Невероятная частная жизнь Максвелла Сима - Джонатан Коу

Итак, приступим.

Если я хочу, чтобы ты поняла, что для меня значил Дональд Кроухерст, когда мне было восемь лет от роду, я должен вернуться в прошлое — на тридцать с лишним лет назад, в Англию 1968 года, в то место и в то время, которое теперь кажется невероятно далеким. Не сомневаюсь, 1968 год вызовет у тебя самые различные ассоциации: эпоха студенческого радикализма и контркультуры, демонстрации против войны во Вьетнаме, «Белый альбом» у «Битлз» и многое другое. Но это лишь часть истории. Англия всегда была — и то время не исключение — куда более неоднозначной страной, чем о нас принято думать. Какова будет твоя реакция, если я скажу, что величайшим героем, воплощением духа той эпохи был вовсе не Джон Леннон и не Че Гевара, но 65-летний вегетарианец с консервативными взглядами и старомодными привычками, который выглядел и вел себя словно снисходительный и немного не от мира сего учитель латыни? Ты хотя бы догадываешься, о ком идет речь? Ох, неужто его имя больше никому ни о чем не говорит?

Я имею в виду сэра Фрэнсиса Чичестера.

Ты, наверное, понятия не имеешь, кто такой сэр Фрэнсис Чичестер. Тогда позволь тебе объяснить. Он был яхтсменом, моряком — одним из самых выдающихся, каких когда-либо производила на свет Англия. И в 1968 году он был знаменитостью, его знала и о нем говорила вся страна. Спросишь, был ли он таким же знаменитым, как Дэвид Бекхэм сегодня или Робин Уильямс? Думаю, да. А его достижения — хотя нынешнему молодому поколению они могут показаться бессмысленными — в глазах многих людей остаются куда более значительными, чем нескончаемые футбольные битвы или сочинение популярных песенок. Он прославился тем, что обогнул земной шар в одиночку на судне под названием «Джипси Мот». Сэр Фрэнсис уложился в 226 дней, и, что самое поразительное, за это время он причаливал к берегу лишь однажды — в Австралии. Впечатляющий подвиг мореплавателя, требующий необыкновенного мужества и выносливости, и совершил его человек, менее всего похожий на героя.

Мне необычайно повезло в жизни — я вырос у моря. Ведь ты бывала в городе, где мы с твоей мамой провели детство, правда? Шелдон, так он называется, и находится в графстве Девон. Мы жили в большом георгианском доме рядом с водой. Впрочем, сам Шелдон расположился вокруг довольно скромного залива, а для того, чтобы выйти на собственно морское побережье, нужно одолеть полмили по суше до соседнего Тейнмаута. И там ты найдешь все, что способен предоставить морской курорт: пирс, пляжи, крытые галереи со всякими развлечениями, мини-гольф, десятки пансионатов и, конечно, рядом с доками оживленную марину, где каждый день собирались яхтсмены и лодочники разных мастей и где воздух всегда трепетал от тишайших звуков, которые издавали, поскрипывая и покачиваясь на ветерке, мачты и оснастка. С самого раннего возраста — с тех пор, как я себя помню, — отец с матерью водили меня в гавань, и мы наблюдали, как прибывают и отчаливают суда и суденышки, наблюдали этот бесконечный прилив и отлив моряцкой жизни. У нашей семьи плавучего средства не было, но было множество знакомых с лодками; к восьми годам на моем счету уже числилось несколько не слишком дальних океанских плаваний, и все, связанное с морскими путешествиями, меня, маленького школьника, чрезвычайно увлекало и притягивало.

Неудивительно, что Фрэнсис Чичестер так сильно волновал мое воображение. Хотя мы и не совершили паломничества в Плимут, чтобы увидеть, как в мае 1967 года после кругосветки он высаживается на берег, я отчетливо помню репортаж об этом событии — его смотрели миллионы людей — по каналу Би-би-си в прямом эфире. Если я ничего не путаю, ради этого репортажа изменили программу телевидения. Плимутские доки и местность вокруг были заполнены людьми, встречающих собралось тысяч сто. Когда в гавань вошла «Джипси Мот» в окружении катеров, битком набитых журналистами и телевизионщиками, люди приветствовали яхту громкими криками, аплодисментами, многие размахивали британскими флагами. Чичестер стоял на палубе и махал в ответ; он выглядел загорелым, спокойным и здоровым — трудно было поверить, что этот человек провел семь с половиной месяцев в тяжелейших условиях и полном одиночестве. Когда я глядел на него, меня распирало от ничем не замутненной гордости за свою страну — чувства, которое с тех пор посещало меня крайне редко. Тогда же я завел тетрадь, куда вклеивал вырезки из газет, посвященные Чичестеру и другим мореплавателям.

