По желанию дамы - Стефани Лоуренс

Какое-то время Деклан просто смотрел на нее, затем глубоко вздохнул, набирая в грудь побольше воздуха. Какое-то мгновение она надеялась… Но затем он сжал челюсти, она увидела, как напряглись его лицевые мускулы.

– Не скрою, я не в восторге от твоей страсти к путешествиям. Если хочешь, я возьму тебя на «Большой баклан», когда вернусь. Может быть, мы поплывем в Амстердам, оттуда вниз, вдоль побережья Франции и Испании, а оттуда – в Средиземное море.

Эдвина некоторое время размышляла над его предложением, радуясь, что он хочет хотя бы так пойти ей навстречу. Вскоре она тоже решительно сжала челюсти.

– Мне бы очень понравилось такое путешествие, но оно мало согласуется с тем, что меня волнует – с тем, что я хочу и на что рассчитываю. А я рассчитываю разделить с тобой жизнь, а не только какую-то ее часть.

Деклан выдержал ее взгляд; ее глаза казались еще более голубыми, но менее живыми – менее открытыми, они словно отражали его собственные эмоции.

– Нельзя. В эту поездку я не могу взять тебя.

Эдвина прищурилась:

– Значит, мне позволено разделить с тобой лишь кусочек твоей жизни – ту ее часть, которая, как тебе кажется, для этого подходит, – но из твоих деловых предприятий ты меня исключаешь, твои приключения будут только твоими, личными.

Она замолчала, чтобы дать ему возможность ответить, но, хотя у него защипало в носу, когда он снова глубоко вдохнул, он не воспользовался этим невысказанным предложением поправить ее.

Истолковав его молчание как дурной знак, Эдвина спокойно продолжила:

– Повторяю, я не ожидала в нашей семейной жизни подобных ограничений. Я думала, она будет по-настоящему совместным предприятием, основанным на взаимной поддержке. Насколько я помню, твоя мать всегда плавала вместе с твоим отцом. Как ты мог подумать, что я с радостью останусь дома?

Его губы превратились в тонкую ниточку.

– Моя мать – дело другое!

– Это еще почему? – Эдвина удивленно изогнула брови.

– Она… – Деклан осекся. Он продолжал смотреть жене в глаза и уже, очевидно, сердился. – Моя мать – не ты, – сухо и отрывисто продолжал он. – За нее несет ответственность мой отец, а за тебя – я.

Эдвина энергично кивнула:

– Вот именно! Ответственность за наш брак – настолько же в твоих, насколько и в моих руках. Более того, со всей ответственностью заявляю: я откажусь отправиться с тобой в поездку, только если на это будут достаточно веские основания! Я не готова к тому, что наша совместная жизнь будет разграничена таким образом.

Эдвина закончила свою речь на воинственной ноте. Она знала, чего хочет, знала, что ей нужно, и не сомневалась: каким бы упрямым Деклан ни был, она способна ему помочь. Самое главное – поддерживать друг друга, не действовать в одиночку. Никому из них больше не придется без помощи сталкиваться с жизнью, ее испытаниями, угрозами и опасностями.

Значит, они должны разделять радости и печали друг друга.

Он может спорить сколько душе угодно, но она не отступится от своего.

Деклан посмотрел на нее и прочитал на ее лице непоколебимую уверенность. С удивлением он понял, что ступил на тонкий лед.

Ему бы очень хотелось, чтобы все было по-другому. Жаль, что он раньше не узнал о том, каковы ее представления об их семейной жизни. Тогда бы он заранее решил, какую тактику избрать, чтобы избежать подобного конфликта. Ему бы очень хотелось убедиться в том, что ее желание сопровождать его было минутной прихотью, капризом, что оно не может быть серьезным, что ее утверждения о ее цели и намерениях не подкреплены искренней убежденностью… Нет, Эдвина вовсе не была капризной особой. И, хотя он, очевидно, упустил из виду ее представления о том, какой должна быть их совместная жизнь, нисколько не сомневался в ее честности, особенно в том, что касалось чувств, которые их связывали.

Вот почему ухаживать за ней оказалось так невероятно легко. Эдвина была влюблена в него точно так же, как и он в нее; она и не думала играть с ним и скрывать свои подлинные чувства.

И если раньше ее эмоциональная открытость – ее искренность – воспринималась им как благословение, то сейчас она очень осложняла ему задачу.

Сердце у Деклана сжалось. Снова глубоко вздохнув, он посмотрел Эдвине в глаза и тихо и ровно сказал:

– Милая, мне очень жаль, что сейчас я не смогу взять тебя с собой. Будь это в моей власти и захоти ты, я положил бы солнце, луну и звезды к твоим ногам. Но в эту поездку я взять тебя с собой не могу, хотя она и не сопряжена с опасностью.

Он помолчал, а затем, решив, что, как говорится, семь бед – один ответ, продолжал:

– Такие поездки, как сейчас, будут всегда. Что касается других поездок… Возможно, когда я вернусь, мы с тобой о чем-нибудь договоримся. Ну а сейчас мое решение остается в силе. Я – капитан «Большого баклана», и только мне решать, кто поднимется на борт моего корабля. Я не могу и не хочу брать тебя с собой.

Деклан ожидал, что Эдвина вспыхнет гневом, хотя, честно говоря, он еще ни разу не видел, чтобы она выходила из себя. Он видел ее раздраженной, возмущенной, но никогда не наблюдал у нее вспышек ярости. Но сейчас Деклан понял, что предмет их обсуждения имеет для нее огромное значение. Он знал, что Эдвина упряма, она готова бороться за то, во что верит, и инстинктивно подготовился встретить ее гнев.

Но ничего не произошло.

Вместо того чтобы кричать, она лишь, прищурившись, пытливо смотрела на него своими голубыми глазами, блестевшими из-под длинных ресниц. Постепенно ее лицо приобрело задумчивое выражение.

Спустя несколько мгновений напряженного молчания – Деклан, со своей стороны, ожидал от нее осуждающей речи на повышенных тонах – Эдвина спросила относительно спокойным голосом:

– Все дело в том, что ты боишься за меня – несмотря на то, что уверяешь, будто путешествие совершенно не опасно?

Он поморщился:

– Фритаун, столица Сьерра-Леоне, – не Бомбей, не Калькутта и даже не Кейптаун. Это примитивный во всех отношениях город, и там точно не лучшее место для дочери герцога.

– Так вот куда ты едешь?! Понимаю. Значит, твое решение вызвано желанием защитить меня?

– Да. – «Вот именно!» Последние слова он не произнес вслух, но был уверен, что она уловила замешательство в его взгляде. Почему бы еще он отказался брать ее с собой?

Эдвина смотрела на него еще какое-то время, а затем, к его крайнему удивлению, коротко кивнула, больше себе, чем ему, и встала.

– Что ж, хорошо. Такое объяснение я могу принять.

Внезапно он почувствовал странную неуверенность, словно вдруг поднялся ветер и начал постепенно сбивать его с курса. Он попытался по лицу Эдвины угадать, о чем она думает, но она смотрела вниз и оправляла юбки.

– Погоди… значит, если я хочу защитить тебя, то ты согласишься с любым моим решением?