И телом, и душой - Екатерина Владимирова

Желание. Прижать ее к себе, целовать, ласкать, шептать на ухо разный бред, лишь бы держать ее в руках и знать, что она рядом.

И вновь злость. Бесконтрольную и слепую. На себя. За то, что не смог устоять, за то, что показался слабым. За то, что почти принял, как факт, что нуждается в своей жене!

Но это было не так! Черт, не так! Не так…

Он сможет избавиться от этого давящего грудь чувства вины за то, как поступает с ней. И сможет, наконец, освободиться от ее давления на него!! Сможет справиться с одержимостью, почти полностью завладевшей им. Он сможет противостоять ей. Сможет, черт возьми! В объятьях новой девицы.

Макс стиснул зубы и свел брови.

Что-то внутри него отчаянно закричало, вырываясь наружу, убеждая его в том, что ничего не изменится. Никогда уже не изменится. И неужели он так наивен, что не может этого понять?!

Ведь не получалось же у него все эти годы? Избавиться от угнетающей зависимости, от желания ощутить под пальцами нежную кожу, целовать мягкие податливые губы и ловить ртом прерывистое дыхание, смешанное со сладостным стоном. Своей жены, а не какой-то почти незнакомки.

От очередной девицы он всегда возвращался к Лене. Всегда.

Так с чего бы у него получится сейчас?! Что такого есть в Лике Нуваровой, чего нет в других, с которыми он спал ранее?! Он знал, что обманывает себя. И едет к Лике лишь для того, чтобы лишний раз убедиться в том, что и после нее вернется к жене. Снова.

И он этого не понимал! Это никак не могло уложиться в его голове!

Что, черт возьми, есть в Лене такого, что он всегда возвращается к ней, с пристыженным чувством собственного сожаления и раскаяния, с диким желанием обнять, поцеловать, прижимая к себе?!

Он порой и сам себе был противен. Что уж говорить о Лене?!

Она знала, что он «ходит налево». Знала определенно точно. И он знал, что она знает. Но они никогда не говорили об этом. Она всегда терпела, а он всегда скрывал, что все понимает. И это порой выводило его из

себя, просто бесило! Почему она молчит?! Может быть, хоть раз выплеснула наружу то, что чувствует?! Хотя бы раз! Но она молчала. А он не знал, как стал бы оправдываться, если бы она начала его обвинять.

Расстояние стремительно сокращалось, приближая его к новому грехопадению. Но Макс не смел повернуть назад. Крепче сжимая руль, он уже старался не думать ни о чем!

В глубине души он знал, что нужно повернуть назад. Наверное, разгоряченным сознанием все же понимал, что поступает крайне отвратительно. Всегда поступал. Более того — вновь и вновь причиняет боль Лене. Но он не мог повернуть. Ему нужно было доказать… Хотя бы попытаться это сделать! И избавиться, наконец, от чувства беззащитности, которое испытывал каждый раз, когда не мог дозвониться до жены.

Если ему не было до этого дела, тогда зачем он звонил?! Почему?! Какого черта зажимал телефон в руке и ходил по кабинету, словно ошпаренный?! Почему готов был мчаться домой, лишь бы узнать, что все в порядке?! И почему никак не мог отделаться от ощущения, что его словно тянут за ниточки, как куклу-марионетку, направляя всегда в одну и ту же сторону!

Он должен избавить от всего этого. Он сможет.

Он всегда надеялся на то, что одна женщина сможет заменить другую!! Не предполагая даже, что этого для него не случится никогда.

Лика встретила его, как и все другие девицы, с распростертыми объятьями, а ему нужно было от нее лишь одно. И он это получил. Как и всегда получал.

Они едва добрались до постели, попутно сбрасывая друг с друга одежду, оставляя след из нее, ведущий в спальню. Макс крепко обхватывал ее руками, словно желая подавить. Он жестко прижимался к ней губами, жадно и дерзко исследуя рот языком. Она же тяжело дышала и отвечала на его поцелуй. Его касания были жесткими, почти грубыми, стремительными и угнетающими, словно наказывающими ее. За что — знал только он. За то, что она была не такой, как ОНА! Не тот вкус губ. Не та сладость! Не такая кожа. Не такая нежная, как у НЕЕ! Не та реакция, что у НЕЕ, когда он слегка покусывая, касался зубами мочки уха. Не так дышала, тяжело и протяжно выдыхая его имя, не так стонала под его губами, не так прижимала его к себе и запутывалась пальцами в его волосах. Не так изгибалась, прижимаясь к нему плотнее. Не так стучало ее сердце под его ладонями, накрывшими не ее грудь.

Лика, как и все остальные до нее, все делала не так, как ОНА!

Макс с силой толкнул ее на кровать, прижимая своим телом к матрасу. Его рука коснулась кружевных увлажненных трусиков, потянула и спустила их вниз, прокладывая себе путь к самому интимному месту женщины. Лика сжалась и застонала, а Макс разочарованно выдохнул ей в губы. И ТАМ она была не такой, как ОНА! Он рывком раздвинул ее бедра, устраиваясь между ними, и сделал резкий выпад вперед. Жесткий, стремительный, властный. Желая, надеясь на то, что получит успокоение, докажет свою правоту. Но… Он стал двигать бедрами, прижимаясь к ней теснее, подхватил ее руками под ягодицы, глубже проникая в нее, резче, сильнее, стремительнее. Вот-вот… сейчас… Так, еще, детка… Ты сможешь! Он долбил и долбил ее до тех пор, пока она, сотрясаемая первобытным огнем оргазма, ослепляющего ее, замирала в его руках.

И он замер на ней. Тяжело дыша, слушая глухие удары своего сердца, молотом бьющиеся ему в мозг, прижимая обессилившее тело девушки к постели, и уже больше не двигаясь.

Зная, что больше не придет к ней. Она не смогла. И она тоже. И у нее не получилось. Как и у других.

Он опять остался неудовлетворенным.

Она обещала дождаться его. И только поэтому еще не легла в постель.

Она же, как верная любящая жена, должна была ждать его. После очередной девицы, пошарившей у него в штанах! Она все равно должна была ждать его!

Черт его побери! Черт его побери!

Как мог так поступать с ней?! Снова и снова?! Зачем?! Почему?! Чем она все это заслужила?!

Пять лет безумия. Пять лет боли и страдания. Пять лет мучительного ожидания в холодной постели с нестерпимой раной в груди и кровоточащим сердцем! Пять лет ада, в который она сама себя загнала. Без единой попытки вернуться назад на грешную землю.

Лена сидела в кресле в гостиной, поджав под себя ноги, с закрытыми глазами. По щеке скатилась слеза, коснулась губ, обдавая язык солоноватым привкусом. Лена плотнее сжала губы.

Интересно, у него она каждый раз разная?… И кто будет на этот раз? Блондинка, брюнетка, рыжая?… Нет, вряд ли рыжая, он не любил этот цвет волос! Она как-то хотела перекраситься в рыжий, он на нее заорал из-за этого и сказал, чтобы она не смела этого делать.

А какие у нее глаза?… Немного раскосые, с длинными ресницами?… Голубые, наверное. Он всегда питал слабость к голубоглазым. А у нее глаза карие…

А духи, которыми он будет пахнуть на этот раз?… Какими они будут? Приторно-сладкими? Или терпкими? Или будут иметь освежающий цитрусовый привкус? На цитрусы у нее была аллергия!