Она нечаянно нагрянет - Татьяна Казакова

Макс полез в холодильник и от удовольствия прищелкнул языком.

– Отлично, тут всего полно. Ну, если не трудно, пожарьте мясо, немного. Я пока приму душ.

Валька пожарила мясо, подумала и пожарила лук. Сделала салат из свежих овощей.

– Вы кушать где будете?

– Да здесь и буду на кухне. А это что такое? – Он ткнул пальцем в ее список.

– Это я для отчета написала, чтобы вы проверить могли.

– Для отчета?… Знаете, не надо больше для отчета писать. Я примерно знаю, что сколько стоит. Кстати, вы сами-то обедали?

– Нет еще.

– Тогда накрывайте на двоих, вместе и поедим.

– Нет, спасибо, – застеснялась она, – я дома поем, мне еще и на автобус успеть.

– Ну хорошо, больше не задерживаю. Да, Валя, я заметил, вы руками посуду моете, а почему не пользуетесь посудомоечной машиной?

– Да так удобнее вроде. Я инструкцию прочитала, но это ж надо целый день посуду грязную копить, я уж лучше так.

– Ну, как хотите. Так, значит, так.

В автобусе Валька не удержалась и съела один слоеный пирожок с яблоками, она купила в булочной несколько с разными начинками, еще купила сушек и мармелад. Пирожок был вкусный, Валька вздохнула, хотела взять еще, но удержалась, лучше дома со всеми. На остановке изучила расписание автобусов. Получалось, что выезжать надо не позже 6.30, иначе не успеет, а как же с Анечкой быть, она не подумала об этом? Тетя Дуся согласилась посидеть, но не ожидала, наверное, что так рано.

Тетя Дуся, услышав, сколько Валентина будет получать, очень за нее порадовалась и согласилась приходить рано, но ворчливо добавила.

– Конечно, по мне так лучше, если бы ты Анечку мне приводила, но опять же, как Иванну одну оставить… Валька, может, все-таки в интернат ее определить…

– Я же просила, тетя Дусь! Не могу я отдать бабушку, и потом, разве вы не заметили, ей ведь лучше стало – она даже говорить начала. А я денег заработаю и куплю ей то лекарство дорогое, помните, что врач говорил.

– Ну давай, давай, – вздохнула Евдокия Матвеевна.

Анечка так обрадовалась мармеладу, выложила весь на стол и стала распределять.

– Это на завтра, это на послезавтра, а это на послепослезавтра… Мама! А когда эти кончатся, ты еще купишь?

– Обязательно куплю, моя хорошая. А ты не забыла про бабушку и про тетю Дусю?

– Вообще-то забыла, но я с ними поделюсь… по-братски, – и стала заново считать мармеладки. – Это мне, это маме, это бабушке Иванне, а это тете Дусе.

Валентина поела гречневую кашу с молоком, спасибо тете Дусе, гречку принесла, и пошла в комнату к бабушке.

– Бабуль! Привет! Ты как тут?

– Хо-ошо.

– Ой, как здорово у тебя получается, все понятно. Давай я тебе белье поменяю и помазать маслицем надо, а то пролежни будут.

– Ва-ка, – дай ме-я.

– Не сдам. Тебе что плохо с нами? Ты у нас скоро ходить начнешь, вот я лекарство куплю, попрошу Макаровну, она уколы тебе поделает, и ты у нас на ноги встанешь. Поняла?

– Тя-ело те-е.

– Нет, не тяжело.

Валентина ловко поменяла пеленки, обмыла, протерла маслом. Бабушка лежала чистенькая, порозовевшая и с такой благодарностью и нежностью смотрела на нее, что у Вальки от жалости комок в горле встал. Господи! Скажут тоже, в интернат…

– Бабуль, а я работу нашла в Озерном… хорошую… Получать буду много. Сейчас тебе все расскажу, только Анютку спать уложу.

Анечка смотрела телевизор, одну свою порцию мармелада она уже съела и поглядывала на другую.

– Мам, а если я завтрашнюю порцию съем, а завтра больше мармелад есть не буду? А может быть, бабушка Иванна и не захочет мармелад? Она может быть его не любит.

– Тебе что, жалко бабушке мармеладку?

– Нет, мне не жалко, я не жадина.

– Ну вот и хорошо. Тогда твою завтрашнюю порцию на завтра, ладно? А то сразу не хорошо много есть, вредно для здоровья. Пойдем спать, доченька.

– А ты мне сказку обещала, про Дюймовочку.

– Ты же ее наизусть знаешь.

– Ну и что, зато она хорошая.

– Ну пойдем. Давай я тебе теплой водички в умывальник налью. Ты пока умывайся, а я воды принесу на завтра.

На дворе было темно и прохладно, и то сказать – осень.

– Вальк! Это ты там ведрами гремишь?

– Я, тетя Галя…

– Что-то ты сегодня поздно. В Озерное ездила?

– Угу.

– А чего там делала-то?

– На работу устроилась.

– А что за работа-то?

– Хорошая работа. Ну я пошла, тетя Галь, мне еще постирать надо.

Что за любопытство? Куда, зачем – все ей надо знать. Конечно, никакого секрета тут нет но, зная деревенских кумушек, надо прежде обдумать, что говорить, а то такие выводы сделают и такое наговорят, мало не покажется.

Пока укладывала Анечку, пока с бабушкой чай пили, пока постирала замоченное белье, время прошло незаметно но, глянув на часы, Валька ахнула – уже половина второго, а вставать через четыре часа. Наскоро умылась и в постель. Провалилась в сон мгновенно, но утром встала по будильнику быстро. Есть ничего не стала, с волосами замучилась, пока расчесала, да заплела. Может отрезать косу эту и не мучиться, говорят, деньги можно за нее получить… Надо взять с собой молока козьего в банке, если понравится Максу, она будет покупать для него у тети Дуси – все той подмога будет.

* * *

– Доброе утро! О, я вижу, все на столе! Спасибо.

Макс был в брюках, сверху – халат, чисто выбрит. Валька невольно потянула носом – хорошо как пахнет!

– Доброе утро! Макс, я не знаю, какой кофе вы пьете, и еще спросить хотела, вы козье молоко любите?

– Козье? – Он наморщил лоб, будто вспоминая. – Не помню, надо попробовать, хотя сыр козий люблю.

– Я вот тут принесла баночку на пробу.

– Ну-ка, – он налил немного в стакан, – вроде вкусно.

– Я тогда буду покупать для вас, вы не сомневайтесь, хозяйка козы очень чистоплотная.

– Хорошо, покупайте, только немного, а кофе я пью обычный, из кофеварки.

– Извините, я не знаю, как ею пользоваться.

– Ничего, я сейчас сам все сделаю, а вы посмотрите. – Он засыпал кофе, налил воды, что-то там нажал и невозмутимо продолжил есть кашу. Валька потопталась на месте немного, а потом подумала, что она здесь больше не нужна, и вышла в ванную. Весь пол был забрызган водой. Черт! Он что поаккуратней не мог? Надо шторку купить. Интересно, сказать об этом или на свое усмотрение? Она с завистью смотрела на ванную – вот бы здесь полежать в пышной пене, как в кино.