Тайна наглой сороки - Алексей Биргер

Ну а Степанов, можно считать, как раз вошел в дом, пока я делал это отступление.

— Где оно? — сразу же спросил он.

— Здесь. — Отец провел его в гостиную и показал на журнальный столик, в центре которого лежало кольцо.

Степанов схватил кольцо и стал внимательно его изучать.

— Да, — сказал он минут через пять. — Это из похищенного. Так как оно к вам попало?

— Я говорю, мы выкормили сорочонка, который очень подружился с Топой, — сказал отец. — И вот этот сорочонок, выросший в большую сороку, принес кольцо и спрятал в конуре Топы, чтобы Топа это кольцо охранял. А Иван Леонидович, — отец кивнул на Ваньку, догадался пошарить в конуре, чтобы выяснить, что же такое принес наш паршивец Брюс.

— Ну, Ванюша, с меня причитается, — прохрипел Степанов. — И тебе, Борис, естественно, тоже, чтобы никому обидно не было. Могу хоть сейчас отвезти вас в кафе-мороженое при рынке... Или завтра приходите, если сегодня времени нет.

Мы с Ванькой одновременно поглядели на настенные часы, потом переглянулись.

— Пять часов, — сказал Ванька. — Спокойно успеем... Уроки у нас сделаны, — поспешно добавил он, обращаясь к родителям.

Отец только рассмеялся и махнул рукой.

— Только не забудьте, что последний пароходик теперь только в восемь, — сказала мама.

— Да что я, брошу их, что ли, на катерке доставлю, зачем пароходик? — сразу сказал Степанов. — Да... Совсем интересно получается. Сорока принесла кольцо сегодня утром. То есть у грабителей стащила, факт. Значит, она знает, где находятся драгоценности! А ведь сороки такие птицы, что, один раз стащив, украдут из того же места и во второй, если будет возможность...

— Так что нам, теперь за всеми сороками Города следить, что ли? — подал голос первый мордоворот.

— Вот именно! — кивнул Степанов.

— Так ведь засмеют... — недовольно проговорил второй.

Степанов вмиг побагровел.

— Вы будете делать то, что я скажу! — рявкнул он. — И помните, что хорошо смеется тот, кто смеется без последствий! Сорока — наш единственный след, и, если мы можем по этому следу пройти до грабителей, мы будем по нему идти!.. Семеныч, — повернулся он к отцу, — вы не будете против, если кто-нибудь из моих людей подежурит тут с утра? Ну, если ваша сорока принесет очередную драгоценность или просто прилетит проведать, как дела, чтобы Можно было сесть ей на хвост и выяснить ее маршруты? — Он рассмеялся. — «Сесть хвост сороке» — это почти каламбур поучается!

— Я не против, — сказал отец. — И даже могу внести рацпредложение. Сорока как прилетит на остров, так и улетит, через воду. Ваш человек за ней не поспеет. Поэтому не худо посадить на том берегу другого человека с биноклем, чтобы первый мог ему просигналить: начинай, мол, следить за той сорокой, которая сейчас возвращается с острова. Ну а уж как наладить наблюдение за Брюсом по Городу и окрестностям — тут вы сами решайте, чтобы его не упустить.

— Хорошая мысль, — одобрил Степанов. — Заметано! Так мы и сделаем. Но мы и утра ждать не будем. Сегодня же начнем отслеживать всех сорок. И объявим специальную награду для любого, кто знает о любой сороке или о сорочьих поселениях и готов показать, где эти птицы живут. И если благодаря сороке мы выследим грабителей... Что он больше всего любит ваш этот, Брюс?

— Хамить и гадить, — сразу сказал Ванька.

— Точнее не скажешь, — кивнула мама. — В кои веки раз я полностью согласна с моим сыном.

— И еще он очень любит притворяться почти не умеющим летать и заманивать кошек Топе под нос, — сказал я.

— Заманивать кошек Топе под нос? — Степанов от души расхохотался, и его мордовороты вслед за ним. — Вот это я понимаю, вот это мужик с чувством юмора!

— Классный парень! — охотно подтвердил первый мордоворот. — Такого и выслеживать не стыдно!

Мы с Ванькой переглянулись, подумав одновременно, что у наших гостей чувство юмора как раз на уровне Брюса.

— Так что, кошек ему поставлять? — посмеиваясь, спросил Степанов. — Или дать ему разок нагадить на голову, чтобы он не так переживал из-за кольца, которое у него отняли?

Мордовороты заржали — шутки хозяина были как раз на уровне их понимания.

— Ну, если серьезно, — сказал отец, — то вы могли бы оказать большую услугу всему сорочьему племени.

— Какую? — живо спросил Степанов.

— Приструнить разорителей гнезд, — сказал отец.

— То есть? — Степанов нахмурился.

— Проблема вот в чем, — объяснил отец. — Сороки, делая свои гнезда, крытые и со входом сбоку, очень любят их украшать. При первой возможности вплетают среди веточек медную или алюминиевую проволоку. А сороки, живущие ближе к Городу, вообще предпочитают копаться на свалках и в старых дворах и плести гнезда целиком из проволоки. Особенно усердные собиратели металла повадились забираться на деревья, срывать сорочьи гнезда и волочь их в скупку. В подпольную скупку, разумеется, ведь все легальные скупки в Городе закрыты после известных событий...

— Ну и ну!.. — пробасил в наступившей паузе второй мордоворот. — Так ведь...

— Тихо! — прервал его Степанов. — Дай хотя... Леониду Семеновичу досказать.

И отец стал досказывать.

Глава 5

Наверно, мне стоит напомнить вам, что за проблемы были со скупкой металла, прежде чем воспроизводить дальнейший рассказ отца.

Скупка металла есть сейчас вроде бы Почти в каждом городе. И наверно, цены по всей России одни и те же. У нас давали до семи рублей за килограмм — за алюминий и медь. В государственных скупках давали, я имею в виду, когда они еще действовали. Почему их прикрыли — вопрос особый. Дело в том, что народ совсем ошалел от возможности быстро заработать неплохие деньги и принялся тащить в скупки все, что плохо лежит. Алюминиевые лодки уже нельзя было оставлять без присмотра — сразу находились добры молодцы, которые угоняли их, резали на куски и сдавали в скупку. Повадились и провода на линиях электропередач срезать. Двух охотников за металлом убило током, но других это не остановило, и то один, то другой отдаленный район Города оставался без света (ближе к центру шуровать все-таки не смели). Единственно, что было хорошо — переворошили все городские свалки, выбрав из них любой металл до последнего кусочка, и свалки резко похудели, да и количество их поубавилось.

Само собой, это оголтелое воровство сделалось мощной головной болью милиции и городских властей. Они долго боролись, устраивали рейды, лишали лицензии те скупки, в которых находилось что-то явно ворованное, и в конце концов вообще закрыли все городские пункты скупки металла. Мол, некому скупать — не будут и воровать. Но воровство продолжалось, потому что появились подпольные скупщики. Они давали меньше — не по семь рублей за килограмм, а по четыре или три, а железо вообще принимали за копейки, — а потом загружали грузовики и ехали в те города, где скупки продолжали работать. С этими подпольными скупщиками тоже велась борьба, но без особого успеха. Арестовывали одного — появлялись два других. Самым крупным подпольным скупщиком был некий Дед, которого милиция никак не могла выследить — он вел свои дела очень осторожно, и те, кто кормился от него, были людьми, умеющими держать язык за зубами.