Дикая Лиза - Ирина Мельникова

Неестественное в подобной ситуации поведение людей в камуфляже не просто насторожило ее, она почувствовала опасность. Никто никогда не учил ее, по каким признакам или деталям можно определить надвигающуюся угрозу. Просто древние инстинкты, которые позволили выжить ее предкам в недружелюбном мире, никогда не дремали в ней. Среда, в которой прошли ее детство и юность, а после и молодость, не позволяла им заглохнуть, и даже способствовала их развитию. Ее зрение, слух, реакция всегда были на порядок, а то и два выше, чем у ее ровесниц, а теперь вкупе с материнским чувством, да еще в условиях, в которых мало кто выживает в одиночку, и вовсе возросли в геометрической прогрессии…

Лизе казалось, что она вновь попала на войну. С той же осторожностью она передвигалась между камней, стараясь не производить шума и лишних движений, точно также оглядывалась по сторонам, прислушивалась, а мышцы ее напрягались, и рука непроизвольно тянулась к висевшему на поясе «Коляну».

Она прижимала Диму к груди и молила Бога, чтобы он не заплакала во весь голос. Но мальчик словно чувствовал страх матери, и помалкивал, таращась на мир круглыми от удивления глазенками. Конечно, Лиза опять рисковала, но она должна была обезопасить и его, и себя. И пусть ее подозрения окажутся беспочвенными, должна подобраться к вертолету тайком. И хотя это было менее быстро, но во сто крат надежнее. И даже, если ей снова придется уйти в тайгу, она должна выяснить, что здесь происходит ?

Грохот и лязг обломков самолета, которые люди старательно загружали в вертолет, заглушали все остальные звуки. Чтобы услышать друг друга, они вынуждены были кричать и отчаянно жестикулировать. Они спешили, и то и дело посматривали в сторону багрового диска, наполовину скрывшегося за горизонтом.

Лиза присела на корточки за большим камнем. До вертолета оставалось не больше пятидесяти метров. Она хорошо различала лица тех, кто находился к ней ближе остальных. Обычные лица… В основном славянского типа, но вот промелькнуло несколько бородатых и загорелых физиономий с характерными чертами жителей Кавказских гор. Впрочем, не это ее удивило! Хотя именно кавказцы заправляли погрузкой обломков в машину. Но, самое главное, большинство из них были вооружены. Лиза не сразу заметила автоматы. У всех они были закинуты за спину. Но, в какой-то момент, один из людей, чернобородый, одетый в армейский камуфляж, с зеленой косынкой на голове, что-то резко выкрикнул и, передернув автомат на грудь, лязгнул затвором.

«Грузчики» задвигались быстрее, а Лиза вдруг села прямо в мох и принялась тереть виски пальцами. Она до сих пор ничего не понимала. Куда она попала? Кто эти люди? Ведь она не могла ошибиться? Человек с автоматом выкрикнул:

— Сих! Ханг алла сих, устах!» (сноска: Живее! Кому сказал, живее, бараны! (чеченск.).

Она обвела взглядом горы? И от догадки у нее заледенели пальцы на ногах, а в голове стало пусто, словно все мысли внезапно улетучились… С чего она решила, что самолет летел в Сибирь? Он мог направляться, куда угодно, ведь она абсолютно ничего не помнила, ни взлета самолета, ни момента падения, ни тех, кто летел вместе с ней. И эти горы вполне могли оказаться все тем же Кавказским хребтом, только его более дикой и малонаселенной частью. Лишь в этом случае здесь могли оказаться чеченские боевики, и сбитый самолет, скорее всего, их рук дело. Недаром, они прилетели сюда первыми и действуют без опаски, потому что этот район наверняка контролируется незаконными бандформированиями.

Поставив все на свои места, Лиза, наконец-то получила объяснение поведению прибывших на вертолете людей. Они прилетели сюда, чтобы поживиться, и ничего боле. Отсюда их желание уничтожить сооруженные ее руками каменные надгробия, ведь там похоронены останки неверных, и собрать все до единого обломка алюминия — в скупке за них отвалят приличную сумму.

Лиза знала несколько случаев, когда в Чечне или в Дагестане сдавали на лом искореженные взрывом части подбитых вертолетов, нисколько не заботясь, что на них видны еще следы крови. А погибших пилотов так и не удавалось после обнаружить, они исчезали бесследно. Впрочем, иногда бойцы спецназа находили тайные схроны, и вытаскивали оттуда исхудавших до невозможности, грязных людей с потухшими взглядами. Это были люди, которых давно считали погибшими, среди них находились и те, кто воевал в воздухе, и те, кто протопал пешком или преодолел на боевых машинах не одну сотню километров по дорогам и тропам мстительной и буйной в своих амбициях Ичкерии.

Боевики (теперь эти люди были для нее только боевиками, и никем другим) покончили с погрузкой лома в вертолет. Затем выстроились в очередь к вертолету за канистрами то ли с керосином, то ли с бензином. И когда они, разбредясь по плато, принялись обливать горючим мох, чахлую растительность, развороченные туры и лежавшие под ними останки пассажиров, Лиза поняла, что ее догадка подтвердилась. Лесной пожар скроет все следы трагедии. Очень скоро эти места уйдут под снег, и все поиски будут отложены до весны, если не навсегда.

— Асланбек, Асланбек! Увш куз бу! — Лиза услышала вдруг громкий крик и развернулась на девяносто градусов, чтобы понять от кого он исходит. И увидела человека, который несся со всех ног со стороны гряды и кричал, что было сил: — Увш куз бу! Увш цанах ца бахна! Циг довзанта бейрак бу! (сноска: Они здесь! Они никуда не ушли! Там, на дереве флаг! — чеченск.)

Доли секунды Лиза оставалась на месте, но их ей хватило, чтобы узнать человека все в том же армейском камуфляже и высоких солдатских ботинках, который в этот момент спрыгнул с вертолета на землю. Она узнала бы его, даже в том случае, если бы его не назвали по имени. Он был высоким и стройным, с густой черной бородой и маленькой черной шапочкой на выбритой голове. Асланбек Хабиев, младший брат Фадыла Хабиева, самого жестокого в своей фанатичности полевого командира. Именно его отряд ликвидировали погибшие бойцы Иркутского спецназа…

Конечно, в Чечне много людей с черной бородой и гладко выбритыми головами, но Асланбека, по кличке Три-с-полтиной, ни с кем нельзя было спутать. Он был инвалидом с рождения. У его правой руки отсутствовало предплечье, и она была вполовину короче, чем у остальных людей. Говорят, это — следствие лишений, которые пережила его мать, репрессированная в конце Отечественной войны и сосланная в числе тысяч своих соотечественников в Казахстан.

Но этот недостаток не помешал ему стать одним из самых ярых и сильных противников России на Кавказе. Он начинал бороться с ней еще при Советской власти, и за ним охотились, как на волка, «волкодавы» из ГРУ и спецподразделений КГБ, а затем и ФСБ. Но Асланбек был неуловим и беспощаден… И он не стал полевым командиром только потому, что предпочитал действовать в одиночку, а когда не мог справиться один, набирал группу столь же отчаянных, как он, головорезов, зачастую смертников, «камикадзе»… На его счету было несколько крупных терактов, громких убийств и похищений в разных частях России. Его боялись, как огня, потому что нарушителей своих приказов он причислял к предателям, и расправлялся с ними, как с предателями, перерезая одним взмахом кинжала горло, а то и вовсе отделяя ее от туловища…