Коновод с баржи "Провидение" - Жорж Сименон

— Это Вилли!.. — выдавил он хриплым голосом.

Потом произнес несколько слов по-английски, слишком быстро, чтобы Мегрэ мог понять их, наклонился и коснулся рукой лица молодого человека.

Девушка, разбудившая комиссара, рыдала. К ней подбежал смотритель шлюза.

— Позвоните в полицию Эперне… Врача, пожалуйста…

Из каюты вышла Негретти в неряшливом виде, босиком. Она не решалась сойти с палубы и звала полковника:

— Уолтер! Уолтер!

Позади стояли незаметно подошедшие машинист узкоколейки, землекопы, какой-то крестьянин — его корова шла без присмотра по бечевнику.

— Труп надо перенести в кафе.

Факт смерти молодого человека не вызывал сомнений.

Пока вытаскивали тело, элегантный костюм на нем превратился в лохмотья.

Полковник медленно шел следом. Его халат, голубые шлепанцы, багровое лицо, взлохмаченные ветром волосы придавали ему несуразный и в то же время торжественный вид.

Когда труп поднесли к дверям кафе, девушка снова зарыдала во весь голос и бросилась в кухню. Хозяин кафе орал в телефонную трубку:

— Да нет, мадемуазель! Полицию! Полицию!.. Быстрее!.. Не разъединяйте!.. Алло!.. Алло!..

Мегрэ не позволил войти в кафе толпе зевак, но речники, обнаружившие труп и выловившие его, вошли и сели за столик, где еще со вчерашнего дня стояли стаканы и пустые бутылки. Урчала печка. Посреди помещения валялась метла.

Появился Владимир, он успел надеть свою американскую морскую пилотку. Речники обращались к нему с вопросами, но он не отвечал.

Полковник не отрывал глаз от Вилли, лежавшего на полу, и трудно было понять, взволнован он, раздосадован или испуган.

— Когда вы видели его в последний раз? — спросил Мегрэ у полковника.

Сэр Лэмпсон вздохнул и огляделся, словно искал того, кому всегда поручал отвечать за себя.

— Это ужасно, — наконец проговорил он.

— Вилли не ночевал на борту?

Англичанин указал на речников, которые слушали их разговор. Это было как бы напоминанием о необходимой благопристойности. Это как бы означало: «Считаете ли вы допустимым и приличным при подобных людях…»

Мегрэ попросил посторонних выйти.

— Вчера вечером, в десять часов. На борту кончилось виски. Владимир не смог найти его в Дизи. Я решил пойти в Эперне.

— Вилли был с вами?

— Недолго. За мостом он меня оставил.

— Почему?

— Мы немного повздорили.

Полковник устремил взгляд на искаженное бледное лицо покойника, и черты его дрогнули.

Может быть, он мало спал и его опухшее лицо придавало ему более взволнованный вид? Во всяком случае Мегрэ готов был поклясться, что на мясистые веки англичанина навернулись слезы.

— Вы поругались?

Полковник пожал плечами, словно нехотя принимая столь вульгарное и грубое выражение.

— Вы его в чем-нибудь упрекали?

— Нет. Я хотел узнать… Я твердил: «Вилли, вы негодяй. Но вы должны мне сказать…»

Он удрученно замолчал и отвел глаза, чтобы вид мертвеца не гипнотизировал его.

— Вы обвиняли его в убийстве вашей жены?

Англичанин пожал плечами и вздохнул:

— Он ушел. Один. Раньше бывало, мы с ним ссорились, а назавтра выпивали вместе виски и больше об этом не вспоминали.

— Вы дошли пешком до Эперне?

— Да.

— Вы пили?

Полковник бросил печальный взгляд на своего собеседника.

— Я еще играл в клубе. В ресторане «Бекас» мне сказали, что там есть клуб. Я возвратился на машине.

— В котором часу?

Он развел руками — не помнит.

— Вилли на яхте не было?

— Нет. Владимир сказал мне об этом, когда раздевал меня.

Перед дверью остановился мотоцикл с коляской. В комнату вошли бригадир жандармов из Эперне и врач.

— Уголовная полиция, — сказал Мегрэ, представляясь своему коллеге. — Не впускайте сюда никого и позвоните в прокуратуру.

Врачу достаточно было беглого осмотра. Он заявил:

— В момент погружения в воду он был мертв. Посмотрите следы.

Мегрэ это знал — он уже видел следы. Он машинально взглянул на руку полковника, мускулистую с квадратными ухоженными ногтями и набухшими венами.

Потребовалось не менее часа, чтобы вызвать прокуратуру на место происшествия. Полицейские на велосипедах окружили кафе «Флотское» и яхту «Южный Крест».

— Могу я одеться? — спросил полковник.

И, несмотря на халат, шлепанцы и голые лодыжки, проходя мимо рядов любопытных, он держался с достоинством. Войдя в каюту, тут же выглянул из нее и позвал:

— Владимир!

И все люки на яхте снова закрылись.

Мегрэ допрашивал смотрителя, которого ждала у шлюза моторная лодка.

— Я полагаю, что тело должно остаться в том месте, куда его бросили. Ведь в канале нет течения.

— В больших бьефах протяженностью в десять-пятнадцать километров так и бывает. Но здесь меньше пяти. Если какое-нибудь судно спускается по шлюзу номер тринадцать, что выше моего, я чувствую, как через несколько минут вода начинает прибывать. Если я сам пропускаю судно, идущее вверх по реке, течение создается за счет той воды, которую я пропускаю по каналу.

— В котором часу вы начинаете работу?

— В принципе, на рассвете. На деле — гораздо раньше. Баржи на конной тяге — у них малая скорость — отправляются около трех утра и сами проводят судно через ворота шлюза, мы даже не слышим. Им это не запрещено, их хорошо знают. «Фредерик», который заночевал здесь, должен был отправиться в половине четвертого, а в пять пройти через шлюз в Э.

Мегрэ обернулся. Напротив кафе «Флотское» и на бечевнике собрались кучки любопытных. Когда комиссар проходил мимо них, направляясь к каменному мосту, к нему обратился старый лоцман с прыщеватым носом:

— Хотите, я покажу, в каком месте молодого человека бросили в воду?

И он гордо посмотрел на своих товарищей, которые колебались, идти ли им в ту же сторону.

Он оказался прав. В пятидесяти метрах от каменного моста на большом участке был поломан тростник. Здесь не только топтались, но, должно быть, и тащили тяжелое тело — след был широкий.

— Видите? Я живу в пятистах метрах отсюда, на окраине Дизи, в одном из первых домов. Я пришел сегодня утром справиться, спустились ли к нам суда по Марне и не нуждаются ли они в моей помощи, и был поражен. Тем более что нашел на дороге вот такую штуку…

Этот человек был неприятен, он то и дело бросал насмешливые взгляды на сопровождавших его спутников.