Не жди, не кайся, не прощай - Сергей Зверев

Константин едва заметно дернул плечами.

– Объявление было. Приглашаются на работу молодые люди крепкого телосложения, с опытом работы в охранных структурах.

– И что ты охранял?

– В основном свою жизнь.

– Следовало бы и о личике позаботиться.

«Не узнал, – понял Константин с облегчением. – Сто пудов не узнал. Ну, на девяносто девять по крайней мере».

– Если бы не личико, так разве бы я к вам подался? – Он криво усмехнулся. – Но приметный уж больно. Серьезные люди таких не берут. Чуть высунулся – опознали.

Мотыль возмущенно засопел.

– А мы, по-твоему, несерьезные?

– У вас бизнес, – пожал плечами Константин. – Легальный. Вы с правоохранительными органами не часто пересекаетесь.

– Как сказать, как сказать… – Мотыль еще раз заглянул в анкету и отложил ее в сторону.

Очередная сигарета дымилась в пепельнице, словно миниатюрный вулкан. Покосившись на нее, телохранитель спохватился и перевел взгляд на Константина. Его глаза пылали ненавистью, как у злопамятного кота, которому прищемили хвост.

Мотыль подобрал брюхо, чтобы кое-как забросить ногу за ногу.

– Значит, в охранники ко мне хочешь, Зорин?

Константин коротко кивнул.

– Для начала.

– Ого! Высоко метишь?

– На войне я убивал. В МЧС боролся с последствиями стихийных бедствий и прочими напастями. Я много чего умею и мало чего боюсь. Думаю, вы меня в скором времени оцените.

– Уже оценил, – сказал Мотыль. – Не возьму я тебя в охранники.

Сердце Константина рухнуло куда-то в область желудка. Кажется, перестарался. План не сработал.

– Как знаете. – Он повернулся, чтобы уйти.

– Погоди, – окликнул его Мотыль. – У меня к тебе другое предложение.

Уф-ф! Чувствуя, как из пор выступает холодный пот, Константин обернулся.

– Сядь, – предложил Мотыль. – Разговор серьезный будет. Выпить чего-нибудь желаешь?

«Воды, – пронеслось в мозгу Кости. – Воды желаю. Знаешь ли ты, что такое настоящая жажда, Александр Викторович?»

Кружка Рогача стояла под дверью, наполненная до краев драгоценной живительной влагой. Он потянулся за нею, удовлетворенно отдуваясь.

Как это часто бывает, Рогача подвела самоуверенность. Поспешил он наклониться, подставился. Недолго думая, Константин с силой пнул его в отставленный зад. Он здорово ослабел в душегубке, но, по счастью, этого единственного удара хватило. Потеряв равновесие, Рогач врезался головой в стену и сполз на пол без чувств. Падая, он перевернул кружку, но Константин успел подхватить ее, пролив лишь немного жидкости.

Вкус у воды был затхлым, но это не имело значения. Главное, что это была вода. Казалось, ее можно пить целую вечность, лишь изредка отвлекаясь на какие-нибудь другие дела.

Заставив себя не торопиться, Константин выцедил воду, наблюдая за лежащим на полу противником. Рогач очнулся минуту спустя. Глаза у него были мутными, на лбу зияла свежая рана, чем-то напоминающая по форме звездочку. Рогач потрогал ее кончиком пальца и лизнул кровь.

– Здорово ты меня, – сказал он.

– До свадьбы заживет, – пообещал Константин, следя за каждым движением сокамерника.

Тот приподнялся на одно колено и сел снова с протяжным стоном. В театре одного актера разыгрывался спектакль под названием «Утомленные солнцем… жаждой и ранами». При этом взгляд Рогача давно обрел осмысленность и звериную цепкость. Глаза выдавали его с головой. Выражение их никак не вязалось с нарочито безвольной позой.

– Дай руку, – попросил Рогач, всем своим видом показывая, что не представляет собой опасности. – Помоги встать, ну?

Константин на эту нехитрую уловку не повелся. Это было все равно что совать пятерню в пасть тигру.

– Ты мне не барышня, я тебе не кавалер, – отчеканил он. – Сам встанешь, не инвалид.

Он оказался прав. Рогач не просто встал, он взлетел с пола, словно подброшенный пружиной. Под его нездоровой бледной кожей шевелились и подергивались мускулы. На напрягшихся бицепсах вздулись вены.

– Ну, баклан, – прошипел Рогач, вновь ощупывая лоб. – Ну, паскуда, ты мне за это ответишь. Знаешь, что теперь с тобой будет?

– По понятиям я прав, – сказал Константин, изображая спокойствие, которого он не испытывал. – Ты выпил мою воду, я – твою. Квиты.

Рогач погонял в носоглотке слюну и смачно сплюнул под ноги.

– А на «курорте» свои понятия, Роща, – процедил он. – Если я тебя опущу, менты мне только спасибо скажут. Для того тебя сюда и определили. Чтобы не шибко пырхал.

«Вот оно как, – тоскливо подумал Константин. – Эх, гражданин начальник, да ты по части подлянок любого беспредельщика обставишь. И ведь не порвут тебе глотку за подобные номера. Потому что ты при солдатне и погонах, а мы без прав и с судимостями. Пыль человеческая на ментовских сапогах».

Константин тоже сплюнул.

– Давай, отрабатывай мусорское спасибо, – предложил он. – Только учти, их благодарность гнилая насквозь. Завтра тебя самого уроют. Повесят – и концы в воду. «До свиданья, друг мой, до свиданья, не печалься и не хмурь бровей».

– Есенин? – угадал Рогач. – Уважаю. Только тебе от этого не легче. Молись, ежели в бога веруешь, Роща. Только я не помню, чтобы он хотя бы раз зэкам помог.

– Без молитв обойдусь, – пробормотал Константин, наблюдая за сокамерником.

В ответ тот осклабился и подмигнул:

– Играет-то очко, Роща?

– Твое – громче, – парировал Константин. – И жалобнее.

– Юморист… Ну ничего, скоро я тоже посмеюсь. А вот ты кровавыми слезами умоешься и на собственной сопле повесишься.

Подняв пустую кружку, Рогач принялся натягивать ее на левый кулак. Следя за ним, Константин проделал то же самое. Похлопывая ладонью по дну кружки, Рогач шагнул вперед. Константин принял стойку. Она получилась не слишком уверенной. Кружка была плохой заменой боксерской перчатке. К тому же Константин был новичком в поединке подобного рода, тогда как Рогач действовал по хорошо известному ему сценарию.

– И-эх-х!

Размахнувшись, Рогач нанес первый удар. Автоматически подставив под кулак плечо, Константин получил кружкой в висок. Его шатнуло. Рогач ударил опять, метя прямо в лоб. Константину повезло, что он находился в неустойчивом равновесии. Дно кружки соприкоснулось с его головой в тот самый момент, когда он отклонился назад. Ослабленный удар не вырубил его окончательно. И заставил собраться с силами, потому что побед по очкам в тюремных поединках не бывает. Не прозвучит спасительный гонг, не выкинет полотенце секундант. Или ты его, или он тебя. Не исключено, что насмерть.