Олимпийские игры. Очень личное - Елена Вайцеховская

Что значила для отца та эстафета, не так просто передать словами. Подозреваю, что именно он внедрил в обиход в нашей стране иное название этой дисциплины – «Гордость нации». Так долгое время называли эстафету 4×200 в США, о чем, собственно, и рассказал отцу его американский коллега в ходе первой плавательной поездки в США в 1973-м. Считалось, что именно умение подготовить четверку пловцов-средневиков, способную выиграть у любой другой четверки в мире, в полной мере отражает мастерство тренеров.

Кроме красивого названия, отец привез из той поездки смешную громадную наклейку, рекламирующую плавательный лагерь известного американского тренера Джека Нельсона во Флориде. Наклеил ее на пузатый старенький холодильник, в связи с чем агрегат надолго получил прозвище «Джек».

Ради эстафеты 4×200 м Русина за год до Игр практически насильственно перевели в бригаду Генриха Яроцкого: его собственный тренер, Кошкин, был целиком и полностью сосредоточен на работе с Сальниковым, Яроцкий же отвечал за эстафету.

Пловцы во главе с капитаном, Андреем Крыловым, пришли просить за Сергея, потому что прекрасно понимали: он способен проплыть свой этап быстрее Сальникова. И гораздо в большей степени заслуживает права плыть не в утреннем, а в вечернем заплыве. Но дело было в том, что отец слишком хотел создать прецедент трех золотых медалей советского пловца на Олимпийских играх. Сальников к тому времени был чемпионом мира на дистанциях 400 и 1500 метров, то есть было ясно, что две свои личные дистанции он выиграет при любом раскладе. Особенно – если уже будет иметь золотую эстафетную медаль. А кроме того, отец просто очень любил этого пловца.

Поэтому, естественно, решение не обсуждалось.

* * *

Много лет спустя я – уже как журналист – разговаривала с Фесенко о московской Олимпиаде. Спросила, не становится ли ему обидно, когда медали, завоеванные в отсутствие американцев, называют неполноценными?

– Я слишком часто это слышу, чтобы обижаться, – ответил пловец. – Мы не поехали в 1984 году на Олимпиаду в Лос-Анджелес, и что? Кого-нибудь интересует, какие мы тогда делали объемы работы, чтобы выйти на те же результаты, что были у американцев? Что мы полностью выиграли у США предолимпийскую неделю в 1983-м – в очном соперничестве взяли те же восемь золотых медалей, что в Москве в 1980-м? В том же самом бассейне, где через год должна была проводиться Олимпиада и куда каждый день грузовиками завозили и прямо в воду выгружали лед, потому что было очень жарко, мы порвали всех. И Линка Качюшите, и я, и Роберт Жулпа… Правда, это было уже без Вайцеховского…

– Знаешь, – сказал Фесенко, когда мы уже заканчивали беседу, – я до сих пор корю себя за то, что не реализовал свою давнюю идею: собрать всех ребят из той нашей команды и совместными усилиями сделать памятник, где мы все стоим вместе. А Вайцеховский нас обнимает…

8 мая 1984 года я ехала в московский бассейн «Чайка». Там – уже на открытой воде – готовились к Олимпийским играм прыгуны в воду сборной СССР, и мне предстояло сказать им, что в Лос-Анджелес они не поедут…

Я тогда внештатно работала на телевидении в спортивной редакции. Помогала разбирать новостные ленты информационных агентств, и как раз в тот день пришло сообщение, что Политбюро ЦК КПСС приняло решение не посылать сборную страны в США.

На самом деле решение было принято раньше. Но для всего мира СССР отказался от участия в лос-анджелесской Олимпиаде именно 8 мая. Именно тогда на заседании Национального олимпийского комитета СССР было оглашено соответствующее заявление. Западные средства массовой информации расценили это решение однозначно: как месть Советов за бойкот американцами московских Игр.

Зачем я понеслась в бассейн, не знаю. Наверное, потому что в той сборной было слишком много хорошо знакомых и дорогих мне людей. Со многими я выступала на соревнованиях и, наверное, лучше других понимала, каким ударом станет для них эта весть.

Так и получилось. Совсем юные девчонки Анжела Стасюлевич и Алла Лобанкина и совсем взрослые мужики Владимир Алейник и Давид Амбарцумян плакали на залитой солнцем трибуне, даже не пытаясь скрыть свое состояние.

Спустя пятнадцать лет мне в руки попали документы, по которым совершенно отчетливо прослеживались все события того лета.

* * *

В самом начале 1980-го, вскоре после того, как президент США Джимми Картер заявил, что Соединенные Штаты не пошлют делегацию в Москву в знак протеста против введения советских войск в Афганистан, в лозаннской штаб-квартире МОК состоялось экстренное совещание, в котором участвовали президенты Международных федераций и руководители оргкомитетов зимних и летних Игр. Вопрос стоял один: что делать? Мнения разделились: одни предлагали ввиду возникшей ситуации московскую Олимпиаду отменить, другие были за то, чтобы перенести Игры на более поздние сроки, третьи, хоть и выступали против советской агрессии, категорически не одобряли действия американцев. Одним из членов делегации Москвы был Марат Грамов, тогда – заместитель заведующего отделом пропаганды ЦК КПСС. Очевидцы, присутствовавшие на заключительном фуршете, вспоминают, как Грамов, расположившись с тарелкой прямо на крышке стоявшего в углу зала черного рояля, мрачно сказал: «Ну, подождите. Пройдет московская Олимпиада, мы вам всем еще покажем!»…

За давностью лет историю эту вполне можно подвергнуть сомнению. Тем более что после московских Игр, престиж которых был значительно подорван отсутствием звездно-полосатой супердержавы, а вместе с ней и многих других стран, в подготовку советских сборных команд к Лос-Анджелесу вкладывались сумасшедшие средства. Эта подготовка находилась под постоянным контролем ЦК. На спорт высших достижений работали специальные лаборатории в восемнадцати государственных научно-исследовательских институтах, в числе которых были институт питания, медико-биологических проблем и даже институт радиоиммунных методов. Задача была поставлена предельно четко: разорвать американцев в клочья на их собственной территории. И все шло именно к тому.

Ежегодное сопоставление сил в олимпийских видах спорта говорило о том, что СССР намного опережает своих постоянных соперников – сборные США и ГДР. Последняя сводка, подготовленная для кремлевских инстанций весной 1984 года, не была исключением: советские спортсмены реально претендовали на 64 золотые медали Лос-Анджелеса, в то время как американцы только на 35. Но идея отказа от Игр тем не менее носилась в воздухе. После того как в сентябре 1983 года советские ПВО сбили южнокорейский пассажирский самолет, советско-американские отношения накалились до предела.

Сразу после инцидента президент США Рональд Рейган, объявив о санкциях против СССР, заявил, что ни один самолет Аэрофлота отныне не сядет на американскую землю. По стечению обстоятельств именно в то время, когда решение президента было обнародовано, в воздухе на подлете к Америке находился лайнер Аэрофлота со сборной СССР по плаванию – она летела на тренировочный сбор в Санта-Клару. В аэропорту Кеннеди на спортсменов и тренеров обрушился шквал вопросов специально приехавших представителей прессы: «Как вы себя чувствуете в качестве пассажиров последнего советского самолета на американской земле?»