Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа - Гай Лешцинер

Его бывшая девушка Кейти подтверждает рассказы. Она говорит, что многие из этих происшествий связаны со стихийными бедствиями, и он частенько будил ее, пытаясь вытащить из кровати. Кейти рассказывает:

«Я просыпаюсь и вижу, что Алекс встал и весь в панике… Он бегает по комнате, пытаясь выбраться. Затем понимает, что я рядом, и пытается схватить меня и забрать из кровати. К этому моменту я уже просыпаюсь и кричу ему: „Алекс! Алекс!” Проходит немало времени, прежде чем мне наконец удается до него достучаться, в итоге он все-таки просыпается, и на этом все».

Его сосед Гарет вспоминает другой случай, когда Алекс причинил себе травму. «Два его приятеля спали на матрасах на полу, а он решил, что от вертолета отвалились вращающиеся лопасти и полетели на него, так что он пытался от них уклониться, отпрыгнуть, – рассказывает Гарет. – И когда в него полетела последняя лопасть, он нырнул, как ему казалось, в траву, однако на самом деле приземлился на двух наших друзей, лежавших на матрасах. Они проснулись в четыре утра, когда Алекс со своей довольно внушительной комплекцией на них плюхнулся и сказал: „Господи, вы видели этот вертолет?”»

* * *

Многие из приступов Алекса похожи на те, что наблюдаются у Джеки. Когда он ходит во сне, то, подобно Джеки с ее вождением мотоцикла, выполняет сложные действия и взаимодействует со своим окружением: берет в руки ботинок, чтобы позвонить и заказать пиццу, залезает в кровати к своим соседям, а однажды он достал стаканы, наполнил их водой и расставил у кроватей всех своих спящих соседей – такое вот бессознательное проявление доброты. Эти события, как и у Джеки, происходят совершенно неосознанно, не откладываются в памяти, а с точки зрения эмоциональной наполненности – что, пожалуй, немаловажно – довольно нейтральные. Эти типы парасомний глубокого сна соответствуют классическому представлению о таких расстройствах. Согласно ему, люди, страдающие подобным, как правило, совершенно ничего не помнят о произошедшем. Алекс же определенно в курсе некоторых своих ночных похождений. Кроме того, очевидно, что он видит своего рода сны, хотя я и сказал вам, что приступы сомнамбулизма бывают в процессе медленного сна, в то время как на сновидения богат обычно быстрый, БДГ-сон. В последние годы мы начали понимать, что прежде бытовавшее мнение, будто мы видим сны исключительно в фазе быстрого сна, ошибочно. Судя по всему, сновидения во время медленной фазы сна являются совершенно обычным явлением, хотя их содержание может быть совсем другим.

Будучи смешанными с сильным эмоциональным возбуждением, образы, возникающие в нашем сознании во время глубокого сна, нередко пугают или даже приводят спящего в ужас: с потолка сыплются гвозди, на стенах сидят насекомые либо в кровать заползает змея. Судя по всему, эти спровоцированные вегетативной нервной системой всплески адреналина способствуют тому, что люди в подобных случаях просыпаются, порой частично, а порой и полностью помня о пережитых ощущениях, подобно тому, как это случается с Алексом во время приступов сомнамбулизма.

Каково же происхождение реакции «бей или беги»? Судя по всему, эти ощущения зарождаются в одной из областей мозга, продемонстрировавшей в неврологических исследованиях страдающих сомнамбулизмом людей особую активность, – поясной коре, являющейся частью лимбической системы мозга. Активация этой области, будь то напрямую с помощью электрических импульсов или при самопроизвольном зарождении в этом участке эпилептических припадков, приводит к всплеску адреналина, который, судя по всему, виноват в самых неприятных ночных кошмарах Алекса.

* * *

Следовательно, сомнамбулизм, как и другие расстройства глубокого сна парасомнического спектра, представляет собой, судя по всему, борьбу между сном и бодрствованием в различных участках мозга. На одном конце спектра расположены обычные случаи разговоров, хождения или секса во сне (см. главу 10), когда человек не отдает себе отчета в происходящем, не проявляет эмоций, однако способен говорить развернутыми фразами или двигаться. При этом бодрствуют лишь некоторые участки мозга, – вероятнее всего, те, которые позволяют людям видеть, двигаться или говорить. Области мозга, ответственные за рациональное мышление и память, судя по всему, при этом пребывают в глубоком сне. На другом конце спектра расположены ночные ужасы, подобные тем, что мы наблюдаем у Алекса. При этом эмоциональное возбуждение оказывается настолько интенсивным, что вызывает практически полное пробуждение человека, при котором большая часть мозга полностью функционирует, за исключением, пожалуй, некоторых областей, связанных с рациональным мышлением. Маленькие дети, как правило, эти ночные кошмары не запоминают, что может быть следствием того, насколько крепко они спят, или может быть связано с уровнем стимуляции, необходимым, чтобы разбудить ребенка, спящего глубоким медленным сном.

А в какую часть спектра расстройств попадают случаи, описанные Джеки? Очевидно, во время этих происшествий она должна быть способна видеть и, вероятно, слышать. Она может одеться, надеть свой шлем, а затем раздеться и вернуться в кровать. На самом деле единственные участки мозга, которые явно функционируют не в полную силу во время сна, – это те, что отвечают за память (отсюда и ее недоумение с утра) и за рациональное мышление, так как вряд ли кто-то в здравом уме станет посреди ночи одеваться для бессмысленной поездки на мотоцикле, а потом снова ложиться спать. Является ли подобное поведение сном с элементами бодрствования или же Джеки по большей части бодрствует, в то время как небольшой участок ее мозга остается спящим?

* * *

Отдав домовладелице ключи от своего мотоцикла, а потом и вовсе его продав, Джеки решила было, что успешно справилась с проблемами. Впоследствии она всегда жила одна, вплоть до недавнего времени была одинокой и проблем с сомнамбулизмом не замечала.

Последние несколько лет она живет в квартире, в доме на набережной Сифорда, небольшого и тихого городка в Сассексе. Здешний ритм жизни ей подходит, и она с удовольствием занимается волонтерской деятельностью, очищая прибрежные тропинки от зарослей и поддерживая их в хорошем состоянии. «В Сифорде просто чудесно жить, – говорит она мне. – У нас здесь красивые утесы, а дальше в этом направлении расположен Даунс», – показывает она мне, когда мы стоим на галечном пляже напротив ее квартиры. Волны ласково накатывают на берег, а над головой кричат чайки – этот маленький тихий городок показался мне необычным местом для столь странных ночных происшествий. Джеки состоит в хороших отношениях с соседями, а жители дома, в котором находится ее квартира, к ней весьма дружелюбны. Почти никто из соседей не знает о ее сомнамбулизме в прошлом, за исключением одного друга, с которым она как-то отправилась в круиз.