Газеты я брал у родителей, а они по будням читали «Дейли мейл», а по воскресеньям — вместе с половиной населения Британии, как тогда казалось, — «Санди таймс». Именно в «Санди таймс» 17 марта 1968 г. я прочел следующее сногсшибательное объявление:

£5000

Награда в 5000 фунтов стерлингов ждет того яхтсмена, который быстрее всех, в одиночку и без промежуточных остановок, обернется вокруг света. Соревнующиеся должны отправиться в плавание не ранее 1 июня и не позднее 31 октября 1968 г. из любого британского порта и по пути обогнуть три мыса (Доброй Надежды, Натуралиста и мыс Горн).

Соревнование! Гонки! А вдобавок победитель затмит достижения Чичестера, поскольку участников подвергнут еще более суровой проверке на прочность — безостановочной кругосветке. Одно только противостояние стихии чего стоит, но смогут ли они чисто психологически пережить такое испытание? Как я уже говорил, мне случалось плавать на яхтах, и я знал, на что похожи каюты. Порою на удивление уютные и на удивление отменно оборудованные, но неизменно крошечные. Даже меньше, чем моя детская спальня. В подвиге Чичестера лично меня более всего восхищало то обстоятельство, что яхтсмен столь долго пробыл в столь тесном пространстве. Не верилось, что участники соревнования, находясь в течение долгих месяцев в открытом море, готовы терпеть такие неудобства.

Но кто же они, эти мазохисты? Изучив статьи в «Санди таймс», я сделал для себя вывод, что самым сильным претендентом на победу является французский яхтсмен Бернар Муатессье. Это был образцовый моряк — худой, жилистый и к тому же прирожденный исследователь-одиночка. На 39-футовом судне «Джошуа» Муатессье уже успел побывать в опасных водах двух океанов и обогнуть мыс Горн, выдержав страшные штормы. Участвовать в гонке Муатессье не рвался, но у него не было выбора: «Санди таймс» ловко устроила все так, что любой моряк, отправляющийся в кругосветное путешествие в период между июнем и октябрем, автоматически становился претендентом на награду. Я решил болеть за Муатессье и даже уговорил родителей подарить мне на восьмилетие его книгу «Сквозь рифы»; в твердом переплете она стоила приличных денег. Это слишком густое и поэтичное повествование оказалось для меня трудноватым, но я часами разглядывал черно-белые фотографии мускулистого Муатессье, управляющего яхтой в бурном море и легко, без всяких усилий, перескакивающего от каната к канату, словно Тарзан.

Прочие участники гонки, чьи имена объявили не сразу, но постепенно, не сумели поразить мое воображение в той же степени. Робин Нокс-Джонстон, 28-летний офицер английского торгового флота; Кей Блайт, бывший армейский сержант, на год младше Нокса-Джонстона; Дональд Кроухерст, 36 лет, британский инженер и менеджер компании по производству электронного оборудования; Найджел Тетли, лейтенант Королевского флота, и еще четверо. Никто из них не дотягивал до Муатессье. А один или два участника, насколько я мог понять, прежде практически не выходили в открытое море. Но затем кое-что произошло, что заставило меня изменить точку зрения и отдать свои симпатии другому участнику. Однажды отец, вернувшись с работы, принес газету «Тейнмаут пост» и показал мне статью на первой странице — в ней говорилось, что один из участников соревнования, Дональд Кроухерст, не только решил отплывать из Тейнмаута, но даже согласился назвать свою яхту «Тейнмаутский электрон». (В обмен на спонсорскую помощь местного предпринимателя, как позже выяснилось.)