Она нечаянно нагрянет - Татьяна Казакова

– Сколько?!

– По пятьсот, но это нормально, можно с собой выпивку принести. Чего молчишь, дорого, что ли?

– Нет-нет, нормально.

– Ну все, готовь наряд, пока.

Черт! Про наряд Валентина как-то не подумала. Пятьсот рублей… Ничего себе… Еще в чем-то идти надо. С тех пор, как родилась Анечка, она почти ничего себе не покупала – вечно денег не хватало. Может, отказаться? Нет, Зинка прицепится… Ладно, что-нибудь придумаю. А вечером позвонила Зинаида и сообщила, что в ближайшее время в «Ромашке» все расписано и мест нет. Придется отложить на некоторое время.

– Ничего, не расстраивайся, подруга, в следующем месяце обязательно договорюсь, – утешила Зина, – только ребят будет трудно всех собрать.

Но Валька совсем не огорчилась, даже наоборот. Ребят хотелось бы повидать, а вот Лешу… Да и денег на этот вечер пока нет. Вроде и получает хорошо, по нынешним временам даже много, но оказалось, что куртка Анечке стала мала – рукава совсем короткие, да и сапожки на зиму надо ей купить – не все же ей в валенках ходить. Она обещала свозить дочку в Москву Кремль показать. В валенках не поедешь, да и себе надо на ноги что-нибудь приличное купить, неплохо бы и куртку новую, но с этим придется подождать – вчера к тете Гале сын врачиху привозил, заодно она и бабушку осмотрела, сказала, что все отлично, но надо продолжить делать уколы.

Макс теперь часто уезжал в Москву, как правило, на выходные, но деньги платил те же. Валька как-то заикнулась, что на выходные не готовит, вроде много денег дает, но он только отмахнулся. Она купила курточку для дочки и сапожки, а себе решила сапоги присмотреть в Москве, говорят, там на рынке можно дешевле купить и получше. Михаил Петрович позвонил один раз, спросил, когда она переедет, на что она ответила, что они здесь прописаны и никуда отсюда не уедут. С тех пор он пропал, и Валька успокоилась.

В субботу в ночь загорелся дом Копыловых. Хорошо, что ветра не было, а то бы загорелся соседний дом. Все соседи, увидев пожар, бросились туда с ведрами. Валька позвонила пожарным, но те приехали поздно – дом сгорел, спасибо, не пострадал никто, но из дома ничего вынести не успели. Настя с мужем и ее свекр со свекровью переночевали у соседей, а утром за ними приехал родственник из Соколова, и они перебрались туда. А еще через неделю загорелся дом Карповых – там жили старенькие уже муж с женой, дядя Коля и тетя Маша. Так, тетя Маша успела выбежать, а дядя Коля задохнулся.

После всех этих событий деревня заволновалась, поползли слухи.

– Это специально нас жгут.

– Да кому это нужно-то?

– А как же, вон предлагали землю продать, а Копыловы не согласились и Карповы отказались – вот их и сожгли.

– Точно вам говорю – это олигарх хочет нашу землю захватить.

– Какой еще олигарх?

– Да этот… как его… Самохин. Он уже, говорят, и речку нашу захватил и пляж в Озерном… А еще, говорят, эти… жидомасоны.

– А эти-то откудова взялись?

– А бог их знает.

– Что же делать-то?

– Уезжать надо отсюда, пока не поздно и пока деньги дают, а то потом ни шиша не получишь.

Тут и объявился Михаил Петрович, вроде случайно проезжал. К нему бросились сразу несколько человек, они хотели продать дома – оставаться здесь было страшно.

Вечером тетя Дуся рассказывала Вальке деревенские новости, от этих новостей настроение портилось, опускались руки. Она просто не представляла, что делать и в душе проклинала Самохина, Лешкиного отца. Зачем ему Грибки понадобились? У него итак всего полно, и земли и домов. А может, это все выдумки, сплетни, еще масонов каких-то приплели, возможно, пожары случайные – ведь пожарные сказали, что от проводки, проводка старая. Валька с тоской посмотрела на стены. А у них-то проводка вообще с каких времен, уж и не помнит никто, когда меняли. И ведь как назло, только бабушка стала говорить, и деньги появились, вроде зажили нормально. Она ждала, что Михаил Петрович появится и у них, но он так и не зашел, и она перестала о нем вспоминать.

