Тетрадь кенгуру - Кобо Абэ

Проходя через секцию спортивных товаров, я обратил внимание на пару шикарных кроссовок. Серо-черные, с броскими красными шнурками. Я взял их в руки, чтобы посмотреть ценник и штамп на резиновой подошве и услышал за спиной:

– Извините, но мне кажется, вы не захватили с собой бумажник.

Это был тот самый тип с усиками.

– Бумажник?

– Ну да, бумажник.

Все правильно. Чтобы что-то купить, надо иметь деньги. Если нет денег, то кредитную карту. Ошеломленный собственной беспечностью, я огляделся кругом. Люди наблюдали за нами, ожидая, чем кончится дело. Кто-то торопливо прятал взгляд, а кто-то, наоборот, таращился на разворачивающуюся сцену во все глаза.

– Тут вот какое дело… я его оставил в больнице, в ящике для одежды.

– В таком случае могу я вас попросить пройти со мной в офис?

В обычных обстоятельствах в этот момент у него, наверное, появилось бы желание схватить меня за руку Но он этого делать не стал, видимо, не захотел прикасаться к влажной, грязной и провонявшей рубашке. Поднял ногу, собираясь пинками выгнать меня на улицу. Неужели человек только из-за того, что у него вырос на ногах дайкон, должен терпеть такие унижения?!

– Извините! – вмешалась в наш диалог молодая женщина.

Загорелая, с узким подбородком. Раньше я никогда ее не видел. Кто она? Ноги мои подернулись зеленью, это правда, но, к сожалению, я не шартрез, да и не поэт вовсе. На лице женщины, как карта в колоде фокусника, мелькнула улыбка, шевельнувшая мою память:

– Я заплачу. Извините за беспокойство.

На лице обладателя усиков нарисовались замешательство и недовольство. Еще бы: добыча ускользнула их рук.

Женщина достала из сумочки очки и водрузила на нос. Очки в белой оправе, круглые, как стрекозиные глаза. Ничего себе! Неужели сестра из урологической клиники? Снова мимолетная улыбка. Все стало понятно, и на моем лице, видимо, появилось выражение облегчения. Обладатель усиков сдался.

– Вы меня спасли. Я уж не знал, что делать. Вы же можете объяснить… почему я… в таком положении сейчас… вообще…

– Теперь тебе нужны брюки. Какой у тебя размер?

– Извините. Я обязательно верну вам деньги.

– Не надо давать невыполнимые обещания. В пределах десяти тысяч можешь рассчитывать. Вот брюки, хлопок, семь тысяч четыреста иен. Дешево, но вполне прилично…

– Извините… а катетер еще нужен?

– Фу, гадость какая! Это что у тебя болтается на крючке?

– Мне кажется, это внутренности каракатицы.

– Шутишь?

– Еще в груди трубка вставлена…

– Сам, что ли, не мог с этим разобраться?

Она опять одарила меня мимолетной улыбкой. Похоже на дымовую завесу против стоявшей у кассы продавщицы, которая напрягала уши, прислушиваясь к нашему разговору. Рассчитавшись с ней, Стрекоза подтолкнула меня к туалету, расположенному возле лестницы.

– Это же женский…

– Сейчас не время обращать внимание на такие вещи. Какая разница, какой у тебя пол? Ерунда!

Оставив дверь в кабинку открытой, Стрекоза стянула с меня одеяло. Прежде всего она обратила внимание на буйно разросшуюся растительность на ногах.

– Мне бы помыться где-нибудь. Я их намочил в сточном коллекторе.

– Что ты беспокоишься? Считай это удобрением и все.

– Не надо так шутить. Для меня это важный источник питания. Вы же мне даже банана не дали.

– А ты любишь бананы?

– Что за шутки?

У Стрекозы в большой сумке, как и положено ее профессии, умещался компактно уложенный набор инструментов для оказания первой помощи. Привычным движением она ухватила мой пенис, обернула ватой, быстро выдернула трубку и бросила наконечник в унитаз. Из готового лопнуть мочеприемника с шумом изверглась струя мочи.

– Еще немного – и у меня была бы уремия.

– Но не было же.

– Как вы узнали, что я здесь появлюсь?

Из пениса вытекла капелька крови. Сестра прижала вату к головке, и мой член быстро стал подниматься, хотя я этого совсем не хотел.

– Дурачок!

Она резко щелкнула по головке пальцем, похожим на стебель спаржи. Получилось очень больно. Я торопливо натянул только что купленные хлопчатобумажные брюки, влез в кроссовки. Пока я складывал одеяло и засовывал его под мышку, брюки сползли.

– Эта трубка ведь тоже больше не нужна? Может, отрежете ее с двух сторон, тогда я ее вместо ремня приспособлю…

– Очень странно. – Стрекоза наклонила голову набок, изучая идущую от капельницы трубку. – Это не трубка вовсе, а что-то вроде пластикового шнура. Леска на крупную рыбу? В любом случае кровотечения не будет, так что будем резать.

– Знали бы вы, как я с ней намучился.

Стрекоза достала маленькие ножницы и начала с того, что сначала отрезала трубку (она же шнур) в пяти сантиметрах от ключицы. Внимательно осмотрела кожу, где трубка была зафиксирована пластырем. Потрогала это место и снова наклонила голову набок.

– Не понимаю. Специалист посмотрит. Пока, во всяком случае, инфекции я не вижу.

– Но болит же.

Она спокойно рассекла внутренности каракатицы, бросила их в унитаз. Спустила воду. Недовольные таким обращением останки стали пускать пузыри и раздулись так, что на несколько секунд закупорили сливное отверстие, но в конце концов с громким бульканьем просочились в канализацию.

– А эту штуку можно использовать для самозащиты. Согласен?

Стрекоза вручила мне нержавеющий кронштейн для капельницы и быстро двинулась к выходу. Я хотел последовать за ней, но она оглянулась и издала глубокий вздох:

– Не надо за мной идти!

– Подождите! А куда же мне теперь?

– Возвращайся обратно. Все равно тебе больше некуда идти. – Стрекоза решительно указала пальцем вниз. – Ты же понимаешь.

– Понимаю. Но я хочу спросить одну вещь: неужели мужчина с зеленым лицом может иметь успех у женщин?

Ответа не последовало.

Теперь мне предстояла дорога вниз по лестнице, налегке. Плюс я получил свободу движения. Так что все стало гораздо легче. За второй металлической дверью изящная музыка барокко стихла, и меня поглотила тьма. А за третьей дверью вовсю завоняло канализацией и сточными водами.

Шум плещущейся о борт воды, смешанный со вздохами. Вступление к последнему хиту Pink Floyd. Преследовавший меня катер, с развевавшимися на носу кишками самки каракатицы, исчез. Я забрался на кровать и закрыл глаза.

Как все-таки здорово в сухих-то брюках!

Канал становился уже, его стены в этом месте были вырублены в скале, на которой остались следы от инструментов. Течение стало гораздо проворнее.