала моделью и носила модные тряпки. А еще никогда не ходила на вечеринки. Прекрасная богиня, сошедшая с вершины Олимпа.

Ах да, Йодер. Матильда Йодер. Крепкий орешек. Но сегодня Лотто был царем здешней горы и больше не боялся ее.

Сегодня она будет принадлежать ему.

Трескучий раскат грома раздался где-то снаружи, а может быть, и в груди самого Лотто. Он нырнул в бурлящее море из тел. Случайно ударил Сэма коленом в глаз, толкнул на пол какую– то мелкую девчонку. Вынырнув из толпы, он остановился прямо перед Матильдой. Она была шести футов росту, в очаровательных кружевных носочках и на каблуках, но ее глаза все равно были где-то на уровне его губ. Когда он подошел, она окинула его холодным взглядом.

Она, может, и не показывала никому свой смех, но он уже любил его.

Лотто остро почувствовал всю драматичность момента, то, как много людей наблюдают за ними, и то, как классно они смотрятся вместе. В эту секунду он как будто родился заново. Прошлое исчезло.

Лотто бухнулся перед Матильдой на колени, схватил ее за руки, прижал их к своей груди и заорал:

– ВЫХОДИ ЗА МЕНЯ!

Она откинула голову и рассмеялась, продемонстрировав гибкую шею. А потом сказала что-то, правда, ее голос утонул в царящем вокруг шуме. Но Лотто все равно прочитал по ее губам. Этим прекрасным, восхитительным, великолепным губам.

Она сказала «да».

Позже Лотто сто раз рассказывал эту историю, и каждый раз облачал ее в полумрак и флер любви, мгновенно вспыхнувшей между ними в тот момент. И на протяжении многих лет их новые друзья улыбались, слушая эту историю. Наверное, в душе они все были романтиками. Матильда же в эти минуты обычно сидела за столом напротив мужа, и ее лицо было непроницаемо.

Лотто был уверен, что она сказала ему «конечно».

Да.

Конечно.

Потому что когда она дверь закрывается, всегда открывается другая.

Лучшая.

3

ВСЕ ЗАВИСИТ ОТ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ.

Например, если смотреть на наш мир из космоса, то человечество выглядит как одна сплошная абстракция, а Земля – как мерно вращающаяся искорка. Города – это узелки света, приблизьтесь – и они рассыплются на бусинки зданий. С рассветом в их окнах можно будет различить спящие тела, совершенно одинаковые на первый взгляд. Но, если присмотреться внимательнее, можно рассмотреть дырочки ноздрей, зубы, прилипшие во сне к пересохшей нижней губе. Бумажные складочки подмышек.

Лотто добавил в кофе сливки и разбудил жену.

Из магнитофона лилась неторопливая песня. Яичница была готова, посуда вымыта, полы тоже. К вечеру все было готово и начищено до блеска, а пиво, мороженое и закуска терпеливо ожидали прихода гостей.

– Пока никого нет, может, мы могли бы… – прошептал Лотто Матильде на ухо.

Он собрал ее волосы на затылке и поцеловал выступающий позвонок. Вся эта шея принадлежала ему. Это была шея жены, которая тоже принадлежала ему и светилась в его руках. Как же это удивительно, что любовь разворачивается в человеке так стремительно и мощно, так быстро проникает во все, что его окружает. Они с Матильдой жили вместе уже пять недель. Вначале даже не занимались сексом – Матильда, как оказалось, была той еще кокеткой и любила дразнить. Затем наступили выходные, они отправились в путешествие с ночевкой, и между ними наконец-то случился тот самый, пьянящий первый раз. Справляя нужду на следующее утро, Лотто увидел, что его член сверху донизу покрыт кровью, и догадался, что Матильда отказывалась с ним спать, просто потому что была девственницей.

В тот момент она предстала перед ним в новом свете. Ее ледяная маска упала, обнажив мокрые красные щечки, и она в один миг превратилась для него в самое чистое существо, какое он только знал. А ведь он сам был тем, кто уже давным-давно потерял все доступные человеку виды непорочности.

Лотто не сомневался, что, как только они получат дипломы и сбегут в город, наконец, заживут счастливо. И они действительно были счастливы, хотя и оставались, по сути, чужими людьми. Вчера, например, он выяснил, что у нее аллергия на суши. Утром он говорил с Салли по телефону, а Матильда в полотенце вышла из душа, и в этот момент Лотто вдруг с пронзительной ясностью понял, что у Матильды действительно нет своей семьи. То немногое, что она рассказала ему о своем детстве, было ужасно мрачным. Он буквально видел все это: бедный район, побитый трейлер, злобный (хотя она подразумевала кое-что похуже, чем просто злобный) дядя. Самым ярким ее воспоминанием о детстве был вечно работающий телевизор. Затем окончание школы, стипендия и модельное агентство – запасной аэродром.