Загадка театральной премьеры - Анна Устинова

— Хорошо, но, по-моему, слишком сильно, — задумчиво произнес тот.

— Это тебе сильно, а Сашку в самый раз, — заспорил Лешка. — Уж я своего братана как-нибудь знаю. А потом я ведь не собираюсь ему впаривать, будто бабка долго летала. Скажу, что это длилось совсем чуть-чуть. А потом бабка спокойно сняла пальто и отправилась на кухню готовить ужин. Сашок наверняка заинтересуется.

— Тебе, конечно, виднее, — все еще не был до конца убежден Олег. — Но я бы на твоем месте предпочел что-нибудь попроще.

— А я бы не предпочел, — стоял на своем Пашков. — Попроще на Сашка не подействует. А вот летающая бабка — в точку. Она у нас еще никогда не летала. И Сашок это знает. Поэтому со всех ног понесется к своей Саньке за приборчиком. А я к тому же еще предупрежу, чтобы Сашок пока не трепался.

— А вдруг он решит, что это не бабка ваша летала, а ты, Лешка, сбрендил, — внезапно забеспокоился Олег.

— А чего это мой родной брат должен такое решить? — обиделся Лешка.

— Ну, знаешь ли, — медленно проговорил Олег. — Если бы, например, мне такое сказали…

— Одно дело тебе, а другое — Сашку, — перебил Пашков. — Он полностью мне доверяет.

— Тогда, может, тебе вообще врать не стоит? — спросил Олег. — Скажешь, как было на самом деле.

Вот уж нет! — воскликнул Пашков. — Тогда Сашок и впрямь решит, что я чокнулся.

Вульф, нагулявшись, уже давно ходил вокруг мальчиков. Несколько раз он наскакивал на Олега, словно подталкивая к подъезду. Мальчики не обращали на пса внимания. Тогда Вульф принялся лаять.

— Чего это он? — недовольно пробормотал Пашков.

— Домой хочет, — уверенно заявил Олег. — Видишь? Он замерз.

Вульф и впрямь подрагивал от холода. Конец ноября все-таки не июнь. А шерсть у него была короткая.

— Ладно, Лешка, мы пойдем, — шагнул к подъезду Олег. — А то Вульф еще простудится.

— Сейчас постараюсь обработать Сашка! — сказал на прощание Лешка. — Если получится, перезвоню.

— Ты все-таки поосторожней с летающей бабкой, — счел своим долгом предупредить Олег.

— Учи ученого! — уже устремился к металлическим воротам Лешка.

В тот вечер звонка от Пашкова так и не последовало. Зато утром, едва выйдя из подъезда, Олег сразу заметил переминающегося на утреннем холодке Лешку.

— Слушай, ты опять слишком долго, — накинулся он на Олега. — Я тут уже почти околел!

— А что, есть новости? — в два прыжка спустился с кирпичного крыльца Олег.

— Иначе бы не пришел, — ответил Лешка. — Я почему так рано. Хотелось тебе рассказать про Сашка, пока других нету.

— Тогда рассказывай, — посмотрел на часы Олег. — А то сейчас все соберутся.

— Ну, вот, — скороговоркой начал Лешка. — Как я и думал, летающая бабка на Сашка хорошо подействовала…

— Неужели сразу поверил? — изумился Олег.

— Может, и не совсем сразу, — ответил Пашков. — Но быстро. В общем, Сашок зациклился. Говорит: «Гадом буду, если не увижу, как наша бабка в пальто летает». А потом еще упрекнул меня, что я сразу с ним такой обалденной новостью не поделился. Ну тут я, естественно, взял реванш. Мол, ты, Сашок, тоже не сразу раскололся по поводу секретного приборчика. В общем, мы с братаном решили действовать вместе. И он постарается забрать у Саньки приборчик.

— Когда? — полюбопытствовал Олег.

— Сегодня вечером, — внес ясность Пашков.

— Черт, — досадливо поморщился Олег. — Мы же сегодня в театр идем.

— Делов-то, — отмахнулся Лешка. — Я вернусь со спектакля домой, и мы с Сашком сразу же испытаем приборчик.

— Чего вы там испытаете? Говорите быстро! — неожиданно возник за их спинами долговязый Женька.

Олег и Лешка оглянулись. Остальная часть Компании с Большой Спасской тоже уже была рядом.

— Мы ничего не испытываем, — поторопился разубедить долговязого друга Пашков. — Просто вас ждем.

— Понятно, — сильно разочаровали его слова Женьку. — А я-то обрадовался, — вздохнул он. — Думал, ты, Лешка, готовишь очередной сюрпризик химичке.

— Нет уж, — покачал головой Пашков. — Еще одного моего сюрприза Алевтина не переживет.

— Ты бы лучше не об Алевтине, а обо мне подумал, — с упреком изрек Женька. — Я, между прочим, сегодня опять не выучил химию.

— Вот сам и думай, — не испытывал сегодня тяги к рискованным экспериментам Пашков.

— Стареешь ты, братец, — хлопнул его по плечу добродушный Женька.

— Зато Женечка у нас до седых волос останется в душе первоклассником, — иронично сощурилась Катя.

Таня, стоявшая рядом с ней, тихо захихикала.

— Ладно вам, — взмахнул сразу обеими руками Женька. — Никогда человеку не посочувствуете. А у меня, можно сказать, хроническое химическое несчастье.

Женька не преувеличивал. В этом году родители были вынуждены нанять ему репетитора по химии. Впрочем, сын старался под разными предлогами на дополнительные занятия не ходить.

— У тебя, Женька, не только химическое несчастье, — хмуро глянул на него исподлобья Темыч. — Оно распространяется на все остальные предметы.

— Подумаешь, — вновь отмахнулся Женька. — Я слышал, многие великие люди плохо учились.

— Тогда, Васильев, будешь лет через десять-двадцать великим химиком! — оглушительно расхохоталась Моя Длина.

— Только не это! — взъерошил и без того спутанную длинную шевелюру тот. — Не хочу я всю жизнь заниматься химией.

— Спокойно, — усмехнулся Олег.

— И впрямь, — подхватила Таня. — Полагаю, тебе, Женька, химическое будущее не грозит.

— Зато сегодня грозит очередная двойка от Алевтины, — тоном пророка изрек Темыч.

— Пошли лучше в школу, — разрядила обстановку Таня. — Слышите? — указала она на здание родной две тысячи первой. Оттуда доносились трели звонка.

Этот учебный день прошел на удивление тихо. Даже нервная и мстительная химичка Алевтина Борисовна пребывала сегодня в благодушно-сонном настроении. И, вместо того чтобы устроить десятому «Б» обещанный опрос, демонстрировала весь урок какие-то, по ее собственному выражению, «оригинальные химические опыты». Темыч потом говорил: «У меня сердце как чуяло, что это затишье перед бурей».

Около семи вечера ребята под предводительством Андрея Станиславовича и его невесты, математички Светланы Сергеевны, прибыли к Театру современного российского концептуального авангарда. Там уже стояли Наташка и Женька.

У входа, к которому то и дело подъезжали шикарные иномарки, посетителей приветствовали две экзотического вида личности в костюмах эпохи Возрождения. Один из этих двоих мужчин был облачен в белоснежный плоеный воротник, шелковые чулки и пышные короткие шаровары. На втором был костюм шута. Голову его увенчивал колпак с бубенчиками. Оба кланялись подъезжающим знаменитостям и услужливо распахивали перед ними дверь в театр.