В субботу она надумала поехать в Озерное, и пока Макс отсутствовал, решила кое-что из белья захватить с собой, постирать в машинке и осуществить свою мечту – полежать в ванной в пене, которую она все-таки купила. Хотела и Анечку взять, но испугалась, что дочка устанет идти до автобуса, а нести ее на руках она не сможет – у нее итак будут полные сумки. В следующий раз обязательно ее возьмет.

В квартире было душно, Валентина открыла окна и заложила первую партию белья в машинку. Она протерла пыль, заглянула в холодильник, хотя и так знала, что там лежит, достала свой халатик и пошла готовить себе ванну. Наполнив ее водой, добавила пену, два колпачка, как было написано на упаковке, но пены почему-то получилось мало. Она лежала отдельными хлопьями на поверхности. В кино было совсем не так, там пены было много, она плотно покрывала все тело красавицы, которая небрежно высунув ножку терла ее губкой. Она добавила еще два колпачка, потом еще два – только тогда пены стало достаточно. Валька скинула халатик и осторожно опустилась в ванну. В книжках она читала, как героини нежились в ванне часами. Она тоже рассчитывала полежать часок даже часики свои на полочку положила, чтобы посмотреть, закрыла глаза и расслабилась. Было приятно просто так лежать, ничего не делать и ни о чем не думать. Вода стала понемногу остывать, пена приятно лопалась пузырьками на теле, Валька подумала, что пролежала больше часа и посмотрела на часы. Оказалось, прошло только пятнадцать минут. Она долила горячей воды и полежала еще немного, опять взглянула на часы – прошло пять минут. Пожалуй, хватит. Еще голову надо помыть. Вот голову мыть – одно удовольствие – воды можно лить, сколько хочешь, а то дома все воду экономить надо и таскать ее замучаешься.

Валя не стала надевать свой халат, а обмотавшись полотенцем, вышла на кухню, зажгла газ, поставила туда сушку для белья и повесила первую партию белья, вторую положила в машинку. Сама вернулась в ванную и попыталась феном высушить волосы.

Макс открыл дверь и удивился, услышав шум работающей стиральной машинки. Неужели Валентина пришла? Он почему-то разволновался от этой мысли. В будние дни все было официально, он даже смотреть на нее не позволял себе. Она сразу ему понравилась, когда тихо сказала, как ее зовут. Валя… Валентина. Необыкновенная девушка… почти девочка. Сколько ей может быть лет? Не больше двадцати. Он мог бы расспросить о ней Диму, тот охотно бы все рассказал, по всему видно, что они хорошие знакомые. Поначалу Макс даже думал, что они любовники, но потом понял, что это не так. Она была очень скромной и стеснительной, от его комплиментов часто краснела чуть не до слез. С такой внешностью она могла бы быть актрисой или моделью, а она готовит ему обед и убирает квартиру. Но в такой дыре, как Озерное, приличной работы не найти, как не найти богатого мужа. Наверное, она живет с родителями где-то на окраине, потому что как-то обмолвилась, что едет на автобусе. Господи! Кто в наше время ездит на автобусе?

Из ванной послышался шум фена. Что она там сушит феном? Он осторожно приоткрыл дверь и вопрос, который хотел задать, так и не прозвучал – он просто онемел. Она стояла к нему спиной, и волосы плащом накрыли ее всю. Он стоял, как дурак с открытым ртом и не мог отвести глаз. Она тряхнула головой, откинув волосы с лица, Макс, только сейчас сообразив, что она обнаженная, осторожно прикрыл дверь, боясь ее смутить. Он тихонько прошел в кабинет, уселся в кресло и попытался успокоиться. Какое там! Лишь только закрывал глаза – и вот вам, пожалуйста! Он нервно закурил, прислушался – фен еще шумел. Внезапно в памяти всплыла картина из Дрезденской галереи испанского художника Рибейра… Как она называлась?…»Святая Агнесса»! Валентина с распущенными волосами очень была похожа на нее. Он закрыл глаза, вспоминая историю. Эта девушка родилась в Риме в благочестивой семье, в тринадцать лет она отказала в замужестве сыну богатого вельможи, тогда ее отправили нагой в непотребный дом, но по Божьему благословению у нее выросли волосы и накрыли ее тело, как покрывалом. Сейчас эта картина отчетливо стояла перед глазами. Шум неожиданно стих, Макс напрягся. Он не ожидал, что она его так взволнует. Подойдя к окну, прижался лбом к стеклу и усмехнулся. Он, педантичный, сдержанный и даже немного черствый вдруг стал романтиком. Черт знает, что такое! Ну ее эту девчонку с ее гривой и ямочками…