Мозг, ты спишь? 14 историй, которые приоткроют дверь в ночную жизнь нашего самого загадочного органа - Гай Лешцинер

Если настойчиво расспросить Алекса о том, почему, как ему кажется, у него случаются эти ночные кошмары, то он скажет: «Многие люди высказывали мне свои теории по этому поводу – они считают, что я накапливаю в себе стресс и тревогу, которые затем выпускаю ночью, – но я не особенно в этом уверен».

Мне кажется, что Алекс – один из самых расслабленных людей из тех, что приходят к нам в клинику, он кажется совершенно невозмутимым. Кейти, его бывшая девушка, подтвердила мое впечатление: «Не думаю, чтобы я хоть раз видела, чтобы он о чем-то переживал. За те шесть лет, что я его знаю, у меня и мысли не возникло, что он может что-то в себе подавлять. Он всегда довольно открыто говорил о своих проблемах».

«Думаю, это помогает мне со стрессовыми ситуациями в жизни, – размышляет Алекс. – Я знаю, что если однажды проснусь и увижу в своей комнате человека с ножом, то не стану паниковать и, хочется надеяться, буду мыслить достаточно трезво, чтобы с этой ситуацией разобраться. Так что, получается, это что-то вроде своеобразной подготовки…»

* * *

Наше прежнее представление о мозге, согласно которому он либо спит, либо бодрствует, явно не соответствует действительности. Тут нельзя все делить на черное и белое, скорее, судя по всему, мы имеем дело с бесконечными оттенками серого: и Джеки, и Алекс, и многие им подобные попадают в эту «серую зону» посреди ночи.

В детстве я несколько раз смотрел диснеевский мультфильм «Золушка». У меня остались расплывчатые воспоминания о сцене, где Золушка танцует, а ее приятели-животные помогают сшить платье. Птички держат в своих клювах ленточку, в то время как мышка энергично ее пришивает. Тем не менее тридцать лет спустя, когда я пересматривал этот мультфильм вместе со своими двумя маленькими дочками, меня внезапно в нем кое-что поразило.

Если у вас отличная память либо тоже есть маленькие дети, то вы, возможно, помните из этого мультфильма две сцены. В одной пес по кличке Бруно спит на коврике на каменном полу кухни. Во сне он рычит и дергает лапами, словно бежит или за кем-то гонится. Ему снится, как он преследует своего заклятого врага Люцифера, злобного кота мачехи, как вдруг пес подскакивает, кусает коврик, на котором лежит, и в испуге просыпается. Золушка гладит его по голове, успокаивая. В другой сцене Король, помешанный на том, чтобы женить своего сына, Прекрасного Принца, спит по центру огромной кровати с позолоченным резным изголовьем и красным роскошным покрывалом. Лежа на боку с головой на подушке, он смеется и хихикает: ему снится, как его воображаемые внуки катаются у него на спине. Один из них, схватив золотой скипетр, как погремушку, начинает бить Короля по голове. Тот, вздрогнув, просыпается и вываливается из кровати, запутавшись в покрывалах.

* * *

Пару лет назад я получил письмо от своего коллеги-психиатра насчет одного пациента. «Ему восемьдесят лет. Главной проблемой является то, что он называет „неистовыми ночными ужасами” – они происходят между двумя и четырьмя ночи последние полгода. Он спит вместе с женой, у которой, по его словам, остеопороз, и он так сильно за нее переживает, что думает перебраться в другую спальню. В прошлом у него наблюдались легкие „трудности со сном”, которые длились более шести месяцев».

Когда я впервые повстречался с Джоном и его женой Лиз, было сразу понятно, что эти последние события доставляют им серьезные неприятности. Джону перевалило за восемьдесят, однако выглядит он гораздо моложе. Я завидую ему, несмотря на то, что голова его полностью седа. Он по-прежнему активно работает и невероятно успешен в своей профессиональной жизни. Высокий и худощавый, носит модные круглые очки в толстой темно-коричневой оправе. Он рассказывает мне свою историю мягким размеренным голосом, хотя она явно его сильно тревожит. Лиз сидит рядом с ним, элегантная и такая же вежливая; выражая беспокойство и шок от происходящего, она старается не обидеть Джона. Она рассказывает про последнюю каплю, вынудившую их обратиться за медицинской помощью.

Джон умудрился пролить кровь. Тут-то они и решили спать на разных кроватях.

Вместе с тем этот случай не был первым. Джон страдает от этих «ночных ужасов» вот уже пару лет, а не полгода, как было написано в сопроводительном письме. «Мне кажется, все к этому шло годами, – объясняет Лиз. – Прежде чем дело дошло до физического насилия, он издавал очень странный звук, который исходил словно из глубины». Шли месяцы, и приступы становились все серьезнее.

Лиз рассказывает дальше: «Иногда он меня пинал, и делал это с такой яростью, словно меня лягнула взбрыкнувшая лошадь или осел, когда я проходила мимо. Это было так не похоже на Джона. Это и пугало больше всего, потому что ночью он словно становился совсем не тем человеком, которым был днем, и от этого было особенно жутко».

Джон неловко ерзает и гримасничает, слушая, через что пришлось пройти его жене. Лиз продолжает, рассказывая про странные звуки, издаваемые Джоном: «Этот звук постоянно нарастал и всегда пугал меня. Что же он собирается сделать, когда дойдет до предела? Кинется на меня или еще что-то?»

Подобное случалось раз в одну-две недели. Даже после того как они стали спать в разных кроватях, Лиз все равно слышала, как Джон мечется в своей.

Джон говорит мне: «Хотя я и понимал, что мне снится всякое, все равно не осознавал, что эти сны проявляются подобным образом, – что я ворочался в кровати, выпрыгивал из нее, кричал очень странным голосом и все в таком духе, – пока Лиз мне об этом не рассказала».

Я поинтересовался у него, что же ему снится.

«Это обычные кошмары, например, когда внезапно оказываешься в огромном лесу с тигром. Сначала делаешь что-то совершенно заурядное – нет ничего удивительно в том, что ты в лесу (а я бывал в лесу, знаете, частенько), – однако вдруг осознаешь чье-то присутствие, которого вовсе не ждешь, возникает опасность, и ты пугаешься. Это может быть какое-то животное либо всякие штуки, которые обычно пугают людей, вроде змей или чего-то в этом духе. Штуки, которые могут укусить или сожрать. Обычно в тот момент, когда их челюсти вот-вот должны на тебе сомкнуться, ты и просыпаешься».

Как говорит Лиз, Джон иногда испускает, как она это описывает, бездушный вопль, когда он подскакивает или пинается. «Я пинаю, как правило, какое-то животное, чтобы отогнать его».

Сначала Лиз боялась, что у Джона эпилепсия, а тот толком не знал, что думать. «Мне теперь постоянно стыдно за это. С тех пор как моя жена рассказала про мои ночные выходки и про то, каким агрессивным становлюсь, я их побаиваюсь».