Сказ о наёмнике, деве и драконе - Дэниэл Кахелин

Его трубка затухла, но он, казалось, этого не замечал. Я устал мокнуть под дождем и направился вслед за остальными.

Лачуга оказалась просторнее, чем я думал. Гилмор уже занял место за большим столом и что-то обсуждал со своими людьми. Жаркое расположилось в центре. Старуха, вероятно жена хозяина, хлопотала, расставляя деревянную посуду. Тут же стояло несколько сосудов. Идрик поглядывал на кувшины, вертя в руках пустую кружку. Роуз не стал усаживаться за стол и остался стоять в стороне. От поданной кружки отказался. Я встал рядом с ним, подумав, что рядом со знатной особой буду чувствовать себя неловко. Гилмор попросил кувшин, хозяйка наполнила кружки. Советник с сомнением посмотрел на простую деревянную кружку, но сделал несколько глотков. Его люди, напоминавшие ученых, последовали его примеру.

Стоять рядом с легатом мне тоже не слишком хотелось, и я отошел в другой угол. Рука по привычке потянулась к предложенной кружке, но я отчего-то решил, что лучше откажусь. Пить мне, на удивление, не хотелось. В последнее время я совсем не думал о выпивке. Я поймал насмешливый взгляд Роуза. Тот тихо похлопал, не сдерживая ухмылки. В растерянности я остался стоять с пустой кружкой в руках.

– Мы люди небогатые, но гостям всегда рады, – снова начал деревенский. – Кушайте, все для вас, знатные гости, добрые гости.

Болтливость хозяина начинала меня раздражать.

– За гостеприимных хозяев, – поднял кружку Гилмор.

Ученые все как один тоже подняли кружки. Местный покраснел и что-то прошептал жене.

– Мне напомнить мою просьбу? – произнес Роуз.

Самоуверенное лицо легата напугало деревенского, и он, засуетившись, выбежал во двор.

– Ленивые, только пить и горазды. – Роуз посмотрел вслед деревенскому, затем скосился на советника.

Идрик принялся за игру. Высушив у огня лютню и согревшись, он отпил из кружки и запел:

– Тихая деревня, тихий добрый люд, посижу я тихо, может, не прибьют.

– Проклятье! – разозлился Роуз. – Я не выдержу этого трубадура. Лучше мокнуть под дождем, чем слушать его, – пробормотал он, выходя во двор.

– Ну, дорогие гости, – заметила старуха, – вечереет. Муж велел дать вам кров, чтобы вы хорошенько выспались.

Она заулыбалась, зубов ей тоже недоставало.

– Да, пожалуй, я устал, господа, смертельно устал, – протянул Гилмор, зевая.

– Я бы еще выпил, но, боюсь, бежать потом далеко, – произнес трубадур.

– Позвольте показать ваши спальни, – продолжила старуха. – Мы люди скромные, княжеского гостеприимства оказать не можем, но постараемся, чтобы вам было удобно. Муж велел мне… – Старуха замолчала на полуслове, глядя на дверь. – А вот и он сам.

Деревенский вернулся, с ним были еще люди из местных. Выглядели они пугающе. Один – с хитрыми бегающими глазами – держал в руке факел, другой руки не было вовсе, на повязке запеклась кровь. На нем был дурацкий колпак. Выглядел тип плутовато, за поясом я заметил нож, убранный в плохо смастеренные ножны. Второму, чтобы миновать дверь, пришлось пригнуться. Был он больше Роуза в несколько раз, за спиной – корзина, сплетенные ветки прогнили. Он заметно косолапил, прихрамывая на одну ногу, а скуластое лицо не выражало ничего.

– Лошади в конюшнях, экипажи поблизости, – весело заявил деревенский.

– Пора отходить ко сну, – еще раз зевнул советник.

– Позвольте провести вас к трактиру. Мы его не используем, но вам там будет удобно. Вон тот большой дом, – указал хозяин. – Хмырь, проведи гостей, – обратился он к однорукому. – А ты со мной, – сказал громадине.

Однорукий кивнул, и я направился за ним. Уже стемнело, в большинстве домов горел свет. Я принялся считать зажженные окна в каждом. Не успел я опомниться, как мы оказались у трактира. Высокий дом с двумя этажами – обычный трактир. Окна наверху были заколочены. Над дверью я заметил странный рисунок, изображавший фигуру человека, но в этом я уверен не был. Он был в черном балахоне, лица не видно, острые резцы или кинжалы торчали по краям капюшона. Из плеч вырастали рога или сухие ветки, рукава покрыты шипами, в костлявых руках он держал исполинский меч – весь в крови и с непонятными знаками на лезвии. По спине пробежал холодок, но я молча вошел вслед за одноруким.

Единственной живой душой в трактире был старик с очень бледным лицом. Он уселся за стойкой и никак не отреагировал на наше появление. Проходя мимо, я поймал на себе пристальный взгляд пустых глаз. Казалось, белые глаза внимательно следили за мной, хотя я понял, что старик слеп. Однорукий переглянулся со стариком, указал мне на лестницу, ведущую на второй этаж, и скрылся.

На первом этаже в самом дальнем углу комнаты я увидел часы. Они глядели пустым циферблатом, похожим на лицо, скрытое капюшоном, и лишь непонятный механизм внутри них издавал равномерный стук, отсчитывая время. Я не спеша поднимался на второй этаж, разглядывая обстановку. Столы с расставленными стульями, много пыли, вероятно, пустые винные погреба. «Странное место, – подумал я. – Не стал бы я пить в таком трактире».

На втором этаже расположилось несколько комнат для гостей. Я остановился у той, что была ближе к лестнице. Внизу раздался скрип двери – это вошли однорукий с Гилмором. Ученых с ними не было.

«Странно, – удивился я. – Где это они разминулись?» Но я слишком устал, чтобы думать. Мне хотелось поскорее уснуть, а наутро уехать отсюда. Потолок и стены трактира давили, комната была простой, без излишеств. Рухнув на кровать, я закрыл глаза и тут же забылся тревожным сном.

…Я оказался в полной темноте. Навстречу мне вышла фигура в балахоне. Ростом она была выше человека, и я твердо уверовал, что это что-то иное.

– Служи мне или уходи, – раздался глубокий голос.

Тяжелый меч с лязгом рухнул возле меня. Невидимое лицо с кинжалами вокруг капюшона смотрело на меня.

– Я уже на службе у князя, – попытался отшутиться я.

– Князья смертны, их княжества лишь пепел, что рассеет ветер, – заметил голос. – Все они приходят и служат мне.

– Тебе? – переспросил я.

– Мне, – подтвердил голос. Гигант поднял меч и согнулся надо мной. Ветвистые рога ткнули меня в грудь. – И ты будешь служить, скоро.

Он умолк. Я лежал в темноте, слыша лишь его хрипловатое дыхание. Зубы вокруг капюшона были в крови, а вместо лица на меня смотрела пустота. Я сделал усилие, чтобы призвать свой голос. Он забился поближе к сердцу и затих под его неравномерный стук.

– Но я жив, – едва слышно произнес я.

– Да, – ответила фигура. – Ты жив.

Гигант выпрямился, занося надо мной меч; капли крови, застывшие на лезвии, коснулись моих волос.

– Уходи, – отдаляясь и исчезая во тьме, сказал он.

…Я раскрыл глаза. Давящий потолок оказался немного ближе. В комнате царил мрак, я услышал звук часов – их удары прорывали ночную тишину. Были ли это часы или я слышал биение собственного сердца? «Часы сломаны, – подумал я, – мое сердце – нет».