Черная Луна - Дэвид Геммел

— У него привкус яблок, — сказал он.

— Когда закончится война? — спросил вдруг Броуин. Тарантио пожал плечами.

— Когда люди устанут сражаться.

— А ты знаешь, из-за чего она началась?

— Конечно. Эльдеры замышляли поработить нас. Броуин рассмеялся.

— Ну да, конечно, эти злые эльдеры! Эти демоны воплоти! Эта их ужасная магия, колдовское оружие!.. Чепуха! Забудь о ней, Тарантио, и хоть на минуту задумайся. Эльдеры были древним народом. Они жили в этих горах много тысячелетий. Когда случалось, чтобы они развязали войну? Вспомни историю. Эльдеры всегда были ученым, мирным племенем, и никогда не вмешивались в другие дела. Их преступление состояло в том, что они оказались богаты. Эту войну развязали жадность, зависть и страх. Почему ты стал воином, мальчик мой? Почему играешь в чужую игру?

— А какие еще бывают игры, Броуин? Надо же мне как-то зарабатывать на хлеб.

— И ты не знаешь, как положить конец безумию?

— Я не думаю об этом. Я просто стараюсь выжить — занятие и само по себе нелегкое.

Броуин не сумел скрыть своего разочарования. Снова наполнив кружки кипятком, он бросил туда кисейные мешочки с заваркой и потом долго молчал.

— А знаешь, — сказал он наконец, — я ведь был в рядах Священной Армии, когда она подошла к границам Эльдера. С нами были три чародея, которые клялись, что знают заклинание, способное разрушить магический барьер. Мы были полны праведной ненависти к эльдерам и верили всей этой чуши о том, что они готовятся к войне. И еще нами владела ярость из-за поголовно уничтоженной деревни: говорили, что женщины и дети были разорваны на куски когтями эльдеров. Тремя годами позже я разговаривал с разведчиком, который первым обнаружил это побоище. Он сказал, что на мертвецах не было ни единого следа от когтей. Крестьяне были перебиты стрелами и мечами, а еще их обчистили до последнего гроша. Но тогда мы этого еще не знали. Наши вожди вдоволь накормили нас баснями о жестокости эльдеров.

Впрочем, я отвлекся от темы… Итак, в тот день я был среди солдат Священной Армии и со своего места видел, как над туманом зеленеют горы Эльдера, видел леса и рощи, поля и дальние шпили дивно прекрасного города. Затем из тумана вышел старик и встал перед нашими рядами. Спина его согнулась под тяжестью лет, шерсть на лице была совсем белая. Он походил на призрачного волка.

— Зачем вы это делаете? — спросил он.

Никто ему не ответил. Какой-то юнец с пращой выступил вперед и метнул в старика камень. Он попал прямо в лоб, старик зашатался, отступил и исчез в тумане. Солдаты рванулись было за ним — но наткнулись на невидимую стену, которая отделяла горы Эльдера от долин, на которых жили люди. Тогда вышли вперед чародеи и затянули свой колдовской напев. За спиной у них ждали десять тысяч солдат. Вдруг полыхнул слепяще яркий свет, и туман, который скрывал магическую стену, развеялся. Это был потрясающий миг, Тарантио! Далеко, насколько хватало глаз, простирались под солнцем бесплодные пустоши. Одни лишь голые скалы — и ничего больше. Ни травы, ни рощ, ни лесов. Ни города. Всего мгновение назад справа от нас текла с гор река, которая питала водой долины. Река в восемьдесят футов шириной и очень глубокая. Теперь вода исчезла, и мы видели только, как последние капли влаги уходят в глинистое речное ложе. Эльдер исчез. В один миг. Исчез! Перед нами были только нагие скалы, а мы стояли на краю земляного вала футов в десять высотой.

В поисках эльдеров мы двинулись в горы. И ничего не нашли. Затем разведчики вернулись с одним-единственным мертвым эльдером. Это был тот самый старик. Его поймали в какой-то пещере. С ним была Жемчужина. — Глаза Броуина при этом воспоминании заблестели. — Она была так прекрасна, огромная, с человеческий кулак, и вся переливалась цветами — дымчато-серым, нежно-розовым, белоснежным… Всякий ощущал исходившую от нее силу… Впрочем, я опять отвлекся… Война с Демонами закончилась, не начавшись, и наша десятитысячная армия убила одного-единственного старика. Не прошло и месяца, как вспыхнула новая война — Война за Жемчужину. Сколько тысяч людей погибло с того дня? Поветрия, засухи, голод и нищета. И конца этому не видно. Неужели тебе не хочется изменить этот мир?

— Я ничего не могу изменить, — сказал Тарантио. Они молча допили чай, а потом Броуин вывел Тарантио из хижины наружу, под яркий солнечный свет.

— Я хотел бы кое-что тебе показать, — пояснил старик. — Следуй за мной.

Они поднялись по склону горы, по старой оленьей тропе, окаймленной с двух сторон высокими соснами. На самой вершине горы была прогалина, и в центре ее, на стапелях покоилась рыбачья лодка. По ее изящным обводам было видно, что сработана она мастерски и с любовью. У лодки была и крытая каюта, и высокая мачта, хотя и без паруса. Судно было полных сорок футов в длину. На миг Тарантио остолбенел от изумления, затем подошел к лестнице, прислоненной к стапелям, и вскарабкался на лодку. Броуин последовал за ним.

— Ну, что скажешь? — спросил он.

— Она прекрасна, — ответил Тарантио. — Но мы ведь на целую милю выше озера. Как же ты спустишь ее на воду?

— Я и не собирался спускать эту лодку на воду. Мне просто захотелось ее построить.

Тарантио рассмеялся.

— Просто не верится, — сказал он. — Я стою на палубе лодки, которая построена на горе. Это же бессмысленно!

Улыбка Броуина угасла.

— Бессмысленно? А при чем тут смысл? Я всегда мечтал о том, чтобы построить лодку. И вот моя мечта сбылась. Неужели ты не можешь этого понять?

— Но лодка должна плавать, — возразил Тарантио. — Только тогда она выполнит свое предназначение.

Броуин сердито помотал головой.

— Сначала ты говоришь о смысле, потом — о предназначении. Ты воин, Тарантио. Какой смысл войны? В чем ее предназначение? Эта лодка — моя мечта. Моя. Мне и решать, каково будет ее предназначение.

Шагнув вперед, он положил руки на плечи Тарантио.

— Знаешь, — проговорил он печально, — ты говоришь и мыслишь, как старик. Ты преждевременно состарился. Будь ты молод, ты понял бы меня. Пойдем, вернемся в хижину. Мне пора приниматься за работу, тебе — готовиться в дорогу.

Броуин отдал Тарантио старый котелок, две тарелки и оловянную кружку, потрепанный дорожный мешок и обитую кожей флягу для воды. Тарантио прикрепил к поясу мечи.

— Спасибо тебе, — сказал он старику и, выйдя из хижины, направился к гнедому мерину, который раньше принадлежал покойному Брису.

Тарантио оседлал коня и приторочил дорожный мешок к луке седла.

— Что ж, поеду, — сказал он. — Но прежде объясни мне, почему тебя так рассердили мои слова насчет лодки? Чего ты ждал от меня, Броуин?

— Знаешь, что мне нравится в молодых? — вопросом на вопрос отозвался старик. — Их жадность к жизни и способность видеть дальше пределов обыденности. Молодые непросто смотрят на мир и видят то, что переменить невозможно, — нет, они пытаются его изменить. Частенько они безрассудны, и их идеи сыплются на землю, точно обессиленные птицы. И все же они пытаются, Тарантио.