Клятва - Кимберли Дертинг

По коже у меня побежали мурашки — интуиция не дремала.

Я взяла ее за руку.

— Нам пора. — И попыталась стянуть вниз.

Но Бруклин вырвала руку, прижав ее к груди, словно я только что ее обожгла.

— Стой, Чарли. Я никуда не хочу.

Я знала этот тон, слышала его не один раз. Она действительно не собиралась уходить.

Расстроившись и не зная, как уговорить ее, я попыталась выдумать причину, но Бруклин меня отвлекла.

— Да ладно тебе, Чарли. У них самый замечательный акцент, какой мне только попадался. Слушай! — Она повернулась к мужчине, который несколько секунд назад нюхал ее волосы. — Давай скажи ей что-нибудь, — умильно попросила она.

И прежде, чем я успела ответить, что мне это не интересно, мужчина выполнил просьбу Бруклин. Но говорил он не на англезе. Его язык был насыщенным и скрипучим.

За всю свою жизнь я не слышала ничего подобного.

Мир вокруг меня задрожал, словно протестуя.

Его язык был странным, модуляции голоса — тяжелыми и грубыми, однако значение слов было кристально ясно.

Я услышала то, что Бруклин никогда бы не поняла:

— Эта малышка вкусно пахнет.

Двое мужчин понимающе улыбнулись, и мои опасения усилились, но не из-за того, что он сказал.

На этот раз, схватив Бруклин за руку, я не собиралась ее отпускать. Мне было лучше, когда я ее держала.

Я бросила нервный взгляд на человека, из-за которого зудела моя кожа: дело было не в том, что он сказал, а в том, как он это сделал. Удерживая Бруклин за руку, я тихо произнесла:

— Нам пора идти. Я плохо себя чувствую.

Отчасти это была правда — мои руки до сих пор тряслись.

— Не-е-ет! — громко и обиженно возразила она. — Давай останемся. Я хочу потанцевать с… — Она замолчала, озадаченная. — Как, ты сказал, тебя зовут?

— Клод, — низкий голос исказил слово, и хотя он произнес его на англезе, имя прозвучало так, будто он сказал «Клауд».

Бруклин хихикнула.

— Клауд. Я хочу потанцевать с Клаудом.

Клод наблюдал за ней пристальным взглядом, не упускавшим ни одной мелочи.

— Брук, — настойчиво произнесла я, глядя только на нее. — Ты обещала.

Бруклин пожевала красную губу и слегка нахмурилась, сдвинув черные брови.

— Но мы ведь только что пришли. Вдруг я его больше не увижу?

Она состроила недовольную гримасу и поглядела на Клода.

Его губы разошлись в терпеливой улыбке, зеленые глаза сверкнули. Эта улыбка была приятной, даже красивой, но не сейчас и не у него.

Когда он заговорил, воздух вокруг меня пошел волнами, как в знойный день.

И вновь его язык не был похож ни на один, слышанный мною прежде, хотя я прекрасно его понимала.

— Я буду искать тебя, моя радость.

Темно-карие глаза второго мужчины сощурились, и он добавил:

— Ее сложно не заметить.

Я моргнула, опасаясь, что после этих странных слов лицо меня выдаст. Я прекрасно знала, что не должна их понимать.

Дернув Бруклин за руку, я крикнула, больше не заботясь о том, что привлеку внимание окружающих.

— Нет! Брук, нам пора. Ты ведь обещала, — взмолилась я сквозь зубы.

Бруклин нахмурилась, но ее плечи опустились, смиряясь с неизбежным.

— Прости, — грустно сказала она, повернувшись к Клоду. — Потанцуешь со мной в следующий раз?

На его губах заиграла многозначительная улыбка. Он склонился и что-то прошептал Бруклин на ухо.

Пока Клод ее отвлекал, я внезапно осознала, что от самой платформы за мной следовал Макс. Я понятия не имела, как долго он нас слушал.

Он стоял близко, всего в нескольких футах, глядя на меня все так же пристально, однако теперь на его лице было любопытство.

Мне совсем не хотелось привлекать к себе подобное внимание.

Я подумала, что у меня разыгралось воображение. Что нет способа, которым можно узнать или даже заподозрить, будто я поняла значение странных слов его друзей.

Я посмотрела на Бруклин, которая заправляла за ухо черный шелковистый локон. Она кивнула Клоду и широко улыбнулась. На этот раз она прекрасно его поняла.

Но я уже тянула ее прочь от огромных мужчин и их таинственного языка. Прочь от охватившего меня удушливого страха.

Макс

Даже самой глубокой ночью в бараках не было тишины. До Макса доносился скрип кроватей, громкий неослабевающий кашель, приглушенные звуки далекого разговора.

Он лежал на койке так тихо, как только мог, притворяясь, будто спит, однако сна не было ни в одном глазу. Он не пытался выкинуть девушку из головы, однако не желал делиться этими мыслями с другими. Лучше притвориться спящим. Лучше избегать вопросов от людей, что его окружали, от тех, кто постоянно за ним следил.

Было бы проще, если б он был один. Если б он действительно был один.

Но он сам выбрал для себя такую жизнь, в которой лишился одиночества, и теперь ему приходилось довольствоваться украденными моментами в глубокой ночи, прячась у всех на виду.

В воспоминаниях на него смотрели ясные голубые глаза — глаза, которые он хотел бы никогда не видеть. И надеялся увидеть вновь. Скоро.

С ней будет нелегко; одно то, что он лежал и не спал, служило этому доказательством. Всего несколько фраз, улыбка, краткие минуты в клубе, а он уже мучался и не мог уснуть.

Он проигрывал в голове ту сцену, когда последовал за ней в «Добыче» и наблюдал, как она слушает его флиртующих и подшучивающих друзей. Он сразу заметил этот момент — его невозможно было не заметить: глаза девушки расширились, голос задрожал, уверенность испарилась.

Она была не такой сильной, какой хотела казаться.

Он тревожился за нее, хотя сейчас она была в безопасности, скорее всего дома, с родителями, в своей постели.

Не зная о той пытке, которой уже подвергает его.

На обратном пути Бруклин отказывалась не только говорить со мной, но даже смотреть в мою сторону, хотя я несколько раз перед ней извинилась. Если б я могла объяснить, почему так хотела уйти, она бы меня простила, однако я молчала. Даже моя лучшая подруга не должна была знать о моей способности… о том, что я понимаю любой язык, который слышу.

Оказавшись на западе города в родном районе, где обитали торговцы, я решила отправиться прямо домой. Родители узнают, что я ходила развлекаться, а не гостила у Брук, но ее молчаливый взгляд, направленный прямо, ясно давал понять, что прощать меня она не собирается. По крайней мере, не сегодня.