Соб@чий глюк - Павел Гигаури

– Я могу доложить начальству, что вирус просчитан. Надо установить, как он появился, как этот лиходей-вредитель, ваш братец, сумел его смостырить, – подытожил Кум.

– Вирус мутировал, знаем, когда и в ком, но не знаем, как это произошло. А главное – мы не знаем, как он влияет на поведение человека. Но это вопрос нескольких дней. Я должна провести эксперименты на добровольцах.

Мы распрощались. Кум добросил меня до метро, и я наконец добрался до дома. Дома меня встретил несчастный пес, которому надо было срочно на улицу. Я стал надевать на него ошейник, приговаривая:

– Ты, беспородный хрен знает кто, заварил кашу вселенского масштаба, теперь вон президенты всех стран ломают голову, что делать с гражданами, которые совсем охренели. А все из-за тебя! Зачем чихнул на меня?

Собака смотрела на меня, и ее взгляд ясно говорил: «Выведи меня быстрей на улицу, мудила. А то я прям здесь сейчас обоссусь, и какой из этого вирус получится, никто не знает».

Я сидел на кухне родителей и ел мамин борщ, отец сидел напротив тоже с тарелкой борща и прозрачным, круглым, но с длинной шеей графинчиком с водочкой. Графин запотел, как и наполненная рюмка, все выглядело очень аппетитно даже для непьющего человека. Мать то появлялась на кухне, то исчезала, было такое чувство, что она тяготится моим присутствием, хотя и очень рада, что я пришел.

– Что теперь делать собираешься? – спросил отец, выслушав мой рассказ о событиях этой ночи.

– Не знаю, еще не думал. Надо чуть в себя прийти, столько всего произошло, что трудно понять, где реальность, а где сон. Если все реальность, то хочется уснуть поглубже, а если все кошмарный сон – то поскорее проснуться. Жена и друг детства потерялись вместе – это может быть реальностью, но история с собаками, вирусами, компьютерными и обычными, сестра, Кум, публичные мастурбации, половые акты, испражнения на людях – лучше бы были сном.

– Нет, сынок, все правда. Новости лучше не смотреть, все об одном: кто где нассал, кто где сексом занимался, в европейском парламенте ввели специальные комнаты, где члены парламента могут пойти и справить нужду, когда она у них возникнет, иногда идут прям парами.

– Вот это цивилизованный подход, – подхватила вошедшая на кухню мать. – Если это болезнь, то и относиться к ней надо с пониманием и сочувствием.

– Еще в новостях говорят, что эпидемия распространяется быстрее, чем любая пандемия до сих пор, и люди не выздоравливают, – грустно сказал отец.

– Это значит, что ты продолжаешь писать в лифте? – поинтересовался я.

– Я из дома никуда не выхожу, от греха подальше. Но вот твоя мать совсем…

– Так, тихо! Ты хочешь, чтобы я ушел? – нервно спросил я.

– Нет. Я просто жалуюсь, – ответил отец.

– Поздно жаловаться. Ты ее больше не кусаешь?

– Нет.

– А она тебя?

– Иногда.

– То есть ничего нового. Значит, полный порядок, – заключил я.

– Я думаю съездить в деревню на несколько денечков, может, все уляжется, образуется, – нерешительно сказал отец.

– В дедовский дом?

– Да, я туда каждое лето, осень и весну езжу. Только зимой нет. Для дома плохо, если его вдруг начать топить в холод. Хочешь, поедем со мной. Ты там уже столько лет не был.

Я задумался. Дедов дом. В дальней деревне, в глубине Владимировской области. Когда я там был последний раз? Даже и не помню. Почему, собственно, и не съездить?

– А что, может, и вправду съездить с тобой? – сказал я неуверенно.

– Давай, поехали. Там в баньке дедовской попаримся. Можно шашлычков пожарить. Погулять, грибов пособирать. И никакого вируса. Людей вокруг нет. Только поехали на твоей машине, у тебя все-таки джип, а дороги там сам знаешь какие, – радостно заговорил отец.

– Ага, на моей машине! А ты мочиться в ней будешь, – настороженно сказал я.

– Нет, не буду. Если что, то остановишь где придется. Выедем пораньше, чтоб людей не было, за город выйдем, а там пошел, полный вперед!

Таким оживленным я отца не видел очень давно.

– А что генералиссимус скажет? – спросил я. Матери в этот момент на кухне не было.

– Она против деревни ничего не имеет. Это я отвоевал, тем более, что с тобой. Лады?

– Лады. Собаку возьмем с собой, я боюсь его с матерью оставлять, они еще съедят друг друга.

– Это ты зря. Мама собаку любит, – заступился отец за жену. – Но кобель пусть едет с нами, у него же тоже вирус, ему надо проветриться. Давай, заезжай за мной в шесть. Я буду готов как штык, – подытожил отец.

– В шесть? Вечера? – с досадой спросил я.

– Нет, конечно. Утра, – не понял моего сарказма отец.

– Отец, ты меня совсем не жалеешь.

– А хочешь, я поеду к тебе и у тебя переночую, и мы поедем прям от тебя? – еще больше оживился отец.

– Нет, ты поедешь завтра отсюда, – на кухне опять появилась мать, – даже не выдумывай. Артем заедет завтра за тобой, и вы спокойно поедете.

Отец выпил рюмку, которая перестала потеть, и принялся за борщ.

Спорить бесполезно. Я тоже начал есть борщ. Борщ был вкусный, мать умела его готовить, красно-золотистый цвет исходил из накала страсти, которая мать вкладывала в процесс готовки.

– Родители, а сколько мне лет было, когда дед Труша умер?

– Пять, – тут же отозвался отец.

– С половиной, – уточнила мать. – А почему ты спрашиваешь?

– С одной стороны, я его как бы помню, а с другой стороны – как бы и не очень, – невнятно объяснил я.

– Чего и говорить, дед был совсем чудной, – безапелляционно сказала мать.

– Это почему это чудной? – насторожился отец, и в его глазах загорелись живые огоньки. Он налил себе из пузатого графина, поднял рюмку перед собой и строго посмотрел на мать.

– Ты знаешь, что все над ним смеялись. Чудной он был, – повторила мать.

– Мать, не будь голословной, приведи пример, – сказал я, опасаясь за реакцию отца в условиях собачьего вируса.

– Ну вот, пожалуйста! Он отказывался телевизор смотреть и никогда не имел телевизора, говорил, что оттуда за ним могут подсматривать. И как ему ни объясняли, что такого быть не может, он отказывался верить и так никогда и не купил телевизор. Мы с Гошей и сами предлагали ему купить, Гоша хотел наладить антенну. Ну, разве не смешно? – вполне добродушно сказала мать.

Я краем глаза заметил, как отец набычился и пристально уставился на мать: «Сейчас точно покусает», – промелькнуло у меня в голове. И я пришел на защиту одновременно матери, деду и отцу.

– Мать, дед был провидцем. Он видел будущее, он видел сегодняшний день. Сегодня через телевизоры можно подслушивать, а через некоторые – и подсматривать. Вот так-то! Дед смотрел в корень. А уж компьютеры – вообще витрина.