Тело - Алексей Шолохов

– Ну что, малый, готовы?

– Поехали.

Трактор затарахтел и поехал по колдобинам и рытвинам. Слава сразу же понял, что поездка в кабине была его ошибкой, чуть ли не самой роковой за всю жизнь. Если он не бился головой о раму, то в задницу обязательно упиралась какая-то труба. А когда заговорил Сергей Трофимович, Прудников понял, что поездка будет незабываемой.

– Слушай, малый, тут у меня анекдотец есть специально для такого случая. Значит, едут Чапаев, Анка и Иван Васильевич… Или Петька? А?

– Не знаю, – пожал плечами Слава. – Это же ваш анекдотец.

– Ладно, давай я тебе другой анекдот расскажу. Хуже этого, но тоже ничего.

«Хуже этого?!»

Если бы Славка не держался за раму кабины, то обязательно бы схватился за голову. Разве может быть хуже этого?

– Попали в волчью яму свинья, волк и лиса, – начал тракторист и тут же замолчал.

Прудников даже подумал, что рассказчику снова не угодили главные герои анекдота, и он сейчас закончит свой рассказ фразой: «Или это были заяц и медведь?» Но Бандурин его удивил:

– Лиса по сторонам глядь: «О, свинья! Будет что пожрать». В другую сторону – волк.

«Оп-па-па. Третье предложение и без ошибок? Несмотря на то, что анекдот с огромной бородой, у меня есть шанс услышать его вновь».

Но тракторист удивил Прудникова снова. Он замолчал. Косился на прицеп и молчал.

– И что? – не выдержал Вячеслав.

– А? Волк глядит по сторонам. Свинья – еда. Лиса – секс. Вот так попал!

Снова пауза. Сергей Бандурин посмотрел на Славку, потом назад, на телегу. Прудникову не нравилась компания этого странного рассказчика. Он готов был выпрыгнуть на ходу.

– Ну и что? Что было дальше? – спросил Слава, всячески пытаясь избежать холодного взгляда тракториста.

– Свинья, в общем, завизжала на весь лес, охотники услышали, прибежали и расстреляли волка с лисой. Волк, значит, лежит, подыхает и думает: «Жрачка была, секс был! Нет, блин, шоу захотелось!»

Прудников нервно хохотнул. А Сергей Трофимович сделал совсем не то, что ожидал от него Славик. Обычно подобные рассказчики начинают смеяться над собственным анекдотом еще задолго до его ключевой фразы. Но Бандурин закончил рассказ, будто говорил о прошлогоднем урожае капусты.

– Не удаются мне анекдоты. Я их плохо запоминаю, – проговорил Сергей.

Прудя кивнул и тут же на очередной кочке ударился головой о раму.

– Малый, а хочешь, я тебе историю про шахту расскажу? Про ту, куда вы едете? – спросил Бандурин.

– Да.

Во рту пересохло, поэтому ответ прозвучал тихо. Славик прокашлялся и повторил:

– Да.

– Давно это было.

Начало неплохое, и Слава принялся слушать.

* * *

Гришка был не в настроении, и Толик знал почему. Светка Антоник не дала. Мало того, опозорила при всех. Об этом трубили по всему поселку. Толик всегда поражался. Не успеешь выйти из клуба, как все уже знают, с кем ты танцевал, кого лапал и кто тебе в глаз зарядил. Толик даже перестал ходить туда. Он устал опровергать то, чего не было.

Когда Гришка подошел, Толя и Саша поняли, что их друг пьян. Он достал бутылку самогона и поставил на ящик к их трем бутылкам портвейна.

– Хочу нажраться сегодня, – пробубнил Гриша.

– По-моему, ты уже, – улыбнулся Сашка, взял бутылку самогона и разлил по граненым рюмкам. – Начнем с сэма, а портвешком потом шлифанем.

Противников этого не нашлось. После второй рюмки язык Гришки развязался, и он поведал друзьям мотив своего удручающего настроения.

– Она при всех рассказала, что у меня не встал, понимаете? И все ржали! Все! Даже эти твари!

Он схватил протянутый стаканчик и выпил содержимое.

– Я думаю, это они во всем виноваты, – сказал Анатолий, покрутил в руке рюмку и выпил.

– Ты о чем? – спросил Сашка.

– Около года назад моя родная бабка на всю улицу начала орать… – он замолчал, будто взвешивал, стоит рассказывать это друзьям или нет.

– Ну и чего? – зло спросил Григорий.

– Она орала, что я…

– Ну не тяни! – толкнул его в бок Гришка. – Если решил рассказывать, говори.

– Она сказала, что я в третьем классе…

– Ну! – теперь Сашка требовал.

– Что я за баней целовался со Стасом Бидоном, – быстро проговорил Толик и зажмурился, будто именно так мог скрыть свой стыд.

Тишина стала настолько ощутимой, что ему показалось, будто он остался совсем один где-нибудь на бескрайних просторах космоса. Анатолий открыл сначала один глаз, потом второй. Парни были здесь, но никто из них не начал издеваться. Они молча смотрели прямо перед собой. Спроси они сейчас с издевкой: ты правда целовался? Или: ну и как? Он бы их понял. Толик бы и сам не преминул поиздеваться над педиком. Поиздеваться, опустить и больше с ним не встречаться. Только теперь Анатолий понял, что натворил. Он подписал себе смертный приговор. Почему он рассказал то, что так тщательно скрывал? Может…

– Меня трахнул отчим, когда мне было десять, – вдруг сказал Сашка.

– Они здесь! – воскликнул Толик и посмотрел по сторонам.

У магазина, во дворе которого они сидели, показалась какая-то тень.

– Кто? – спросил Гришка и проследил за взглядом Анатолия.

– Сестры, – прошептал Толик.

Гриша и Саша встали.

– Я же вам говорил, что это все они. Они делают так, чтобы мы рассказывали о своих тайнах.

– Ах ты, тварь двухголовая! – Сашка схватил кусок трубы.

– Давайте ее трахнем, – предложил Гриша и достал нож.

– Кого ее? – не понял Толик и тоже встал.

– Ну их, какая разница. Мне вот интересно, дырка у них одна на двоих или…

Темный двухголовый силуэт появился в проходе между зданием магазина и склада. Ребята знали, что это она, они, оно. Сиамских близнецов Аню и Яну боялись все. И не только потому, что они были не такие, как все. Сестер боялись, потому что у них был дар. Толик не знал ничего про остальные дары, но один из них как раз и пугал всех. При появлении сестер люди выкладывали друг о друге все постыдные вещи.

Силуэт с двумя головами все еще стоял в проходе. И даже когда Гришка пошел на сестер, они не пошевелились. Сашка ударом трубы сбил девушек с ног. Гриша разодрал платье, одна грудь вывалилась, обнажив розовый сосок.

– А сисек у вас сколько? – заржал Григорий и дернул платье. Вторая красивая грудь тоже обнажилась. – Две? – Казалось, хулиган удивился по-настоящему.

Одна сестра от удара потеряла сознание, а вторая безумно вращала глазами и что-то шептала. Только единожды парни смогли расслышать: